Александр Тарасов - Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений

В то же время в результате общения с леворадикалами происходили изменения в НБП. Национал-большевики совместно со «Студенческой защитой» и РКСМ(б) создали Российский Оргкомитет по проведению XIV Фестиваля молодежи и студентов в Гаване [311]

Совместно с той же «Студенческой защитой» НБП пыталась организовать студенческие беспорядки 27 февраля 1997 г. в Москве. [312]Лимоновцы совместно с комсомольцами и анархистами участвовали в забрасывании Г. А. Зюганова гнилыми помидорами на Красной площади 22 апреля 1997 г.

Дело дошло до того, что известный журналист Андрей Левкин, проанализировав содержание «Лимонки» второй половины 90-х гг., пришел к выводу, что газета захвачена «изнутри» анархистами, которые под видом национал-большевизма «контрабандно протаскивают» анархистскую идеологию. [313]

Постоянное общение с леворадикалами привело к тому, что в марте 1997 г. в «Лимонке» была опубликована этапная статья идеолога НБП А. Дугина, концептуальная по содержанию, имеющая подзаголовок «Апология антифашизма». В статье А. Дугин клеймил фашизм, национальный подход и противопоставлял им антифашизм, марксизм, классовый подход — как верную стратегию. «Национал-большевизм должен выбрать классовый подход… Я — пролетарий. Я сторонник классовой войны… Национал-большевизм выбирает боевую тропу антифашизма. [314]»

Разумеется, это не значит, что НБП отворачивалась полностью от «национальной идеи», от попыток ее соединения с идеей социальной революции. Но видимо, в процессе общения с леваками произошло определенное смещение акцентов в идеологии НБП. Это подтверждается и тем, что Э. Лимонов, выступая на конференции «Новый революционный радикализм», согласился убрать из лозунга НБП «Национальная и социальная революция!» «реакционное прилагательное» «национальная». [315]

Период 1993–1996 гг. был для одних леворадикалов периодом продолжения кризиса и поиска путей выхода из него (анархисты, троцкисты), для других — периодом поиска путей развития («пролетаристы»), для третьих — периодом зарождения, быстрого расцвета и упадка («новые левые»). К началу 1997 г. все без исключения лево-радикалы оказались в состоянии нового кризиса.

Власть оказалась более способной к обучению, чем леваки. Веете методы, которые были опробованы лево-радикалами в своей деятельности 1993–1996 гг. и приносили результаты, были к началу 1997 г. успешно блокированы властями.

Анархисты столкнулись с фактом бессилия собственной пропаганды перед лицом официальной пропаганды, распространяемой через СМИ. Постоянные попытки анархизировать молодежную среду — через издание журналов и листков, крайне примитивных по набору идей, их изложению и языку (между собой анархисты называли эти издания ««мурзилками» для панков»), организацию концертов малоталантливых панк-групп и через организацию «лекториев для панков» — никаких заметных успехов не принесли. Анархисты по инерции продолжают такую работу. Последняя по счету «Анархошкола» начала функционировать в начале 1997 г. в Москве, однако принципы ее деятельности (необязательность посещения, хаотичность набора как слушателей, так и преподавателей, отсутствие систематизированного единого курса, тематическая случайность, отсутствие обратной связи) гарантировали провал этой затеи.

Отдельной анархистской контркультуры также создать не удалось.

Совершенно тупиковой оказалась деятельность анархо-синдикалистов на ниве профсоюзного движения. Крошечные профсоюзы, созданные КАС в Сибири, не смогли ни расширить свое влияние, ни революционизировать массы наемных работников. [316]Также никаких успехов не принес аналогичный эксперимент (создание микропрофсоюза «Воля»), осуществленный в Москве Конфедерацией революционных анархо-синдикалистов — Секцией Международной ассоциации трудящихся в СНГ (КРАС — МАТ). Причем относительно профсоюза «Воля» вообще возникает подозрение, что он был создан исключительно для того, чтобы выполнить соответствующее уставное требование анархистского «интернационала» — Международной ассоциации трудящихся (МАТ), — без чего нельзя было рассчитывать на прием КРАС в состав МАТ.

Усталость и подсознательная разочарованность анархистов проявились весной 1997 г. Анархиствующие подростки (слушатели «Анархошколы») участвовали в откровенно глупой и балаганной акции (кстати, неудачной) по забрасыванию Г. А. Зюганова помидорами 22 апреля 1997 г. Официальные СМИ успешно использовали эту акцию для пропаганды против Зюганова, самим же анархистам акция никаких выгод и дивидендов не принесла.

Мая 1997 г. анархисты распространяли на профсоюзной демонстрации в Москве написанные плохим языком листовки скучного содержания с явно не адекватным реальным условиям жизни в Москве призывом устроить, как в Албании, всеобщее беспартийное и безвластное стихийное вооруженное восстание. [317]На той же демонстрации анархисты по сути спровоцировали ОМОН, в результате чего было задержано пять анархистов, двое из которых были сильно избиты. Несмотря на все попытки анархистов привлечь к этому инциденту общественное внимание, СМИ его тотально проигнорировали.

Формально самое «живое» анархистское движение — анархо-экологисты — также оказалось в тупике. Отработанная тактика летних лагерей протеста радикальных экологистов за последние годы превратилась в вариант «милитантизма», так как никаких реальных плодов уже не приносит, если не считать того, что в лагерях «анархистский молодняк» приобретает определенный скаутский и сексуальный опыт и привыкает не бояться задержаний и избиений со стороны органов правопорядка.

В состоянии развала, в лучшем случае — застоя, пребывали троцкисты. Единственная «живая» троцкистская организация — Русская секция Комитета за рабочий интернационал (иногда именовавшая себя также «Рабочая демократия», по названию своей газеты), курируемая постоянно живущим в Москве, женившимся на русской и сильно обрусевшим английским троцкистом Робертом Джонсом, сосредоточилась преимущественно на контркультурной и антифашистской работе в молодежной среде, такой как создание «Левого антифашистского Сопротивления», проведение рок-концертов и первомайских «народных гуляний» «Фашистов и буржуев на…!», проведение «антифашистского месячника» в октябре 1996 г., участие в выставке «Антифашизм & Анти-антифашизм» и т. д. На практике это вело к установлению все более прочных связей с другими организациями леваков, но не к расширению рядов самой организации, не к усилению ее влияния в среде наемных работников (как того требует троцкистская доктрина). [318]