Александр Тарасов - Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений

Другой причиной кризиса КАС стало недовольство значительной части анархистов ориентацией руководства на блок с общедемократической (буржуазно-либеральной) оппозицией, что фактически превращало анархистское движение в «охвостье» буржуазных демократов. С точки зрения чистоты анархистской теории, а также собственных интересов, потребностей и задач анархистского движения, это недовольство было оправданным. Однако недовольные «оппортунизмом внутри КАС» рядовые анархисты не осознавали того, что, во-первых, идеи анархизма вовсе не были так популярны в «широких слоях трудящихся», как они это себе представляли, во-вторых, что состав анархо-движения (преобладание в нем индивидуумов, принадлежащих к богемному социокультурному типу — и потому не способных к длительной рутинной целенаправленной работе) не позволял ему выступить в качестве равноправной альтернативной общедемократическому движению силы, и, в-третьих, что и сами они не могут предложить «массам» никакой более привлекательной программы, чем «оппортунизм» вождей КАС. Однако сама критика официальной доктрины КАС была одной из причин радикализации анархистского мира.

Под влиянием критики «слева» руководство КАС было вынуждено на III съезде КАС дистанцироваться от буржуазных либералов и заявить о «категорическом неприятии» позиции руководства «Демократической России» и «национально-авторитарных организаций», но на окончательный разрыв с общедемократическим движением не пошло. [36] Резолюция об отношении к руководству Движения «Демократическая Россия» и национально-авторитарных организаций. — Гэлос труда (Томск), № 12. Лишь на IV съезде КАС (май 1991 г.) А. Исаев объявил об окончательном отделении КАС от общедемократического движения и назвал «Демократическую Россию» в числе противников КАС. Но было уже поздно. Большинство недовольных покинуло КАС и вошло в АДА. Деятельность и КАС и АДА в значительной степени сосредоточилась на взаимной полемике и противоборстве, что само по себе было явным свидетельством кризиса в анархо-движении.

В том же русле лежала и полемика вокруг выборов. Традиционно анархистские концепции отрицают буржуазную представительную демократию и «парламентские игры». Однако МО КАС попыталась провести своего кандидата (А. Исаева) в «парламент» (на Съезд народных депутатов). После того как кандидат в депутаты от КАС не был зарегистрирован, КАС — в строгом соответствии с анархистской доктриной — призвал население к отказу от участия в выборах как в «беспринципном государственном фарсе». [37] См.: Рябов П. Памяти Бакунина. — Великий Отказ, № 2. С. 39. Наученные горьким опытом, лидеры КАС призвали в ноябре 1989 г. независимые общественные организации и избирателей игнорировать выборы в Верховный Совет РСФСР и сосредоточиться на выборах в местные органы власти. [38] Обращение Московской организации КАС. — Община, № 38. С. 1; КАС — КОР, № 3; Исаев А. Пойдем ли мы на выборы? — Воля (издание КАС), 1989, № 3; То же. — Община, № 37. С12–15. В результате КАС провела депутатов в местные Советы в Новокуйбышевске, Томске-7 (Северске), Хабаровске и Харькове (в Харькове Игорь Рассоха даже стал депутатом облсовета). А. Исаев выборы в Москве проиграл. Подобная линия КАС была подвергнута жесткой критике «снизу» и «слева» как «вхождение в государственные структуры власти», «предательство принципов анархизма», «вождизм», «оппортунизм», «беспринципность» и пр. Полемику инициировал Д. Жвания [39] Наше отношение к борьбе за так называемые политические свободы. — Гэлос анархии (Пг.), 1989, № 1. — и дело сразу дошло, например в Ленинграде, до ультиматума со стороны Анархо-коммунистического революционного союза (АКРС) в адрес лидера АССА Петра Рауша, намеревавшегося выставить свою кандидатуру на выборах в Ленсовет. [40] См.: Ультиматум анархо-коммунистов. — Гэлос анархии (Пг.), 1989, № 1. Будущее показало, что анархисты от участия в местных органах власти ничего не выиграли, большинство прошедших в депутаты членов КАС оказались вскоре для анархистского движения потеряны.

В 1990 г. наметилось откровенное противостояние Внутри МО КАС между «стариками» и «молодыми». «Молодые» (некоторые из них, впрочем, были моложе «стариков» лишь на 2–3 года) — выходцы из «Альянса» и находившегося под влиянием КАС Союза учащейся молодежи (СУМ) — создали так называемую Беспартийную школу, которая стала центром левой оппозиции «обюрократившимся» вождям КАС. Конфликт вылился в исключение из КАС в феврале 1991 г. ведущих активистов Беспартшколы Максима Кучинского и Евгении Бузикошвили — с последующим выходом из КАС в знак солидарности с ними Дмитрия Костенко. Д. Костенко и Е. Бузикошвили уже весной 1991 г. оказались в числе основателей анархо-коммунистической группы «Инициатива революционных анархистов» (ИРЕАН), а М. Кучинский — в числе основателей Анархического молодежного фронта (АМФ). По общему мнению ветеранов КАС, история с исключением из КАС Е. Бузикошвили и М. Кучинского произвела на членов КАС тяжелое моральное впечатление.

С конца 1990 г. анархистское движение вошло в полосу кризиса, преодолеть который так и не удастся. Наиболее тяжелый кризис поразил КАС. Уже осенью 1990 г. перестает регулярно выходить журнал КАС «Община» (героические попытки Влада Тупикина возродить «Общину» то как орган КАС, то как просто «анархо-синдикапистский журнал» успехом не увенчались). В конце 1990-го и в 1991 г. наблюдалось все более массовое бегство членов из КАС — зеркальная копия притока в ряды КАС в конце 1989 — начале 1990 г.

Разочарование в традиционных вариантах леворадикальной идеологии (в анархизме) и в практике анархистского движения активизировало — не без помощи эмиссаров с Запада — троцкизм в России. Можно сказать, что возникновение троцкистских групп отчасти связано с закатом анархизма. Наиболее яркий пример такого рода — раскол АКРС Петрограда и превращения большинства членов АКРС в троцкистскую группу «Революционные пролетарские ячейки» (лидер — Д. Жвания).

В этом же ряду лежит возникновение весной 1991 г. Комитета культурной революции (ККР), предтечи первой организации «новых левых» в постсоветской России — Фиолетового Интернационала. Члены ККР считали себя анархистами, но на самом деле были типичными представителями «нового левого» движения, чьи взгляды сформировались в основном под воздействием теоретиков «новых левых» — Г. Маркузе, Э. Фромма, В. Райха, Ч. Рейха — и лишь отчасти под влиянием неоанархизма Д. Кон-Бендита.

Усиление радикальных тенденций среди леваков после августа 1991 г. лишь в незначительной степени можно связать с внутренними проблемами леворадикального сообщества и протекавшими в нем имманентными процессами. Безусловно, признаки неизбежной радикализации появились еще до распада СССР и были связаны с кризисом КАС.