Евгений Павлов - Мракан-сити

— Не допускаю — сказал Кран, отличавшийся от подельников крайней предосторожностью и при подготовке к преступлению всегда руководствовавшийся принципом «береженого бог бережет», — А, скорее всего, так и есть, ведь даже самая тупая баба, прожившая с мужиком несколько лет, поймет, что без него, без мужика своего, она никто. А копы, бывает, попадаются очень даже надежные. И согреют, и утешат…

— Вполне возможно, что ты прав — Плут, как и остальные отморозки, услышал дверной стук, затем повернулся к Крану.

— Что смотришь? — тот резко помрачнел, — Открывай. Это, скорее всего, Шульц тащит свою задницу. Ну, что смотришь, веточка? Иди…

Прошло еще мгновение и бандиты услышали панический крик худосочного. Они тут же схватились за оружие. Из тени комнатной арки вышел Спаун, видимо, надовавший Плуту по самое не горюй.

— Ах ты, сука! — грубанул Кран, и приказал ребятам, — Стреляйте!

Но у преступников ничегошеньки не вышло: пули пробили не костюм демона-защитника, а их незащищенные от свинца органы движения, в особенности ноги…

Призрачная Тень ввалилась к «братве» через разбитое в ходе перестрелки окно. Удачно приземлившись, она наставила оружие на Крана и громко посоветовала не шевелиться.

Затем повернулась к Спауну:

— Не бойся, милый, эти птахи у меня под контролем… — выстрелила Крану в ногу. Еще раз, — Тебе лучше начать говорить, а не то… Никто не вызовет врача. Мы, знай, подождать можем, а вот ты… — и посмотрела на кровоточащую рану, — Не уверена…

— Хорошо. Все скажу… — преступник сдался, так как поверил этой штучке на слово: еще чуть-чуть и будет поздно созваниваться с медиками.

— Валяй! — посуровела распрекраснейшая Тень.

Кран говорил тихо, не спеша, но внятно:

— Мы договорились, что если я с ребятами не выполню задание, он будет действовать самостоятельно. Я б позвонил ему и помог бы вам, но мешает нюансик…

— Что?

— Он специально не взял телефон. Видимо, предчувствовал…

— Ммм… — Тень полезла за помадой в один из раздельчиков латексного костюма, — А морские котики могут что-то предчувствовать?

Тут послышался «темный» голос Спауна, который прервал затянувшийся диалог бандита и мстительницы.

— Вызови ему врача. Иначе истечет…

Мэри повернулась к возлюбленному и, испытывая легкий дискомфорт от разногласий, отважилась на прямой вопрос:

— Я никак не могу понять, тебе их всех жалко, что ли?

— Представь, что нет — возлюбленный говорил все с той же «темнотой».

Тень сильней завозмущалась:

— Тем более! Каков смысл заступаться, если даже жалости не испытываешь? Понимала б еще, если бы испытывал, но так, это ж абсурд…

— Смысл прост! — Спаун кинул деве в руки подобие телефона — устройство, с которого можно было совершать звонки, — Если б я всех убивал, я бы от них не отличался. Учитывая, что я, как и враги мои, нахожусь вне закона. А быть преступником и не считать себя таковым — хуже вдвойне!

— Попытаюсь понять, но, боюсь, не смогу. Не моего ума все эти тонкости. Сторонний зритель я, скорее, нежели напарник полноценный, раз во всем прав ты, ты все и решаешь…

— Не начинай!

— Ммм, ну, ладно… — девушка вышла на улицу, но перед этим сказала ему, что «не намерена помогать сволочам».

Спауну пришлось самому звонить в скорую…

Бык взломал дверь квартиры семьи Филдсов. На данную «операцию» ушло тринадцать минут. К огромному везению преступника его никто не заметил. А хозяева…

«Ничего не подозревают. Тем для них лучше. Всегда мечтал сдохнуть в тишине. А теперь эти суки разрушили мечту. Тем и сильнее моя ненависть к ним».

В кромешной тьме, как фара, светился лоб Быка. Неугомонный бандит добрался до комнаты, где нахрапывал кот, спала Джоанна, рыбки мирно и плавно передвигались в аквариуме…

Убийца направил пистолет на женщину. Но потом чуть притормозил, задавшись вопросом:

«Что за красный лучик лезет мне в нос?»

Позже выяснилось, что это светился не лоб экс-котика, а игрушка маленького непослушайки Кевина, неприкаянно бродившего по квартире.

Стефан не успел сориентироваться, чтобы взять сорванца на прицел. Времени не осталось. Смышленыш включил свет и…

— А-а-а-а-а-а-а-а! — закричал Стефан Ричер.

— А-а-а-а-а-а-а-а! — вскочила перепуганная мамочка.

Прибывшие Спаун и Тень зашли в комнату, где происходило действо. Посмотрели, что творится, покачали головой и за ручку ушли. Их никто не заметил…

— А-а-а-а-а-а-а-а-а! — Бык смотрел на свою распухшую кисть (Кевин взял подаренную папой бейсбольную биту и нанес дяденьке травму), дул на нее, гладил поврежденные пальцы и… кричал, — А-а-а-а-а-а-а-а!

Бо-бо-бо-бо-бо-бо! Больно-о-о-о-о-о-о-о!

Злодей думал, что сейчас притворится бомжом или, того круче, обеспокоенным открытой дверью новым соседом. Но из кармана выпал пистолет. Джоанна решила — надо звонить в полицию!

А Бык все орал и орал…

Узнав об аресте одного из должничков, самый неоднозначный персонаж департамента, лейтенант Эсмонд Фернок, поплатился настроением и планами на следующую неделю. Хитрый коп по полной тряс конторку Майро, финансы доставал ныне арестованный Стефан Ричер/Бык, а теперь Гипнотизер лишился посла, что несколько усложнит переговоры.

Но деньги мошенника забылись так же быстро, как и вспомнились. Причина — появившийся в кабинете Бёрк. Лицо офицера выражало наивысшую степень беспокойства, и Фернок даже не стал возмущаться, что он опять забыл о правилах приличия, как, к примеру, «постучать, прежде чем войти».

— Что такое? — спокойным голосом спросил лейтенант, спокойным и даже приятным.

Уолтер положил руку на сердце:

— Узнаете, вот, честное слово, либо забоитесь, либо не поверите…

Хозяин кабинета выкинул смешок:

— Скорее, второе…

— Ладно, милый друг, раз уж пришел, то говори, по какому вопросу. Вялотекущую недосказанность не люблю, такое действует по принципу снотворного…

И в чем-то Эсмонд был, несомненно, прав, судя по сонным глазеночкам Бёрка, который сначала подумал, с чего начать свой рассказ, и только потом раскрыл всю колоду.

— Я сделал так, как вы говорили.

— В смысле?

— Забыли, что ль?

— Ну, допустим, держать в черепном ящике все подряд я не могу. Что сделал-то?

— Допросил докторов Антнидаса…

Затем последовал еще смешок. Второй по счету.

— А? Так это я не забыл…

Лицо Уолтера выразило недоумение:

— А что тогда?

— То тогда. Все я помню. Просто не поверил, что сдержишь слово. И, зная вас, как облупленных, не удивился бы…

— А как же деньги?

— А что деньги? Скажешь, не мог их присвоить?

— Можно узнать, вы всех людей на этой грешной земле считаете безответственными и ворами?

Фернок дал наиболее близкий к истине ответ, а явное преувеличение означало иронию: