Алексей Клочковский - Жить – интересно!

Про европейский быстрый перекус на улице то же самое можно сказать. У нас – бледная анемичная сосисочка в тесте, длиной с палец, а у них эта сосиска больше похожа на целую палочку колбасы, такая аппетитная, слегка обжаренная, надкусишь – сочная, красная, и пахнет, пахнет, ох как пахнет натуральным мясом!

В общем, чувствуется, что европейцы мясо любят и уважают. А вот к хлебу они, видимо, равнодушны. Вот у нас, в российских городах, сами знаете, идёшь по любой улице – обязательно наткнёшься, и не раз, либо на фургончик, либо на киоск с надписью «Хлеб». Я уж не говорю о продуктовых магазинах, – там-то вообще хлебогатство! Хлеб-«кирпичик», хлеб-каравай, батоны, хлеб заварной, подовый, с изюмом, с семечками, с патокой, чёрный, белый… Нигде в Европе я не видел такого хлебного разнообразия, какое у нас в России. Да что там «разнообразия», – вообще не видел специализированной торговли хлебом. Она, конечно, должна там быть и есть – но, согласитесь: если уж такой насущнейший повседневный продукт, как хлеб, да не бросился в глаза в процессе хождения по торговым центрам и публичным местам, это о чём-то говорит! А именно, видимо, о том, что европейцы не придают такого большого значения хлебу, как россияне. Привычного для нас хлеба-«кирпичика» я вообще не видел там ни одного раза, ни в ресторанах, ни в фаст-фуде, ни в гостиницах. Хлеб там – одни только сплошные багеты. Да и то, не как отдельный продукт, а как компонент всяческих разномастных бургеров и сэндвичей.

Однажды зашёл я в парижское кафе перекусить. И выбираю на глазок, а не по этикеткам, – всё равно прочитать не могу, что на них написано. Хотя и на глазок не всегда определяю – чего там такое на тарелке у этих французов? Думаю, надо чего посытней, покалорийней взять. Показываю продавцу пальцем в витрину, для верности говорю: «Беф» и, потом: «Чикен». Продавец кивает, выставляет мне тарелки с тушёной говядиной и жареной курицей. Но ведь это всё не будешь без хлеба-то есть, курицу жирную, да мясо с соусом. Ищу взглядом в витрине, на подносах, даже на рекламных картинках на стене. Ищу, и не вижу самого простого, обычного хлеба! Нарезанного или цельного, пресного или хотя бы пусть какую-нибудь сладкую булку – ничего! Вдруг замечаю под стеклом шарики, размером с бильярдные, золотисто-поджаристого такого вида. На хлеб не очень похоже, но всё-таки немного похоже. Указываю на них. «Десерт?..» – спрашивает продавец с ударением на первое «е». Я беспомощно произношу по-русски:

– Наподобие!.. Ну… Хлеб… понимаете? (показываю руками) хлеб! Корочка поджаристая, вот как у этого (а то были, вероятно, творожные шарики). Продавец пожимает плечами, отрицательно мотает головой, – не понимает, чего я от него хочу. Ух, басурман какой! Вот когда я испытал сожаление по поводу моей принципиальной позиции – не изучать иностранные языки. Очередь накапливается, а я стою у кассы и мучительно пытаюсь вспомнить, как же будет «хлеб» по-французски. Ну или хотя бы на любом другом европейском языке. Чёрт подери… Ведь простое же слово! И знал его, в школе и ВУЗе три европейских языка учил, а как понадобилось, всё из головы вылетело. В общем, пришлось мне пообедать в тот раз без хлеба. Ладно ещё, в сумке у меня с собой были какие-то огрызки булочки с кунжутом. А потом, как поел, вышел на улицу, – вспомнил немецкое «брот». Как говорится, хорошая мысля приходит опосля…

Однако, тут речь о фаст-фуде, а он нынче везде одинаков. Если же говорить о нацтрадиции, то ею, запомнившейся во Франции, была так называемая «сырная трапеза». Хотя она считается мероприятием изысканным, внешне её наполнение довольно просто: несколько видов сыра, несколько видов вина и багет, нарезанный ломтиками. Суть «сырной трапезы» заключается в том, чтобы закусывать определённое вино строго тем сыром, который традиционно считается соответствующим вину данного сорта, и никаким другим. Сомелье (профи по части дегустации и подбору вин) призывает нас смаковать не спеша, смешивая во рту сыр и вино. Так мы и поступаем. Делаем глоток вина – розового или красного, откусываем кусочек сыра – мягкого, с плесенью, или твёрдого, со шкуркой цвета увядшей травы, смакуем…

С другим занятным проявлением национальных традиций в гастрономической сфере я познакомился в Чехии. Я говорю про знаменитый чешский суп «Polevka», его по обычаю подают в круглом и высоком хлебе, из которого вынимают мякиш и, как кастрюлю крышкой, закрывают срезанной сверху круглой коркой.

Началось с того, что я вышел из ресторанчика. В нём было полутемно, но и на улице – ненамного светлее. Небо из бессолнечно-перламутрового стало сереньким, и даже, кажется, слегка попрыскивали дождинки, и воздух посвежел: разгорячённое от сытного обеда с кнедликами и чешским «живым» пивом (в нём вправду совсем не чувствуется консервантно-спиртовый привкус), моё лицо особенно явственно чувствовало прохладу ветерка.

Ну, куда теперь?..

Я немного потоптался у входа, будто в нерешительности, хотя ещё до ресторана предвкушал-знал, куда отправлюсь после него. Вот только как найти то место?..

У меня хорошее пространственное воображение, в голове будто GPS со схемой, откуда и куда двигать. На природе, в тайге никогда не плутал и находил обратный путь, хотя случалось пешедралом забираться весьма далеко. Но здесь – не тайга, здесь – заграница, незнакомый город, Прага, причём её старинная часть, с таким порой причудливым плетевом улочек…

Потихоньку начинаю шагать, вспоминая, что искомое место где-то не так далеко после Карлова моста… там ещё арка… сквозь неё я и узрел висящие в воздухе огромные пистолеты, у которых через определённые промежутки времени, словно невидимой рукой, взводились курки, после чего раздавался громогласный залп в четыре ствола.

Ага! Вот она, эта арка, – тёмная, широкая, мощно-крепостная какая-то, с проходами в правое и левое крыло здания, и во двор, где пистолеты. Нашёл человека, который, в отличие от прочих мелькающих вокруг никуда не двигался, сидел на стульчике – смотритель?

Помычав и пожестикулировав, я кое-как дал понять, что «хочу посмотреть». Направленный к кассе, отсчитал мелочь от своих крон очень красивой чешке, которая очень приветливо улыбнулась, и вошёл под своды музея под названием ARTBANKA MUSEUM OF YOUNG ART.

Поднявшись на площадку, я остановился, переводя дыхание: это ж всё-таки замок старой постройки, здесь лестничные марши и ступени не «мини», как в современных зданиях. Затем я бросил в большое окно мимолётный взгляд…

От увиденного мне аж нехорошо сделалось.

Состояние моё можно было сравнить с состоянием человека, на которого из-за угла неожиданно и на полном ходу вынесся грузовик: потеря восприятии самого себя, будто сознание «выключили», потом ощущение, словно в тебе, как в колбе, взболтнули, встряхнули все внутренности. Это состояние длилось долю секунды; обретя самоконтроль, я в волнении вновь посмотрел в окно, – уже не мимоходом, а внимательно, пристально… но от этого зрелище стало ещё страшнее и непонятнее.