Эбби Хоффман - Сопри эту книгу! Как выживать и сражаться в стране полицейской демократии

В 1966 г. Хоффман устраивает в Нью-Йорке первые be-ins, smoke-ins и прочие шумные действа. Вскоре он объявляет себя «основоположником движения хиппи на Восточном побережье» и основывает первый в Нью-Йорке бесплатный магазин, куда — кто что мог — стаскивали излишки шмоток и продуктов для раздачи устремившимся в Ист-Сайд провинциальным хиппи и коренным бомжам. Вообще бесплатные раздачи всего на свете были любимым делом Хоффмана, объяснявшего это так: самая революционная вещь в Америке — это когда что-нибудь раздают бесплатно. Халява парализует жлобский социум, дармовщинка подрывает основы, обращает социальный порядок в дурдом. Не зря по-английски free одновременно означает «бесплатный» и «свободный».

Здесь же весной 67-го Эбби встречает своего любимого университетского преподавателя Г. Маркузе. 70-летний седовласый философ выступает после acid-rock группы «Group Image» (видимо, ребят выпустили перед Маркузе в качестве разогревающей команды) под рев толпы и восторженные вопли «культурно-революционной группировки Motherfuckers». В «Liberty House» Эбби общается с Тимоти Лири и Ричардом Альпертом (позже — гуру Баба Рам Дас). Я спорил с Лири, вспоминает Эбби, что его учение — это самоуничтожение, но Лири только смеялся. Зато я учился у него подавать себя публике. В отличие от Лири, я считаю, что лишь изменив мир, можно изменить свое сознание. Несмотря на разногласия, Лири дал Хоффману чек для финансирования его завиральных начинаний. Годы спустя Эбби отвернется от Лири. Он так и не сможет простить Лири то, что тот выдал на суде устроивших его побег «Уэзерменов».

В «Liberty House» Эбби встречает Аниту Кушнер, тоже бывшего психиатра, работавшего в дурдоме, а ныне — вольную пташку, мастерившую на продажу бусы для хиппи. «Если бы я родился женщиной, — писал Эбби через много лет, — я был бы Анитой». Влюбленные снимают квартиру в Нижнем Ист-Виллидже, в двух шагах от всех оплотов тогдашней контркультуры: редакции «East Village Other» и журнала «Реалист», книжной лавки Эда Сандерса «Peace Eye Bookstore», берлоги Аллена Гинсберга, первого в Штатах магазина для хиппи и сочувствующих торчков «Psychedelicatessen», лавки значков-блях Рэнди Уикера, обменной точки подержанной одежды для хиппи «Poster Commune», богемного клуба «Gem Spa» и рок-клуба Билла Грэхема «Fillmore East», где играли «Greateful Dead», «The Band», «The Doors», Хендрикс и Джоплин. Тут же — рукой подать, — на пересечении площади Св. Марка и 2-й авеню размещалось «Hippie Kingdom»: уличные поликлиники, бесплатные юридические конторы, театры и столовые для нескончаемого потока новых и новых подростков, стекающихся в Ист-Сайд из Восточных штатов. Эбби счастлив: он здесь один из самых старших, самых речистых и образованных, лидер не признающей авторитеты вольницы. Занятно, но, как позже обескураженно подметил сам Эбби, всем вдохновителям и идеологам движения было в 66–67-м, по крайней мере, за 30. [8] Интересно, что мэр Нью-Йорка Линдсей одно время носился с идеей приспособить хиппи постарше для опеки над совсем юными и несмышлеными подростками, ушедшими из дома в полный опасности огромный город. Эбби, у которого уже был опыт «организатора-общественника» в гетто Уорчестера, даже полтора месяца числился сотрудником социальной службы Нью-Йорка и помогал малолетним бродягам не умереть от голода и холода.

Эбби изрекает: «Мы — поколение настоящего», иными словами, лучший мир — здесь и сейчас, немедленно! При этом все, что связано с миром отцов, не годится никуда. «Социальный критик» Мария Меннес как в воду глядела: «Если бы взрослым нравились их длинные волосы, они бы обрились наголо. Единственное, чего они не могут вынести, — так это нашего одобрения».

