Габит Мусрепов - Улпан ее имя

Сам он, ничего не подозревая, приехал в аул после похорон. Нарочных за ним посылали в Кзыл-Жар, в его родной аул – и нигде не могли найти. А ждать было нельзя. Торсана весть о смерти Бижикен сразила наповал. Он осунулся, побледнел. Три дня он почти не уходил с кладбища. Трогательную заботу проявлял об Улпан, готов был исполнить любое ее желание, только – желаний у нее не было.

Что думать о Торсане, она так и не знала, да и не могла ни о чем думать, кроме одного: Бижикен нет, Бижикен нет, и так никто никогда не узнает, внук у нее должен был родиться или внучка…

Торсан безвыходно оставался в доме, пока не отметили сороковой день. А потом ему приходилось отлучаться по делам. Хоть сама управа и находилась по соседству с зимним домом, но земли волости были расположены далеко, большую часть времени он проводил там.

В середине зимы Торсан заехал по пути в Кзыл-Жар. Он Улпан не понравился. Стал каким-то важным, говорил значительно, словно взвешивал каждое слово, чтобы придать ему силу и власть… На могилу к Бижикен он сходил один, а когда вернулся, Улпан показалось – не таким должно быть лицо у человека, который совсем недавно потерял молодую любимую жену.

Задерживаться ему было некогда, и перед самым отъездом – сани уже стояли у крыльца – он сочувственно сказал изможденной своей скорбью Улпан:

– Апа… Апа, как жить? Вот и у вас никого не осталось пиалу чаю налить…

Улпан поняла, что он имеет в виду, но ни сил не было, ни желания отвечать Торсану. Бижикен нет с ней, а если нет Бижикен, какая разница, что и с кем теперь произойдет?

Через полтора месяца Торсан из своего аула прислал к Улпан бия Утемиса.

Бий передал его слова: в мыслях у Торсана одно, только об Улпан он тревожится. Если апа разрешит, он привезет ей келин, чтобы было кому постель ей стелить, чай готовить, мясо сварить…

Улпан сказала:

– Мне всего этого не нужно. Если хочет жениться, это его право. Кто может потребовать от человека молодого, чтобы он на всю жизнь остался один?

Как потом узнали, Торсан и не собирался ждать возвращения Утемис-бия. В то самое время, когда тот вел разговор с Улпан, в ауле у курлеутов пировали сваты.

Торсан женился.

В жены он брал дочь Рымбека, того самого – мужа племянницы Игамберды, а Игамберды племянником приходился Каиргельды, чей отец – Карабай – родился от Акбайпак, а та была младшей сестрой родной матери Тлепбая, а внук Тлепбая – Тулен в свое время засватал Улпан за младшего своего сына Мурзаша.

Предательство Рымбека, который наводил в аул курлеутов сыновей Тулена, так и не обнаружилось, он пас табуны, которые Есеней подарил, а Улпан оставила в Каршыгалы. Он заметно раздобрел и все чаще его называли байшикешом, а байшикеш – еще не бай, но по своему достатку к баю приближается…

Земли шайкоз-уаков издавна соседствовали с Каршыгалы, и Торсан до своей женитьбы часто навещал курлеутов. В их ауле он и приметил Жауке, улестил обещанием жениться, и только лес мог бы поведать, в каких кустах встречались молодой джигит и девушка. Но лес молчал. Торсан женился на Бижикен. Жауке горевала, призывала аллаха покарать обманщика, но в конце концов простила его, еще до смерти Бижикен.

Жауке Торсану нравилась. Роста она, правда, небольшого, но прекрасно сложена, большие черные глаза, чистый лоб… Нрав у нее был несносный, верно, но Торсана это не беспокоило. Он из нее дурь вышибет!

В дом к Улпан он привез ее в марте.

– Вот вам келин, апа… – представил он Жауке. – Теперь будет кому о вас заботиться. А родом она из курлеутов, не чужая вам, младшая сестра…

Улпан поднялась навстречу молодой женщине, поцеловала ее:

– Пусть твой приход, шырагым, принесет в этот дом счастье.

Жауке быстро освоилась. Она прибралась в доме – дом после смерти Бижикен был неживым, запущенным. Жауке расспрашивала Улпан, что надо, как надо… В одном можно было ее упрекнуть: аульных женщин, которые помогали Улпан, Жауке восприняла как рабынь, батрачек – и разговаривала с ними пренебрежительно, и покрикивала, если ей казалось, что они что-то сделали не так.

А началось это с Дамели, которая первой попалась на глаза.

– Е-ей, старуха? Ты разве в гости в этот дом пришла? Надо что-нибудь делать, а ты одно знаешь – сидеть возле апы. Надо же хотя бы отрабатывать то, что ешь!

Дамели со слезами пошла к Улпан и та позвала Жауке:

– Шырагым… Ты не трогай эту женщину, она для меня – не посторонняя. Она близкий мне человек.

– Тогда пусть сидит сложа руки! – ответила Жауке, вильнула подолом и ушла взбешенная.

Давно уже так сложилось, что женщины, приходившие помочь, каждый вечер оставались с Улпан – чаю попить, поговорить. Но Жауке и этого не потерпела.

– Хватит… Можете все уходить… – распорядилась она.

Жауке рассчитывала с первых же дней захватить в доме власть. Стать хозяйкой. А хозяйка не она, а эта баба, Акнар, ишь ты… В одну из комнат нельзя входить лишь потому, что там в неприкосновенности стоит кровать Бижикен. В другой – она сама спит. В большой комнате – торчат целый день, посетители к ней идут с глупыми своими делами и просьбами. Жауке и Торсан вынуждены ютиться в боковой комнатушке, и Жауке без позволения не может ни к одной вещи притронуться!

По ночам она жалила Торсана:

– Какой ты сын в этом доме? Какой ты хозяин? Ты все наврал! Уже было – один раз меня обманул, богом клялся жениться. Второй раз – теперь… Говорил, что весь скот, все имущество будет принадлежать нам. А ты на побегушках у нее, эта баба посылает тебя на базар за покупками. Сын… Какой ты сын?! Ты в этом доме кушук-куйеу… Скоро она отправит нас жить в тот аул, где челядь ее живет!

Ну и язык… Чтобы хоть как-то уладить дело миром, Торсан уговаривал ее:

– Надо, чтобы хоть один год прошел со смерти ее дочери… Ты потерпи…

– Стану я терпеть! Вези меня домой. А обратно я приеду, когда минет годовщина по твоей возлюбленной, которую ты на меня променял!

– Перед людьми будет неловко. Пойми же ты, потерпи…

– Сколько можно терпеть? До тех пор, пока для своей возлюбленной ты не воздвигнешь мазар?

– Без этого нам тоже не обойтись… Не построить – сибаны обидятся…

– А ты на меня не обижайся, если я твоей бабе, твоей хозяйке нагрублю. Нет у меня сил терпеть!

Торсану стало не по себе. Нужно всячески избегать излишних осложнений. Видимо, придется поменьше разъезжать – ему казалось, если он постоянно будет дома, то сможет удержать Жауке, иначе натворит она бед.

– Жауке, айналайн… Ты постарайся понять, о чем я говорю… Дело тонкое…

– Не желаю я ничего понимать! А ты… Ты лучше повернулся бы лицом ко мне…

Торсан повернулся.

Он и в самом деле перестал ездить и с Жауке глаз не спускал. Улпан вела себя ровно, она никак не проявляла своих чувств. Скорее наоборот – предупреждала то, что могло вызвать со стороны Жауке грубость. Несколько тюков с покупками всю зиму оставались неразвязанными, Улпан вскрыла их, отдала Жауке новые ковры, новые одеяла и подушки. Велела перенести в ее комнату «борансуз-айна» – трехстворчатое зеркало. Узнав о том, что Жауке ждет ребенка, Улпан давала ей советы, как должна вести себя женщина. Но на Жауке и это не подействовало – с каждым днем она становилась все нетерпимее, все придирчивее.