Александр Тарасов - Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений

…лидеры КАС (МО КАС, поддержанное И. Подшиваловым) настойчиво пытались превратить КАС в чисто анархо-синдикалистскую организацию. (С. 47) Прежде чем делать столь парадоксальные заявления, А. Тарасову следовало бы внимательно перечитать если не программу, то хотя бы название КАС. КАС и так был чисто анархо-синдикалистской организацией. В том смысле, в каком о нашей идеологии можно говорить как о «чистом» анархо-синдикализме — сам А. Тарасов признает его нетрадиционность. Попытка части членов КАС — в основном новых — изменить характер КАС успехом не увенчалась. Большинство организаций (а не только Подшивалов) поддержали позицию москвичей по этому вопросу. Возглавивший «ушедших» П. Рауш называл себя «меньшевиком» именно потому, что остался в меньшинстве.

Первое. Еще пример демагогии. Двумя абзацами выше в книге у меня написано, что в Конфедерацию анархо-синдикалистов вопреки названию собрали всех: и анархо-коммунистов, и анархо-пацифистов, и анархо-демократов, и анархо-индивидуалистов и т. п. Это вещь общеизвестная. Так что КАС не была (кстати, аббревиатура КАС не мужского, как думает Шубин, а женского рода — таковы правила русского языка) «чисто анархосиндикалистской организацией».

Второе. Бегство из КАС в этот период наблюдалось как индивидуальное, так и групповое. Записывать П. Рауша, например, в лидеры и АКРС тоже (вышедшего из КАС весной 1990 г.) — нелепо. Намекать на некий «бунт на корабле» или «заговор» новых членов против старых — тоже нелепо. Это не «новые» попытались «изменить характер КАС», а А. Исаев и А. Шубин «достали» вольнолюбивую анархистскую братию постоянными попытками заставить плясать под их дудку.

Быстро выяснилось, что существуют резкие противоречия между «анархизмом по Исаеву» и аутентичными взглядами М. А. Бакунина, П. А. Кропоткина и других анархистских классиков. Особенно жесткая полемика развернулась по такому основополагающему вопросу, как рыночные отношения, поскольку выяснилось, что Бакунин был, конечно, антирыночником.

А.Исаеву не удалось внятно объяснить оппонентам, почему он исказил взгляды Бакунина на рыночные отношения, а смелости признаться в том, что он подменил Бакунина Прудоном (Прудона остальные анархисты в подавляющем большинстве не читали) у Исаева не нашлось. (С. 48) С самого начала было очевидно, что существуют некоторые разногласия между нашими взглядами и взглядами Бакунина. Это бросалось в глаза, например по вопросу о насилии. Разногласия с взглядами Кропоткина мы подчеркивали. Так что это «выяснилось» еще до образования КАС. Но вот как раз по вопросу о рыночных отношениях различие между идеями КАС и Бакунина были невелики. Бакунин критиковал капиталистический рынок (как и мы), но признавал «стимулирование голодом» (что является верным признаком именно рынка), подчеркивал, что является не коммунистом, а коллективистом, и полагал, что коллективы сами решат после революции, как организовать обмен и распределение. Это вполне соответствовало нашей идее многосекторной экономики, но при этом мы, исходя из современных условий полагали, что отказ от рынка возможен только по мере преодоления индустриального общества. (См. программный документ КАС и сравнение экономических идей Бакунина и Кропоткина: Шубин А. В. Проблема социальной революции в идеологии российской анархистской эмиграции 20–30-х гг. (кандидатская диссертация) М., 1993 г.). Качественное различие аутентичных взглядов М. Бакунина и П. Кропоткина было известно задолго до КАС. О нем писали М. Неттлау, Я. Новомирский и др.

Первое. Исаев и Шубин действительно с самого начала знали, что их взгляды отличаются от взглядов, скажем, Бакунина, но от рядовых анархистов (зачастую 15–16-летних подростков, о Бакунине знавших только то, что сказал им Исаев) они это скрывали и выдавали свои тексты и речи за «последнее слово» анархистской мысли (даже не бакунизма, а анархистской теории вообще). Молодежь именно тогда и обиделась (совершенно по-детски) на Исаева и Шубина, когда обнаружила, что ее просто обманули.

Второе. Бакунин был антирыночником. Когда Исаева его собственные последователи, прочтя Бакунина, приперли к стене, он начал лепетать что-то жалкое о том, что он-де нашел где-то у Гильома примечание, что, дескать, Бакунин хорошо отозвался о такой-то работе Прудона и из этого можно сделать вывод, что Бакунин-де на самом деле был рыночником. В. Дамье и Д. Костенко до сих пор любят рассказывать эту историю в лицах — демонстрируя, как жалко выглядел в этот момент Исаев. Что касается «стимулирования голодом» — то это тоже пример шубинского передергивания. Бакунин всего-навсего полагал, что крестьянин при любом социальном строе будет вынужден обрабатывать землю и собирать урожай — иначе он умрет от голода. Если это «признак рынка», то рыночная экономика существовала уже у первобытных земледельческих племен и, следовательно, представления Шубина и Исаева о том, что такое «рыночная экономика», в корне отличаются от представлений всего остального человечества.

Третье. О «качественном различии» взглядов Бакунина и Кропоткина я в этом абзаце вообще ничего не писал (вопреки тому, что думает Шубин), поскольку это, во-первых, давно всем известно, а во-вторых — Бакунин и Кропоткин не являлись объектом моего' исследования (так как не состояли, к счастью для них, в КАС).

Вообще смешно выглядят попытки А. Тарасова определить, какие взгляды являются…подлинно анархистскими… (С. 209) Причем автор не утруждает себя аргументами. Забавно также, что, покритиковав наши взгляды за расхождение с классическими образцами, А. Тарасов несколько ниже утверждает: Своих собственных оригинальных идеологических систем российские леваки создать не смогли. (С. 176) А потом снова признает, что взгляды касовцев. далеки от анархо-синдикалистской ортодоксии… (С. 211) Нашему «пролетариату» нужно для начала справиться с «полиморфизмом» в собственной голове.

Первое. В тексте книги подробно объясняется, почему перечисленные мною организации (организации, а не «взгляды», как, передернув, пишет Шубин) не являются уже «подлинно анархистскими»: не могут быть анархистскими организации, исповедующие идеи, например, Маркузе или Че Гевары (поскольку эти люди были марксистами, чего и сам Шубин не отрицает).

Второе. Подтверждаю: собственных оригинальных идеологических систем российские леваки не создали. Я говорю не о хаотичном наборе отдельных взглядов, лозунгов, тезисов, а о системе. Каша в голове, как у Шубина или П. Рябова, — это не система. Тем более, что среди компонентов этой каши нет ничего оригинального, все заимствованное… Печально сознавать, что Шубин не способен понять содержание довольно простого текста.