И все-таки это было поколение, воспитанное по книгам доктора Спока, и стремилось оно не к погрому и анархии, а к радости. Расцветивший Америку психоделическими постерами художник оп-арта Питер Макс после всех потасовок в университетах считал, что старый мир уже проиграл: «Мы вступаем в Золотой Век вечного мира и красоты. Революция победила; она уже произошла». Наступала долгожданная Эра Водолея. Вся история оказалась только предисловием к Революции Свободного Сознания, и в прошлом интерес вызывали только предвидения того, что творилось вокруг.

Предвосхищая наши отечественные «Урлайты» и «Рио», появились бесчисленные «подпольные» журналы и газеты: «Berkley Barb» на Восточном побережье, «East Village Other» на Западном, «Seeds» в Чикаго, «The New York Free Press», «San Francisco Oracle» в Хейт-Эшбери.

Новый мир складывался сам собой, естественно и непринужденно. «Наша речь, — пишет Эбби, — стала называться хипповым диалектом. Наша философия стала известна как этика хиппи. Это была улица с двусторонним движением: лидеры движения усваивали эту культуру и одновременно помогали ее творить. Было кое-что такое, что делало Ист-Сайд не похожим на все прежние эксперименты: длинные волосы. О-о-о, они так много значили тогда. Во-первых, отращивать их надо было полгода, а то и год, чтобы получился настоящий буйный хайр. Это означало решимость, это было совсем не то, что быть радикалом по выходным, раз в месяц отправляясь на демонстрации за мир или собирая средства в разные там фонды. В движении за гражданские права многие участники отдавали своим убеждениям много времени и энергии, но эти убеждения не определяли их каждодневную жизнь. Длинные волосы не оставляли места поверхностному увлечению. Они вызывали скандалы в семье, нарекания школьных властей и преследования полиции. Длинный хайр нельзя спрятать. Вы можете скрыться в укромном месте, если вы гей или коммунист, курите травку или выступаете против войны, если вы ненавидите своего босса. Вы можете тайком слушать „Битлз» в своей комнате. Но вы не можете спрятать свою длинную шевелюру: отпустить волосы — значит выйти из укрытия и открыто примкнуть к контркультуре». [9] Hoffman A. Soon to Be а Major Motion Picture. N.Y., 1980. P. 94.

В январе 1967 г. в Парке Золотые ворота в Сан-Франциско был проведен «Первый в мире Human Ве-In» (приблизительно можно перевести как «День человечности»). Собралось тысяч 20, а заправляли «мероприятием» Аллен Гинсберг и Тимоти Лири. Так зарождалась сформулированная позже Хоффманом эстетика знаменитых празднеств йиппи: радость, спонтанность, непредсказуемость театрализованного действа, озорная провокация против угрюмого мира пожилых с младенчества.

30 марта 1967 г. на Пасху йиппи и хиппи устроили «Flower Power Love-in and Be-In» в нью-йоркском Сентрал-парке. Так написано в академических книжках и, как всегда, это вранье: никаких таких отдельных от хиппи йиппи тогда еще не было. Зато было весело: собралось 35 тысяч человек. Все от чего-нибудь ловили кайф — от воздушных шариков, от кислоты, от бананов, ребятни, неба, цветов, танцев, поцелуев, вспоминает Эбби в «Революции ради ада революции». Накануне кто-то позвонил Эбби и подарил 10 тысяч цветов, которые было решено разбросать с самолета. Насилу нашли ханыгу, еле поднявшего в воздух свой аэроплан. К сожалению, все десять тысяч цветов свалились на пустынной улочке в нескольких кварталах от парка. Бомбы падают точнее, а вот цветы всегда куда-то сносит ветром… Рядом на 5-й авеню шел пасхальный парад, но народу в нем участвовало вдвое меньше. Эбби и Анита с лицами, расписанными серебром, присоединились к шествию — но их не пустили в церковь за «неприличный вид». Обиженный Эбби ушел, задумав на Рождество приехать на осляти с распущенными длинными волосами и в хламиде — что-то они тогда скажут?