Марк Дери - Скорость освобождения: киберкультура на рубеже веков

Все вышесказанное подтверждается наглядным примером из статьи журнала Omni , посвященной робопсихологии («исследование паталогии компьютерного века, заключающейся в ненормальной любви к машинам»). В ней один хакер говорит: «Жены у меня нет, (…) если, конечно, не считать многочисленных компьютерных железяк. {495} 495 Rosemarie Robotham. Robopsychology / Omni. November. 1988. P. 44. Его «первой любовью» был комп из радиорубки. «Она проводила большую часть своего времени у или в моей постели, а когда ее не было рядом, мне хотелось срочно связаться с ней по радио». {496} 496 Ibid. В книге «Душа новой машины» Трейси Киддер приводит воспоминания программиста о том, что некоторые компьютерные гении, проводящие все ночи напролет за программированием, «стали игнорировать своих подружек и постепенно бросали их ради ночных бдений за компьютером». {497} 497 Tracy Kidder. The Soul of a New Machine. New York. 1981. P. 96. Видимо, кто-то из них стал настоящей звездой и преуспел в главном деле их компании — создании микрокомпьютера; все они лихие программисты, чьи жены (если таковые имеются) неизбежно становятся «компьютерными вдовами». Как полагает знаток киберкультуры Джефф Саймонс, ничего смешного в этом нет:

«Все больше появляется литературы о вреде, который наносят компьютерные системы институту брака. (…) Корреспондент газеты Guardian Маклоклин приводит слова жены одного компьютерного фрика: «Все началось с того, что он начал засиживаться до поздна на работе, а я решила, что у него появилась другая женщина». Или вот такой случай: «Когда Лиза обнаружила, что злится и заводится всякий раз, как Карл пропадает в своей конторе, она поняла, что ревнует его к макинтошу, словно это реальная соперница». {498} 498 Geoff Simons. The Biology of Computer Life / Questioning Technology: Tool, Toy or Tyrant? Santa Cruz. 1991. Pp. 119-120.

По мере того как компьютер «феминизируется», сами женщины объективизируются. Усваивая женофобские представления о слабом поле как о иррациональных существах, движимых интуицией, эмоциям и, что самое страшное, плотскими желаниями, наиболее радикальные представители мужчин-технофилов видят в женщинах не более, чем просто «кривую, дырявую программу» (или на программистском сленге «клудж» — слово, которое в 1962 году компьютерный журнал Datamotion определил как «плохо работающее целое, собранное из несовместимых элементов» {499} 499 Цитата по: John A. Barry Technobabble. Cambridge. 1991. P. 146. ). Рассуждая, как хакер из MIT начала 1960-х Стивен Леви пишет:

«Очевидно, что такие неэффективные и неэкономичные создания, как женщины, отнимали слишком много процессорных циклов и слишком много пространства в памяти. «Даже сегодня женщины считаются крайне непредсказуемыми,— заметил один хакер с PDP-6 почти двадцать лет спустя,— Так разве могли хакеры выносить столь несовершенные создания?» {500} 500 Steven Levy. Op. Cit. P. 162.

Даже сексуальная привлекательность облекается в кибренетические термины: в книге «Душа новой машины» один из хакеров-железячников называет роскошную бабу «чудом биологической инженерии».

