Девид де Ангелис - Исток

Его тут же окутали звуки и образы. Он тлел сквозь сверкающий лес, больше похожий на сон. Восприятие обострилось настолько, что он подмечал каждую мелочь, недоступную обычному глазу. Смеркалось. Свет, приглушенный листвой, тихо бледнел.

Из густых зарослей вышли женщины. Много женщин. Они окружили Сновидца переливчатым радужным хороводом. Их тела — сильные, гибкие, безупречных пропорций — были как будто созданы волшебством. Густой лихорадочный аромат исходил от их кожи. Их серебристо-синие волосы сверкали, словно хвосты комет. Женщины пели, их чуть хрипловатые голоса были как искушение. Они завораживали и влекли, обволакивали истомой, возбуждали странные желания и мысли.

Песня кружилась в нескончаемом вихре, закольцованная на себе, и с каждым новым витком набирала силу. В этой мелодии было легко потеряться, забыв о себе. Разгоряченные лица женщин сверкали, как отполированный янтарь. Их неистовый танец превратился в совсем уже дикую пляску.

Одна из женщин вдруг метнулась к Сновидцу. Сорвала с бедер узкую полоску ткани, что прикрывала ей чресла, и предстала перед ним обнаженной. В ней что-то было от дикой кошки, а на лице был узор из тончайших спиралей. Она вытянула левую руку, и в руке возник нож из черного янтаря. Его лезвие тонкой заточки блестело по краю, как темный хрусталь. Подняв нож высоко над головой, женщина начала танцевать.

Ее движения были плавными, мягкими, вкрадчивыми. Нож вырезал круги в воздухе. Потом ее медленный танец превратился в безумные, хаотические конвульсии. А потом она резко остановилась и, взявшись за рукоять обеими руками, всадила нож себе в живот. Истошный крик оборвал песню женщин. Песня свернулась кольцами, как змея. Песня слилась с темнотой.

Сновидец застыл, завороженный необузданной красотой этой женщины, ее бесстыдным совершенством. Она смотрела ему в глаза — ее взгляд был подобен лунному свету.

В такт взвихренной мелодии песни она принялась вырезать из себя куски плоти, которые тут же обращались в сгустки сверкающей сверхъестественной материи. Ее гладкая янтарная кожа оставалась нетронутой. Теперь Сновидец убедился, что она была не человеком, а некоей магической формой существования, неподвластной ни времени, ни смерти. Женщина обернулась кругом и вдруг подбросила нож к сумеречным небесам. Песня крутилась, как пламенеющее колесо. Все взгляды впились в черный нож, прочертивший дугу в сером небе поверх тонкого серпика нарождающейся луны, и песня вновь сорвалась на истошный крик.

А потом крик утонул в громовых раскатах, и женщины разом исчезли. Их сверкающий образ запечатлелся в сознании Сновидца вспышкой психоударной волны. Его била дрожь, голова разрывалась от боли.

Там, где только что были женщины, теперь стоял стройный высокий мужчина в облегающих черных одеждах. Его мрачное злое лицо, наверное, когда-то было красивым, но годы неистовых мыслей и переживаний оставили на нем свои неизгладимые шрамы. Все его существо излучало угрозу, а в глазах полыхала погибель. Его энергетика насквозь пропиталась злом: это была энергетика человека, проникшего в скрытую глубину некоего небывалого чуда и нашедшего там только страх и еще — непотребство.

Он пошел прямо к Сновидцу.

— Глупец! — яростно выдохнул он. — Уходи! Возвращайся к своим историям и любовницам… ВЫЙДИ ИЗ КРУГА!

— Довольно! — крикнул Сновидец.

Этот новый таинственный незнакомец производил впечатление иной, обособленной сущности, чуждой этому лесу — как разгневанный дух, застрявший на пол-пути между небом и землей. Его голос был резким, холодным, застывшим в погибельной обреченности…

Сновидец взревел, направляя голосовой удар на зловещую фигуру в черном, но та тоже исчезла.

И это было еще не все. Далеко не все.

Круг генерировал сущности непрестанно, одну за другой. Сновидец вновь повелел ему остановиться, но источник энергии Круга был неисчерпаем и неумолим. Лес рассыпался на миллионы осколков, как разбитое зеркало, и взору Сновидца предстало новое наваждение. Пространство чистейшего белого света. Силы Вселенной до сотворения тьмы, силы безымянности, силы безумия… От невидимого горизонта хлынул безжизненный гул необъятной, всепоглощающей пустоты, и на какую-то долю секунды ему стало по-настоящему страшно: навсегда потеряться в бесконечном ничто — это, наверное, хуже смерти.

Ему уже стало казаться, что его разум больше не выдержит этой пытки, но тут он услышал голоса, поющие в ритмах, настолько ему чужеродных, что он даже не сразу проникся мелодикой этих звуков. Его мысли кружились, захваченные звуковой волной, преобразуя слова в образ юноши. Нет. Молодого мужчины.

Непокорные длинные волосы цвета только что пролитой крови. Лицо убийственной красоты — точеное, пленительное, почти женское. Запредельное существо, сотканное из стремительного движения; вымысел плоти, которая лишь притворяется плотью. Он летел сквозь пустоту, как проблеск мысли, предшествующий озарению.

Следом за ним появились другие — мужчины и женщины — порождения той же информационной энергии.

Сновидец смотрел, как они вбирают в себя тонкие нити чистейшего света. Лучи искривлялись, вонзаясь в открытые рты. Тела тех, кто пил свет, окружало безмолвие, подобное сверкающему леднику, где время отсутствовало изначально. Сновидец понял, что эти струны — порталы в некую невообразимую сон-зону.

А потом, безо всякого перехода, он вдруг оказался в их сон-оболочке. Он парил над землей вместе с этими юными существами. Они пролетали над странными, сонными городами, погруженными в грезы, непроницаемые наподобие москитной сетки. Поменяв масштаб изображения, он разглядел, что города населяют такие же странные существа. Он видел мир их глазами и слышал матрицы их психоэнергии. Все его существо переполнилось вожделением и ощущением сопричастности к чуду. Сердце бешено билось в груди, каждый выдох и вдох давался ценой неимоверных усилий… вдох… выдох… вдох… дыхание леденило язык и горло. Пот ручьями стекал по лицу и застывал на шее ожерельем колючих кристаллов. Изумление, очарование, восторг, страх и смущение слились воедино.

В конечном итоге замысловатый узор Круга все-таки стер эти образы. Круг сверкнул на мгновение, как звезда в горящей короне. Один удар сердца — и Круг исчез, пространство взорвалось и вновь обернулось пустотой. Потом пришла тишина, а следом за ней — темнота. Густая, бессмысленная темнота.

Обессиленный, опустошенный, он упал на колени. Я умер и теперь живу в смерти, подумал он.

Я умер.

Несомненно, я умер…

Из глубин необъятного ничто — смутное ощущение, словно кто-то гладил его по спине.