Ольга Фомина - Я решил стать женщиной

Смерть обрела свою оболочку, теперь ее можно было не ощутить мистически, ее можно было увидеть глазами, она была в моей бабушке, она оставила в ней свою ядовитую частицу. А сама изматывающим тяжелым недугом, или пьяным кухонным ножом, или в миллионах других обличьях уже делала свою работу в других бесчисленных местах. Когда-нибудь мы с тобой встретимся, Смерть… и победа будет на твоей стороне.

На похороны приехал Сергуня, мой двоюродный брат, — сын дяди Сережи. Мой дядя умер уже давно. Сергуня жил в Ленинграде, или, точнее, в Питере, так он стал уже давно называться. Растолстевший, с бородой, он остановился у Игоря. Вика, моя родная сестра, жила в Нью-Йорке и, слава Богу, жива-здорова до сих пор. Она не приехала.

Морг… вывезли гроб… я не узнала бабушку… — вытянувшееся лицо, опавшая кожа… Никто не узнал, все стояли в ожидании, пока не вышел какой-то работник морга: «Чего не забираете?» Все обступили гроб, поплакали, вынесли, погрузили в автобус.

Востряковское кладбище, здесь похоронены мой дед и дядя. По надетым телогрейкам определяем землекопов, дают огромные сани… везем… наша линия… между могилами узкая тропка, — законы советского бытия распространяются на нас и после смерти, для удобства ширину тропинки оставили такой, что гроб могли пронести к могиле только два человека. Игорь с Сергуней наглядно здоровее меня, берут гроб, несут… Здоровый мускулистый Игорь унесет кого угодно, только гробы подноси, здоровенного Сергуню расквасила спокойная жизнь, он не выдерживает, гроб валится, его поднимают, несут дальше. Кладем перед могилой, все плачут…, землекопы нетерпеливо курят, бросают бычки, это для нас команда, мы в слезах в последний раз целуем бабушку. «Пусть земля тебе будет пухом. Царствие тебе небесное», — всё, что вспоминается из забытых традиций. Ещё… каждый по три горстки земли. Землекопы работают быстро, Игорь дает им деньги. Мы все скинулись, а он неожиданно для меня взял на себя всю организацию похорон. Тогда я впервые увидела, что мой брат давно уже взрослый… в свои уже почти сорок лет.

Холмик свежей земли… И всё.

Я стояла на краю огромной долины. Другим своим краем она спокойным потоком втекала в безбрежный бирюзовый океан. Невероятных размеров алое солнце рисовало на воде такого же цвета широкую полосу. Краснеющий от солнца край неба неправдоподобно для времени позднего заката переходил в густую полуденную синеву. От берега по краю долины росли гигантские деревья, на десятки метров поднимались их узловатые корни ввысь и заканчивались раскидистыми, размеров в грозовую тучу, темно-зелеными кронами. Широкая, вытоптанная, цвета песка тропа пересекала долину и соединялась с сияющей красным огнем дорогой в океане, образуя один единый путь к солнцу. Стадо странного вида животных, загипнотизированное алым небесным светилом настойчиво брело по этой дороге по направлению к своему Богу. Самые большие из них отдаленно напоминали обычных слонов, другие походили на изображения древних ископаемых животных… Не свет закатного инопланетного солнца слепил меня, густые ядовитые краски резали глаза, зачаровывали, возбуждали… Яркая вспышка — самый центр долины пронзила ломанным копьем молния… Всё замерло… Оглушительный грохот — и миллионы странного вида птиц, бесшумно поднявшись с деревьев, изменили цвет неба на черный. Стадо животных замерло на мгновение и, поменяв свое направление, побежало через заросли древних растений к ближайшей кромке леса. Я не была напугана, но, повинуясь своим инстинктам животного, побежала за своим стадом в первобытный лес. Я бежала широкими прыжками, руки противовесом моим ногам размашисто взлетали поочередно вверх. Сознание отставало от быстрого тела, и я видела уже себя со стороны, — стройная, высокая и физически развитая, как с фантастических картинок Boris Valejo*, красивая женщина. Рассекая руки об острые длинные листы, я догоняла своих сородичей в другом своем удивительном мире. С грустью в последний раз я посмотрела на свое загорелое правильное тело, на вздрагивающую от бега большую грудь, на отсутствие члена… Посмотрела с грустью оттого, что уже знала, что я просыпаюсь.

Я открыла глаза: В окне солнце, в ногах кошка, она сидела и намывала гостей. Я полежала еще в постели, удерживая в сознании увиденный мною другой мир. Если бы кто-нибудь из нормальных людей увидел бы мои реалистичные до сумасшествия сны, они бы точно надолго оказались в психиатрической клинике. Мои сны были настолько реалистичны, как будто я проживала в них вторую жизнь. Останусь в них навсегда… и никогда не вернусь.

— Ты представляешь? Огромные такие деревья!..Корни, как пучки жирных лиан, спускаются к земле, — мы остались с Катей одни в студии, и я пересказывала ей свой сон. — Огромное солнце — не такое, как мы с тобой видели тогда на даче и стояли, удивлялись ему… Еще больше — раз в пять! — мне очень хотелось показать Катюшону это солнце, удивить ее им, я чертила в воздухе большие круги, и сама восхищенно на них смотрела.

— Прямо пейзаж для рекламы Кодака, — прокомментировала насмешливо меня Катя.

— И я красиво бежала к лесу…, - я уже показывала другую сцену из сна и, широко раскидывая ноги, размахивая руками, начала неуклюже скакать на одном месте. — Я бегу…

— Отойди подальше, ты меня сейчас заденешь своей кувалдой.

— У самой у тебя кувалды… И грудь у меня колыхалась, колыхалась…, - романтичным голосом продолжала я свой рассказ.

— Она у тебя и сейчас болтается из стороны в сторону, того глядишь оторвется.

— И эта солнечная дорожка на воде… Я понимала, что это дорога…, не знаю куда, но к чему-то счастливому, меня тянуло идти по ней со всеми…

— Со слониками что ли? — опять ядовито усмехнулась Катя.

— Да, со слониками. Мне с ними было интересней, чем с тобой, — сказала я зло, мне надоел ее издевательский тон.

— Цветные сны снятся только шизофреникам, — и опять демонический, вульгарный смех мне в лицо. — Почему мне не сняться такие сны? — этот вопрос, видимо, должен был меня разоблачить.

— Ты приземленная, по колено в земле, тебе не оторваться в небо. Сырники на ужин — твоя мечта… и поспать, — я совсем разозлилась и обвинительной речью Вышинского* начала сама обличать свою подругу во всех смертных грехах.

— Ты думаешь, ты центр вселенной? — Катя презрительно скривила свои губы. — Я стою в таком же центре и смотрю на тебя и на мир не твоими, а своими глазами. Вот, видишь…я спряталась в своем теле, сделала разрезы для глаз и наблюдаю за всеми и за тобой, — Катя театрально наклонила ко мне лицо, открыла пошире глаза, картинно похлопала ими, по-азиатски сощурила…

Я замерла… Её тело, действительно, было другой вселенной, и в ней, действительно, кто-то прятался с голубыми насмешливыми глазами, прятался и наблюдал за мной. Как хочется контакта с прекрасными жителями другой вселенной! Я решительно сгребла в охапку инопланетянку, взяла на руки и понесла ее на наш диван из ИКЕИ. Не понравился он мне в этот день, я вернулась к прежнему стулу, поставила Катю на четвереньки и молча выебала… В интересах цивилизаций она пошла со мной на контакт.