Точки пересечения секса и техники в хакерской культуре — и во всей киберкультуре в целом — особо хорошо видны на примере сленга. Компьютерные гении и даже целые корпорации поваляются друг перед другом скоростью и объемом памяти своих машин, что сильно смахивает на то, как мужики в раздевалках меряются своими физическими достоинствами. Журнал I.D. окрестил эту практику «мачофлоппингом», то есть «созданием пустого ажиотажа вокруг миллиардов и триллионов операций в секунду». В опубликованной в 1983 году «Настольной книге жителя Силиконовой Долины» ( Silicon Valley Guy Handbook ) можно встретить фразы вроде: «Я загружаюсь, а там в он-лайне она [компьютерная программа по имени Джули]. Со всем своим софтом. Ну и я тут же просчитываю время доступа к ее препроцессору». {501} 501 Patty Bell. Doug Myrland. Silicon Valley Guy Handbook. New York. 1983. Passim. Даже будучи вырванным из контекста жаргон компьютерщиков («флоппик», «хард», «ввод-вывод», «шнур мама-папа», «слот», «джойстик») изобилует сексуальными инсинуациями. В одном из писем в журнал InfoWorld сотрудник рекламного агентства пишет, что его клиент, продавец программного обеспечения, воспринимает «компьютерное обеспечение как нечто незамысловатое, жаркое и глубокое». {502} 502 John A. Barry. Op. Cit. P. 123.

Техно-эротизм, распространенный среди хакеров и киберпанков, часто сопровождается яростной ненавистью к «по-женски» слабому телу, для которого компьютерный сленг нашел презрительное словечко «мясо», не лишенное секусуальных ассоциаций. Изнуренное бессонными ночами, накаченное стимуляторами в виде кофе, колы и «мак-жрачкой» тело находится в рабской зависимости от жестокого эго, пытающегося приобрести статус и власть, которых оно не смогло добиться во всех более-менее значительных областях от школьных спортивных состязаний до социального взаимодействия. Зарождающиеся компьютерофилы, пишет Леви, были «из тех сверходаренных старшеклассников (…) со слаборазвитой грудной клеткой, что ошарашивали своими знаниями учителей математики и с треском проваливались на экзамене по физкультуре. Эти парни мечтали не о том, чтобы блистать на школьных вечеринках, а о том, чтобы попасть в финал Научной ярмарки, устраиваемой General Electric» {503} 503 Steven Levy. Op. Cit. P. 18. . Чувствуя себя неловко в неудобных телах, которые как правило были мешковатыми или костлявыми, они грезили о том, чтобы достичь с помощью своих железных машин трансцендентного союза между «я» или «оно», союза, в котором было бы поровну от механического секса и божественного экстаза. Как отмечает Леви, «истинное оптимальное программирование наступит только тогда, когда все преграды между вами и компьютером будут уничтожены — идеал, которого вряд ли можно достичь до тех пор, пока хакерам не удастся каким-нибудь образом биологически совокупиться с компьютерами». {504} 504 Ibid. P. 126.

Для технофилов-мачистов это является типично алхимическим итогом киберкультуры, квинтессенцией чистого разума из основной материи. Секс в таком контексте был бы очищен от телесного контакта с женщиной — и, шире, от малейшего намека на физиологичность — и сводился бы до ментальной мастурбации, электрическим колебаниям сознания, закодированным в компьютерной памяти. Если верить психологам Харви Милкману и Стэнли Сандервирту, первые грубые попытки переместить сексуальные опыты в сферу бесплотного осуществляются уже сегодня:

«Один 30-летний любитель кокса из Лос-Анжелеса рассказал, что больше не испытывает удовлетворения от полового акта с «биологическими единицами». Будучи по профессии сессионным музыкантом, не понаслышке знакомым с электроникой, он придумал «биоустройство с обратной связью», способное регистрировать его эрекцию и передавать данные на макинтош. Для мастурбации он использовал автоматическое вакуумное приспособление, продающееся для лиц с травмами позвоночника. Информация, поступавшая от члена на компьютер, программировала вывод на экран порнухи разного сорта и разной степени откровенности, отобранной и сохраненной на жесткий диск из 400 порнофильмов. Весь опыт усиливался за счет постоянного и обильного употрбеления кокаина». {505} 505 Harvey B. Milkman. Stanley G. Sunderwirth. Craving for Ecstasy: The Consciousness and Chemistry of Escape. Lexington. 1987. P. 133. Особая благодарность Дугласу Трейнору, чье сообщение в телеконференции WELL "Компьютеры и наркотики" привлекло мое внимание к этой теме.