Евгений Люфанов - Великое сидение

Будучи в северных тех местах, Петр однажды спросил:

– Каковы купцы из раскольников? Честны ли и прилежим в своих делах?

– Честны, государь, и прилежны. На обман и ленивость богобоязливы.

– Ежели подлинно таковы, то пускай веруют, чему хотят, и раз нельзя отвратить их от суеверия разумом, то того не сделают ни кнут, ни меч. Но давать им самовольно гореть, становиться мучениками от своей неразумности – ни они той чести не достойны, ни государству от того проку нет.

Иные из сподвижников царя, будучи к тому же ревнителями церкви, смотрели на раскольников как на злейших врагов, но Петр не намеревался вступать в борьбу с ними как с противниками единоверчества, а неприязненно относился к ним лишь потому, что они были сторонниками ненавистной ему бородатой и обомшелой старины.

Вскоре после того в Олонецком крае, поблизости от Выговской пу́стыни, стали строить железные заводы, и к Андрею Денисову пришел указ: «Ведомо его царскому величеству учинилось, что живут для староверства разных городов люди в Выговской пустыни и службу свою к богу отправляют по старопечатным книгам, а ныне его царскому величеству для умножения ружья и всяких воинских материалов ставятся два железных завода, и один близ их Выговской пустыни: так чтоб они в работы к Повенецким заводам были послушны и чинили бы всякое вспоможение по возможности своей, а за то царское величество дал им свободу жить в той Выговской пустыни и по старопечатным книгам службы свои к богу отправлять».

И объявлялось правительственное решение: «Сдаются вам леса на разработку для кораблей… Освобождаем вас от рекрутчины, от налога за бороды, щедрую плату за работу имать будете».

Получалось так, что поселенцы выговских скитов попадали под иго работы на царя Петра. Старцы, преданные своим старозаветным догмам, упрекали лесорубщиков, по-своему вразумляли их, что в антихристово время не должно брать от власти никаких бумаг с подписями и печатями, ибо то все антихристовы знаки; непрощеным грехом будет согласие держать при себе паспорта да еретические книги и тем паче приказы властей исполнять и сатанинские деньги их брать. Все то – грех и грех!

– Андрей Иваныч Денисов сам лесорубствует и всех ревнителей древлего благочестия к тому призывает, – слышали в ответ злоречивые старцы и готовы были анафемствовать самого Андрея.

Никто не знал, какими гневливыми словами они поносили перед богом отступников, но не возымела их злоба никакого ответа, и пришлось старцам, хотя и с великой горечью, смириться. Не они ведь будут за грех скитских братьев своих отвечать, а укор им сделан был своевременно, значит, перед богом они, старцы, чисты.

Выговские раскольники работали на царя не за страх, а за совесть. Заверяли, что усердно молятся за него и готовы всегда оказывать ему свою преданность в благодарность за позволение жить и молиться по-старому. И в молитвах называют его благоверным и благочестивым, в православии светло сияющим, точно так, как в свое время величали царя Алексея Михайловича.

Все было хорошо. И тут еще начальник олонецких железных заводов иноземец Вилим Геннин выхлопотал у царя дополнительные льготы поморским и выгорецким раскольникам, на деле доказавшим свою полезность для учрежденных железных заводов.

– Вот тебе и еретик, а гляди, сколь заботливый! Надо и за нею, нечестивого, молитву богу воздать.

Андрей Денисов сумел хорошо поладить с всесильным светлейшим князем Александром Данилычем, в ведении которого был весь Олонецкий край, и Меншиков отдал распоряжение, строго запрещающее чинить какие-либо обиды, утеснения и помехи в вере всем выгорецким скитникам. Им было дозволено вести рыбную и звериную ловлю, в каких водах и лесах они того захотят. Для расширения скитского хозяйства Андрей Денисов начал успешно вести дело на поставленной водяной мельнице и в недалеком времени стал богатым хлеботорговцем.

В голодные годы многие селяне Олонецкого края бедовали и мерли подобно мухам, а выговские старцы благоденствовали. Где было оголодавшим и обнищавшим мирянам спасать свои души – место известное: в Выговской пустыни. И люди бежали туда. Не так страшно, что приходилось в раскольники подаваться, страшнее смерть принимать от голодного моря. Скорей, скорей бежать на Выгу-реку, где Андрей Денисов с ближайшими своими помощниками переправлял новых пришельцев на железные заводы, и недостача в работных людях там не ощущалась.

– Хорошо старается старовер. Молодец! – хвалил Денисова Меншиков.

И Петр соглашался с такой похвалой.

Денисова не смущало общение с еретиками-никонианцами, а в оправдание того, что он молился за царя Петра и призывал молиться других, говорил, что древние христиане молились за языческих царей по указанию апостола Павла. Были все же упорные, особенно беспоповцы, не соглашавшиеся ни на какие отклонения в своей вере для ради еретического царя-антихриста.

Ох, старцы, старцы!.. Проповедовать вражду к властям можно было, скитаясь по лесам да живя одиночно на Выге, а когда тут стали возникать целые слободы, относиться по-прежнему враждебно к власти уже нельзя, и Андрей Денисов, втайне сохраняя убеждение, что в мире действительно правит антихрист, все же старался делать властям уступки, только бы обеспечить безопасную жизнь себе и своим скитникам да иметь возможность проповедовать старозаветное учение.

Слава о первом и главном старце Выговской пустыни Андрее Денисове разносилась не только по Олонецкому краю, но достигала и многих других отдаленных мест.

Даже никониане почтительно отзывались о нем, отдавая тем самым дань своего уважения. Говорили:

– Ученейший и зело разумный муж Андрей Иванович, человек твердого духа, а риторское красноречие в нем многочтимого всех удивляет. Отпрыск старинного княжеского рода.

И еще добавляли:

– И святители, и угодники, и другие праведных дел старатели в допрежние времена были из знатных семейств. Святитель Петр – из волынских бояр; Алексей-митрополит – из роду Плещеевых, святитель Филипп – из племени Колычевых; Сергий преподобный – из радонежских дворян. И Андрей Денисов к ним близок.

– Погоди… Да ведь он не святитель.

– А кто про то знает? Ежели не святитель, то, может, потом каким угодником станет, чать он не наш брат худородный, а потомок князей Мышецких.

– Часто ездил в наш лесной край царь Петр, – рассказывал олонецкий житель. – Видал я его, когда на железном заводе работал. Росту большого и силы, прямо сказать, непомерной. В кузню придет да своими руками мехи дует, готовится крицу молотом колотить. А прибывшие с ним енаралы либо другие знатнейшие люди уголья к горну подносят, вызываются тоже железо ковать, но только царь Петр отвергает их, вы-де все слабосильные, а мне самому, мол, молотом побаловаться охота. Не гнушался и нашего житья-бытья, едал вместе со всеми нашу хлеб-соль… А вы, при моей убогости, потому как я свою руку на том заводе пожег и усохла она, за рассказец мой подайте на пропитание, и дай бог родителям вашим царство небесное, а самим вам поболе щедрот на доброхотное нам подаяние.