Крейг О'Хара - Философия панка: больше, чем шум

Протесты и весь подход левых к войне, кажется, провоцировал общее чувство беспомощности и бессилие отдельного человека. Единственным способом противостоять этой войне было вступление в группу и передача власти ее лидерам. Средства массой информации интересовались лишь заявлениями, которые делали лидеры или знаменитости. Единственное, что мог сделать человек — это купить футболку или написать письмо. У левых методы протеста были предопределены, и правила строго очерчены. «Структуры власти, иерархии и зарабатывания денег таким образом поддерживались без какого-либо осознания путей, в которых эти силы были ответственны за конфликт в Персидском заливе: подчиняющийся приказам рядовой почувствовал бы себя здесь в своей тарелке. Основная идея этих протестов была ясна: скажи им, что ты зол (в самых мягких выражениях), потом иди домой и смотри телевизор» 112.

Отличительные черты и неудачи сопротивления войне в Персидском заливе явились ярким примером политики левых. Анархистов отталкивают методы, основанные на стремлении к господству, и отношение лидеров левых к своим последователям, а также готовность последних к слепому подчинению авторитетам. «Официальное левое движение управляется зацикленными на отдельных вопросах профессиональными политиками-карьеристами, душащими любые перемены бюрократией и мелочной борьбой за статус, которые часто маскируются под „профессионализм“» 113. Так же, как и коммунисты, левые ищут несогласных, «заставляя их двигаться в строго заданном направлении и тупо отдавать свои голоса „прогрессивным“ политикам, которые затем их неизбежно предадут, или, собирать подписи в поддержку законов, которые, даже если их примут, никогда не будут реализованы на практике» 114. Каждый, кто хоть раз в жизни работал за деньги на такие некоммерческие группы, объединенные «общим делом», может подтвердить это. Конечно, и демократические левые сделали много хорошего, но анархисты расценивают эти меры как всего лишь успокоительные, а не направленные на реальные перемены. Основным поводом для критики политиков левого толка является тот факт, что они стремятся к переменам, работая изнутри коррумпированной и деструктивной системы. Какими бы значительными не были улучшения, предлагаемые этими политиками, анархистов устроят только коренные преобразования.

«Миллионы американцев крайне недовольны своей жизнью и теми, кто ими управляет на всех уровнях. Однако они еще не революционеры, потому что все еще верят в демократические институты... Пока люди будут верить, что они могут избрать правильных людей, чтобы те возглавляли их, „легенда о демократии“, к сожалению, будет продолжать здравствовать» 115. Эта «легенда о демократии» — это сила, управляющая прогрессивной и левой политикой. Она, конечно, соблазняет мыслью, что где-то существуют хорошие, честные политики, которые могут быть избраны и смогут добиться основополагающих положительных изменений. Вместо этого оказывается, что только те, кто честен (словом или делом) в своей верности статусу-кво, будут считаться реальными кандидатами для управления.

Даже если бы каким-то образом возможно было бы избрать «хороших» руководителей, остается еще одна проблема. Это проблема реформистов, которые не доверяют отдельной личности и сообществу решать свои вопросы самостоятельно. Наоборот, реформисты уверены, что люди не способны разобраться со своими собственными делами, и им необходима власть, чтобы успешно вести их к лучшему. «Я считаю серьезной ошибкой думать, что правительство предпримет социальные реформы, чтобы сделать общество более справедливым, поскольку любое общество государственного типа основано на разделении на классы и неравенстве» 116. Некоторые реформы, продвигаемые левыми, больше касаются борьбы против отдельных симптомов болезни, чем борьбы с системой в целом. Когда поднимаются проблемы бездомности и бедности, не находится места для критики созданной законами капитализма порочной системы сялчности как таковой. «То, что тысячи разумных и небезразличных людей тратят свои силы на символические реформы, которые никоим образом не влияют на господствующую структуру власти, служит лишь интересам правящего класса и государства» 117. Таким образом, панки, придерживающиеся анархистских убеждений, отрицают способ функционирования современных правительств. Теперь важно посмотреть какова их возможная (или зачастую невозможная, что признают и они сами) концепция анархии, и чем она отличается от того, что они критикуют.

Первой панк-группой, проявившей серьезный интерес к анархии и ее воплощениям в жизни, была английская группа Crass. Тем, кто интересуется подробной историей создания и приключений группы, советую почитать книгу основателя группы Пенни Римбо «Предрассудок» 118. Они были не просто музыкальным коллективом, а сообществом из 12 человек, которое создавало фильмы, Газеты и имело свой звукозаписывающий лейбл. Группа была образована в 1978 году в ответ на возрастающую тенденцию к превращению панка в моду и принятию его обществом. То, как группа занималась распространением своей продукции, стало стандартом, которому начали следовать другие группы. С оговоркой на пацифистские взгляды участников группы, некоторые панки провозгласили ее образцом анархизма в панк-движении.

«Анархия — единственная форма политической мысли, не ищущая контроля над личностью с помощью силы» 119. Группа Crassосуждает как правые, так и левые партии за использование власти для контроля и принуждения людей. Сама идея государства требует, чтобы люди подчиняли ему некоторые сферы своей жизни (а в некоторых случаях и саму жизнь). «Анархия — это отказ от государственного контроля, отражающий требование индивида жить жизнью, основанной на личном выборе, а не на политических манипуляциях» 120. С отказом от внешнего контроля связано возникновение личной ответственности. Система, которую создает правительство, предполагает меньшую личную ответственность, и, возможно, при такой системе действительно легче жить. «Отказываясь быть под контролем, вы берете свою жизнь в собственные руки, то есть вместо распространенной идеи, что анархия — это хаос, на самом деле она является началом личного порядка. Состояние анархии — это не хаотический бедлам, где каждый делает, что вздумается» 121. Она подразумевает, что люди живут друг с другом во взаимном доверии и уважении.

Вопррс о том, как анархисты смогут обеспечить то, чтобы жизнь, основанная на личном выборе, отличалась от нынешнего состояния общества, представляется довольно сложным. Очевидна, что анархисты не могут заставлять людей принимать что-либо насильно, поэтому они ггредполагают необходимость личного просвещения, способного предотвратить распространение укоренившихся предрассудков и жадности. «Нельзя просто потребовать уважать других людей (и их собственность), этому нужно учить. В капиталистическом обществе с его акцентом на жадности и эгоизме, постоянный процесс социализации формирует отношение к людям как к вещам» 122. Другими словами, анархист, иди любой, кто хочет прочных позитивных изменений, должен желать обучать людей своему типу мышления по вопросам отношения между людьми, с целью создания свободного процветающего общества.