Илья Соколов - Тьма, смотри на меня (сборник)

Я хватаю с пола Беретту 93R и, уложив метким выстрелом в левое полушарие мозга нового участника (на нём, кстати, был синий парик), бегу из-под ураганного огня — Фицхук херачит автоматными очередями, сидя на высоченном стуле за барной стойкой. От резких звуков выстрелов лопаются бутылки у него за спиной. Я падаю под столик — парень в жёлтой рубашке куда-то исчез. Наша «огневая поддержка» (блондинистая красотка в шляпе и С. автоматом Хантера Томпсона наперевес, теперь до ужаса похожая на гангстера из фильма про «сухой закон») вовремя приходит мне на помощь, срезает моего бывшего лучшего друга короткой серией пуль: Фицхук валится на пол безобразным куском пережаренной свинины. Лампочка луны разбилась — я бегу по ночному городу, то и дело стреляя кому-то вдогонку.

Моя белокурая помощница неотступно преследует меня — я именно за ней и бегу: пули бьют в деревья, то в стены домов… Сложно прицелиться в такой темноте. Посреди пустого переулка стоит тот самый парень в жёлтой рубашке и рассказывает что-то страшное моей блондинистой уродке…

Я обессилено падаю на колени, пистолет чернеет в безвольной руке.

В её глазах сгорают звёзды… «Жёлтый» парень щёлкает выстрелом в мой обугленный череп — Я просыпаюсь…

На улице будто бы лето. За окном — вообще ничего. Централь пустоты…

У него зудящее ощущение, что мозг не его (наверное, пересажен от другого человека… пока он был под наркозом)… Ему почти всё время кажется, что бессонница никогда не уйдёт. И он (наконец-то!) не сможет спать вечно…

День проходит мгновенно – опять клонит в сон и нет сил удержаться…

— Проснись, парень…

— В сон? Зачем ты говоришь с ним?

Чьи это голоса? Я открываю глаза. Первый голос — мужчина лет 50ти (седая щетина, облысевшая голова, очки и белый халат…)

— Не надо было его будить.

Второй голос, приятный и нежный — рассерженная девушка примерно моего возраста (светловолосая, голубые глаза, очаровательный носик, красивые губы… очень привлекательная особа).

— Не думай, будто ты проснулся, — строго сообщает она. — Ты спишь…

— Я вообще ни о чём не думаю… — потерев заспанные глаза, я сел на койке, снова посмотрел на врачей. — Кто вы?

Они переглянулись. Мужчина усмехнулся, словно глупой шутке.

— Это доктор Гаусэн, а меня зовут Гликерия… для тебя просто Лика, конечно… Кто мы — абсолютно не важно. Главное — кто ты…

Доктор протянул мне какие-то документы. На первой же странице я увидел собственное фото. Снимок был чуть ли не с трупа…

— Ты наш единственный «пациент». Все специалисты по онейрологии в этом здании трудятся над одним проектом… скажем так — экспериментального свойства… и ты в нём: самый настоящий доброволец, — доктор Гаусэн забрал измятые документы из моих рук, бережно сложил их на столе. — У меня ещё новый отчёт… Лика, прогуляйтесь с ним… снова…

Девушка вымученно улыбнулась и вывела меня из кабинета.

Больничный коридор был пуст. За окнами блестели фонари, едва освещая смутно знакомую местность. Город, где я жил раньше. Больничный двор напоминал мне улицу из детства. Я смотрел сквозь стёкла, с тревогой чувствуя, что ночь следит за мной…

— Вспомнили что-нибудь?

Лика (Гликерия) присела рядом на подоконник.

— Ничего конкретного, — потерев ладонью правую сторону головы, внимательно смотрю в её красивые глаза. — Сколько я здесь уже? Несколько лет? Месяц? Три недели?

Она виновато склонила голову: Мы не знаем сами… Весь экспертный центр, лаборатории, толпы учёных, эксперименты, отчёты — всё пришло позже. Вы были здесь до нас… с самого начала… Сами наблюдения длятся уже 8 месяцев кряду… — она с восхищением посмотрела на меня. — Вы, откровенно говоря, просто супер чудо! Я рассказываю Вам это далеко не в первый раз, но до сих пор сама не совсем верю во всё происходящее…

Красавица Лика не сводила с меня взгляда. Когда я проснулся, она ведь была со мной на «ты» (и вообще держалась как-то по-хамски), а теперь словно студентка, влюблённая в своего престарелого преподавателя латыни…

— Чем же я такой… особенный?

Её испытующий взгляд. Лика говорит: Вы оживший труп… В прямом смысле… Новый Лазарь… Ходячий покойник… Наши шефы получили непосредственные указания правительства — организовать здесь исследовательский центр… просто Вас никуда нельзя вывозить из этого здания — почему-то сразу начинается повторный некроз тканей, мозг опять «отмирает», а допускать Вашей смерти дважды — мы не имеем права…

Я хмуро вглядывался куда-то за пыльные стёкла. Либо эта Гликерия давно сошла с ума, либо всё это правда… Потрясный выбор у меня! Среди психов, но без памяти. Или подопытным трупом в старой больнице. И что же они у меня изучают? Частоту сердечных ударов, внутричерепное давление?

— Мы исследуем твои сны… — Лика повела меня в одну из палат. Она держит мою руку, её ладонь такая приятная, мягкая… Свет фонарей тускло падает в проёмы окон, только слегка задевая моё лицо. Очаровательная Лика… Она открывает одну из череды дверей. В палате она укладывает меня на чью-то койку. Сама ложится рядом и нежно прижимается ко мне, тихо говорит на ухо (от её секс-голоса у меня кружится голова): Ты засыпаешь. Мы изучаем твой уникальный мозг во всех стадиях сна. В каждой по отдельности. Позже — все уровни сна вместе. Кошмары, «мокрые» сны, воспоминания, мечты… Это возможно именно потому, что твой мозг уже был мёртв, а после ожил сам собой. При помощи нашей спец-аппаратуры наши эксперты подключаются к твоим снам почти на прямую…

Я почувствовал лёгкий зуд в правой части головы. Серый потолок палаты медленно темнел.

Гликерия тихо сказала: Когда Вы просыпаетесь в очередной раз не помните ничего. Как жили, почему перестали жить. Информация всегда стирается, возможно, из-за нашего «технического» вмешательства… Мне много раз приходилось рассказывать Вам всё это, благо, так получается не часто. Вы можете спать неделю или две, не просыпаясь… Для меня это очень удобно.

Лика чмокнула меня в щёку.

— Так я могу любоваться Вами… Всегда…

Я будто услышал щелчок в голове… И потолок исчез.

Чей-то нежный голос шептал:

– Не думай, будто ты проснулся. Ты спишь…

Это высший пилотаж контроля над сном. Он может слушать начало песни, тут же уснуть, и ему приснится концовка… Может узнать во сне своё будущее (да и не только своё)… Может уснуть внутри сновидений, а может представить, будто у него вообще бессонница на почве психоза…

Я смотрюсь на него в зеркало переднего слуха. Мне всё нравится в нём.

Светлая комната закрыта изнутри. Я говорю Артюру: ты лучший…

Он улыбается радостным светом и выходит из комнаты. Я иду следом…

Мы на крыше слишком высокого здания. Жаркое солнце — прямо над нами.