Александр Тарасов - Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений

Все вышеперечисленное представляется мне исключительно характерным».

Вполне логично Наумов спрашивает в статье: «Во-первых, не являются ли анархисты со своей стороны, а монархисты — со своей, некими элементами цовой общественной утопии (утопии в смысле идеала), которая рождается на наших глазах? Быть может, это первые кирпичики, которые закладываются в фундамент нового здания.

Во-вторых, не является ли эта утопия попыткой народа и интеллигенции найти идейный ответ на те новые проблемы и испытания, с которыми они столкнутся в «перестроечной» России и «обновленном» Союзе?

В-третьих, не исходят ли они из одного корня — патриархального идеала русского крестьянства о народе как одной семье, идеала, который развивался вместе с народом на всех этапах истории и сохранился (хотя и сильно деформированным) в период сталинизма».

Статья заканчивается следующим выводом: «Анархистам и монархистам надо внимательно присмотреться друг к другу. Сейчас оба течения часто отталкивают «символы-предрассудки», родившиеся в конце XIX — начале XX в., когда анархизм отождествляли с индивидуальным террором, а монархию — с деспотизмом. Мне кажется, что если начать диалог, то он может быть содержательным с обеих сторон».

Еще интереснее со статьей Исаева. Разумеется, в статье высмеивается идея «масонского заговора». Но я и не писал о том, что Исаев эту идею поддерживает. Я писал о влиянии идей А. Г. Кузьмина. А это влияние в статье Исаева видно любому грамотному исследователю, поскольку Исаев воспроизводит в статье, сохранив аргументацию Кузьмина, две излюбленные кузьминские идеи: 1) о неразрывной связи и, по сути, идентичности бюрократии и масонства (по Кузьмину, бюрократию в Россию вообще занесли «немцы-масоны») и 2) о неразрывной связи и внутреннем тождестве таких общественных феноменов, как масонство и мафия.

Успешнее прочих леворадикалов мимикрировали анархисты — будущие основатели КАС. На стадии Студенческого дискуссионного клуба будущие касовцы практиковали, например, такую форму деятельности, как «политбои» (собственно в МГПИ и с выездом в другие вузы), на которых, разбившись на группы, участники излагали аудитории, например, взгляды разных направлений социалистической мысли («советский марксизм», «югославский самоуправленческий социализм», еврокоммунизм, сталинизм, анархо-синдикализм и т. д.), а затем, после дискуссии, вместе с залом приходили к благонамеренному выводу, что советская модель — самая лучшая. (С. 41)…Почти до образования КАС большинство членов движения не считали себя анархистами. Во времена описываемых политбоев из его участников анархистом себя считал А. Исаев. К «благонамеренным выводам» как раз и не приходили, за что нас критиковало партбюро института…

Первое. О «благонамеренности». Разные люди помнят разное. Почему-то те, кто не пытается представить себя как пример непогрешимости (в отличие от Шубина), помнят, что «приходили». Партбюро института критиковало Студенческий дискуссионный клуб за то, что он вообще действует и существует. Второе. Об «анархизме». Утверждение спорное. А. Василивецкий полагает, что он уже тогда был скорее анархистом (хотя, возможно, и не анархо-синдикалистом), В. Тупикин — тоже…

«Община» активно занималась проектом «демократизации ВЛКСМ» в духе горбачевской «перестройки» («Демократическая фракция в ВЛКСМ»)… (С. 41)…не в духе Горбачева — отсюда резкое неприятие со стороны горбачевского персека комсомола В. Мироненко. В принципе он правильно определил нашу задачу — децентрализация и декоммунизация ВЛКСМ, передача его имущества низовым молодежным организациям.

…

Мироненко вовсе не был ставленником Горбачева. Напротив, он активно сопротивлялся горбачевским инициативам, относясь к тому крылу номенклатуры, которое противостояло попыткам децентрализовать и де-идеологизировать структуру управления и передать имущество на местах в собственность местной номенклатуры. Агентурой другого крыла номенклатуры были как раз представители Сургутской инициативы. «Демократическая фракция в ВЛКСМ» использовалась «реформаторским» крылом номенклатуры для борьбы с «консервативным» крылом. Возможно, сама «Демократическая фракция» тогда этого не осознавала, возможно, А. Шубин этого не осознает и сейчас, но реального положения дел это не меняет.

В процессе общения со следователями КГБ организация распалась. (С. 42) Это об АКРС. Ошибочность такой трактовки событий подтверждается появлением АКРС в тексте А. Тарасова ниже. Как раз в момент «распада» АКРС (Д. Жвания) выпустил массовую газету «Голос анархии». Распада не случилось — из АКРС вышло несколько человек, но организация тогда сохранилась.

Результат невнимательного чтения. Распался не АКРС, а «Союз максималистов», переименовавшийся в начале 1989 г. в Анархо-коммунистический революционный союз (максималистов), о чем в книге ясно написано. АКРС, который имеет в виду А. Шубин, возник позднее — из «Анархо-коммунистической секции» (АКС) внутри АССА. АКС была образована в мае 1989 г.

Во всяком случае, когда ИПК «Община» в июле 1988 г. вышла из Московского народного фронта (МНФ) под тем формальным предлогом, что программа МНФ «излишне социалистична», это не вызвало ни удивления у большинства других неформальных организаций, ни протестов внутри самой «Общины». (С. 42–43) Как непосредственный свидетель могу сказать: «Община» вышла не из МНФ, а из оргкомитета МНФ, и не из-за «социалистичности», а из-за централизма планировавшейся структуры фронта (я сам формулировал пункт разногласия). «Общинниками» был написан первый проект программы МНФ, где он назывался «Социалистический народный фронт».

А. Шубин, что для него характерно все последние годы, пытается облагородить собственную биографию. Формальным поводом для выхода 3 июля 1988 г. «Общины» (в блоке с рядом других групп) из МНФ было несогласие с социалистическим характером программы МНФ и наличием в программе самого слова «социализм», что могло, по мнению лидеров «Общины» А.Шубина и А. Исаева, отпугнуть от МНФ буржуазнолиберальные группы. Но это — лишь формальный повод, а формальный повод, как известно, может быть каким угодно. В действительности «Община» вышла из МНФ потому, что оказалось невозможным превратить МНФ в расширенный вариант «Общины», согласный с ее теоретическими установками, и использовать затем в качестве московского ядра для создания всесоюзной организации. Это известно всем участникам событий и всеми признается (сейчас это понимает даже В.Тупикин, который выразил сожаление в том, что тогда, в 1988 г., поверил официальным объяснениям А. Исаева и А. Шубина). Эта точка зрения зафиксирована в печати — в изданиях, посвященных неформалам конца 80-х гг. (см.: Самодеятельные общественные организации СССР. Ч. 1. М., 1988. С. 14–16; Неформальная Россия. О неформальных политизированных движениях и группах в РСФСР. М., 1990. С. 289; Открытая зона. Вып. 7. С. 109–110). Почему-то 10 лет назад А. Шубин не оспаривал эту точку зрения. Очевидно, он считает, что через 10 лет все всё забыли.