Харуки Мураками - 1Q84. Книга 1. Апрель-июнь

Аомамэ положила пальцы хозяйке на плечи и начала массаж. Тяжесть, не отпускавшая с самого утра, наконец-то исчезла. Облачившись в трико и коснувшись тела пожилой женщины, она словно запустила внутри себя механизм, обостряющий пять ее чувств.

Кропотливо, будто читая карту, Аомамэ изучала пальцами тело хозяйки. Те помнили характер каждой мышцы до мельчайших деталей: насколько эластична, как напряжена, чем отзывается на прикосновения. Примерно как пальцы пианиста, играющего долгую пьесу, помнят наизусть аппликатуру. Свойство запоминать все тактильно было у девушки от природы. Пусть даже забудет мозг, пальцы напомнят. И если какая-то мышца реагировала на прикосновения как-то необычно, Аомамэ приводила ее в порядок, разминая с должной силой и под нужным углом. Кончиками пальцев вслушиваясь, чем та отзывается: болью? удовольствием? безразличием? Затекшие зоны тела Аомамэ не просто разминала, но возвращала в рабочее состояние. Конечно, попадались среди мышц и такие, что упрямились и не хотели сбрасывать накопившийся стресс. С ними-то и приходилось возиться больше всего. Главное в процессе – ежедневные тренировки, возведенные в ритуал.

– Здесь болит? – спросила Аомамэ.

Ягодицы у хозяйки сегодня необычно зажаты. Слишком напряжены. В этот раз их пришлось разминать по-особому, вместе с тазобедренными суставами. Аомамэ захватила бедро хозяйки и вывернула под утлом.

– Очень! – Хозяйка скривилась.

– Хорошо,- кивнула Аомамэ.- Если больно – это хорошо. Плохо, когда боли нет. Еще чуть-чуть вас помучаю, потерпите?

– Да, конечно,- отозвалась хозяйка.

Что уж тут спрашивать. Эту женщину терпению учить не нужно. Она, как правило, молча сносит любую боль. Корчится, но не издает ни звука. Даже когда Аомамэ проделывает с ней то, от чего здоровые мужики орут как резаные. Такая сила духа, ей-богу, достойна восхищения.

Правым локтем, как рычагом, Аомамэ надавила на бедро старушки еще сильнее. Раздался пронзительный хруст, и суставы переместились куда нужно. Хозяйка перестала дышать, но не издала ни стона.

– Ну вот! – сказала Аомамэ.- Теперь будет легче. Хозяйка перевела дух. Лоб ее покрылся испариной.

– Спасибо,- тихо сказала она.

Старческие мышцы размяты. Через все страданья и боль. Но все-таки оставались участки, где боли уже не ощущалось, как над ними ни колдуй. Это знала Аомамэ, и это знала сама хозяйка. Поэтому весь этот час они провели без слов. Соната для блокфлейты закончилась, компакт-диск остановился. Кроме птичьего пенья в саду, на свете осталось ни звука.

– Все тело такое легкое,- произнесла наконец хозяйка, уткнувшись в кушетку. Банное полотенце, сложенное рядом, набухло от пота, хоть выжимай.

– Ну слава богу,- отозвалась Аомамэ.

– Спасибо, что ты рядом,- продолжала хозяйка.- Если исчезнешь, будет совсем невмоготу.

– Не волнуйтесь. В ближайшее время я никуда исчезать не собираюсь.

Хозяйка помолчала, словно подыскивая слова. А затем спросила:

– Извини за личный вопрос. У тебя есть любимый человек?

– Самый любимый есть,- ответила Аомамэ.

– Вот это хорошо.

– Только я для него, к сожалению, не настолько важна.

– Может, странный вопрос, но… почему ты для него не настолько важна? Насколько я вижу, ты очень привлекательная девушка.

– Просто потому, что он не знает о моем существовании.

Хозяйка помолчала, раздумывая над услышанным.

– Значит, ты не хочешь, чтобы он узнал?

– Прямо сейчас – нет,- ответила Аомамэ.

– Ты почему-то не можешь к нему приблизиться?

– Причины есть. Но главное – я пока сама не хочу. Хозяйка с интересом посмотрела на Аомамэ.

– Встречала я странных людей. Считай, ты одна из них.

Аомамэ поджала губы.

– Ничего особенно странного во мне нет. Просто я стараюсь жить так, как чувствую.

– И никогда не менять однажды установленных правил?

– Да.

– То есть ты – упертая и сердитая?

– В каком-то смысле, возможно.

– И только вчера, похоже, немного ослабила вожжи, я правильно понимаю?

Аомамэ покраснела.

– Что, так заметно?

– Ощущаю кожей. Улавливаю по запаху. Дух мужчины сразу не выветривается. Ас годами его начинаешь чувствовать моментально.

Аомамэ нахмурилась.

– Иногда без этого никак. Я, конечно, понимаю, что хвалиться тут особо нечем…

Хозяйка протянула руку, положила ее на ладонь Аомамэ.

– Разумеется. Иногда без этого действительно никуда. Не о чем тут говорить, и корить себя не за что. Но все-таки, мне кажется, ты могла бы добиться счастья гораздо проще. Полюбить обычного человека и дожить с ним до банального хеппи-энда.

– Я бы и сама так хотела. Но ведь это непросто.

– Почему?

Аомамэ ничего не ответила. Не так-то легко все это объяснить.

– Если понадобится совет, обращайся,- сказала хозяйка, вытирая лицо полотенцем.- По любым вопросам, включая личные. Чем смогу – помогу.

– Большое спасибо,- сказала Аомамэ.

– Иногда отпустить вожжи – еще не значит расслабиться, верно?

– Святые слова.

– Ты не совершила поступков, из-за которых теряют себя,- сказала хозяйка.- Это ты понимаешь?

– Понимаю,- кивнула Аомамэ.

И правда, это она понимала. Что бы вчера ни случилось, себя она не теряла. Но какая-то неуверенность оставалась. Точно винный ободок на донышке выпитого бокала.

Аомамэ вспоминает свою жизнь до и после смерти Тамаки. От мысли, что им уже никогда не встретиться, ее просто разрывает на куски. Никого ближе она не встречала с рождения. С Тамаки можно было говорить, ничего не боясь, даже о самом тайном или запретном. Ни до их встречи, ни после гибели подруги Аомамэ никогда и ни с кем не испытывала столь безграничной внутренней свободы. Тамаки была незаменима. Что и говорить, без нее жизнь Аомамэ оказалась бы куда скучней и никчемнее.

Они были ровесницами и играли в одной вузовской команде по софтболу. В старших классах Аомамэ всерьез увлеклась этой игрой. Хотя начинала без особого энтузиазма – ее просто позвали, потому что в команде не хватало игроков; но уже очень быстро втянулась, да так, что какое-то время просто жить без софтбола не могла. Словно человек, которого сносит тайфуном, вдруг цепляется за случайно подвернувшийся столб – так она ухватилась за этот вид спорта, необходимый для выживания. А кроме того, пусть даже Аомамэ сама и не подозревала об этом, в ней крылся настоящий спортивный талант. И в средних, и в старших классах школы она побеждала на любых соревнованиях. И это, собственно, дарило ей хоть какую-то веру в себя (хотя и не настоящую уверенность в жизни, но что-то вроде). Выступая в команде, Аомамэ наконец-то ощущала, что ее роль в этом мире не так уж ничтожно мала. Играть эту роль – как можно лучше! – доставляло ей настоящую радость. Я все-таки нужна кому-то на этом свете.