Ярослав Голованов - Королев: факты и мифы

Королев в беседах с власть имущими даже не заикается о стратосферных исследованиях, о проникновении в космос. Но он думает об этом постоянно: в тюрьме, в шарашке, в Германии и теперь, в своем ОКБ. Очень редко он «проговаривается», но никогда подробно мысли свои не развивает, не хочет выглядеть прожектером, «фантастом» в глазах истинных «реалистов». По крупицам собирал я эти «оговорки», искал маленькие щелки, заглянув в которые можно прочесть его потаенные мысли.

Осенью 1945 года в Германии Королев вместе с другими ракетчиками смотрит фантастический фильм классика немецкого кино Фрица Ланге «Женщина на Луне». Эта кинолента имеет отношение к истории ракетной техники, поскольку в ее создании принимал участие один из пионеров космонавтики – Герман Оберт 150. В фильме этом авария мешает землянам вернуться из космоса на Землю. После сеанса Королев был взволнован, что немало удивило его товарищей: ну, подумаешь, фантастика какая-то...

– Да, над вопросом возвращения из космоса нам еще очень много придется работать..., – сказал вдруг Королев.

В 1946 году он переманивает к себе из БОН (см. главу 40) авиационного техника, будущего члена-корреспондента Академии наук СССР Святослава Сергеевича Лаврова и, как всегда в таких случаях, рассказывает о перспективах, о создании ракет значительно большего радиуса действия, а потом вдруг совершенно неожиданно добавляет:

– Ну, а потом мы займемся косметикой...

– Чем? – не понял Лавров.

– Ну, космическими исследованиями, – смущенно объяснил Королев.

Таких примеров можно привести немало. Очень разные, они говорят об одном: искреннем желании Королева использовать плоды своих трудов не для уничтожения людей, а для их блага. И здесь, как мне кажется, Королеву удалось самовыразиться с большей полнотой, а главное – быстрее, чем Курчатову. Сравнивать такие вещи нельзя, но путь от бомбы до реактора атомной электростанции оказался сложнее и труднее, чем путь от межконтинентальной ракеты до спутника. Для того чтобы пройти этот путь, Курчатову потребовались годы, а Королеву – недели.

Но как еще далеко было до этих благословенных недель...

В начале октября 1953 года Сергей Павлович выкроил недельку, чтобы отдохнуть с Ниной Ивановной в Гаграх, и снова вернулся в Капустин Яр. Он готовился к новой серии испытаний «пятерки», когда Устинов позвонил Янгелю и сказал, что надо принять «людей от Вячеслава Александровича», все им рассказать, а что можно – показать. Янгель понял: атомщики Малышева уже всерьез заинтересовались их делами. Этого следовало ожидать. Жаль, что нет Королева, – это точно по его части.

19 октября «люди Вячеслава Александровича» прилетели в Москву, и часа через два Михаил Кузьмич уже встречал их в своем кабинете. Разговор был поначалу «светский», о пустяках, нелетной погоде и слякоти, но быстро переключился на дело. Все, что нужно было его гостям, Янгель понял через минуту и вызвал к себе Сергея Александровича Воронцова, в отделе которого занимались головными частями ракет.

Секретных «людей Вячеслава Александровича», как и следовало ожидать, интересовали вещи тоже абсолютно секретные: дальность, точность, вес и габариты полезного груза всех, как уже существующих, так и находящихся на различных стадиях разработки ракет дальнего действия. Воронцов не мог припомнить, чтобы кто-нибудь, включая своих и «заказчиков» из Министерства обороны, получал подобную информацию, но поскольку приказано было говорить все, о чем бы ни спросили, рассказал. Молчаливые люди слушали серьезно и дружно заулыбались лишь однажды, когда он упомянул о том, что головная часть несет тонну тротила. Узнав, что Р-5 рассчитана на дальность в 1200 километров, атомщики начали переглядываться.

– А какой разброс она дает? – спросил один из гостей.

– Плюс-минус пять километров, – потупясь и, стыдясь этих своих слов, очень тихо ответил Воронцов.

– Пять или пятьдесят? – нервно переспросил атомщик.

– Господь с вами, какие пятьдесят, разве это можно! – воскликнул Воронцов, на мгновение подумавший, что над ним просто шутят.

Молчаливые люди очень оживились, заерзали, посыпались вопросы...

Атомщики ежедневно приходили к Воронцову, что-то рисовали, считали, прикидывали и прибрасывали. Королев узнал «о людях Вячеслава Александровича» в тот самый день, когда Воронцов привел их в свой отдел. Кстати, это было одно из немногих абсолютно обязательных требований Сергея Павловича: все, что происходило в его ОКБ, на полигоне, на стендах, он должен был узнавать только от своих людей. Если Устинов, Келдыш или Глушко сообщали ему нечто, ему не известное о его собственных делах, он обычно пытался, насколько это было возможно, скрыть свое незнание, но последующий разнос запоздавшего информатора был неотвратим и суров.

На этот раз Королев все узнал вовремя и, запустив первую «пятерку», срочно вылетел в Москву. Он не отходил от атомщиков до конца их работы – объяснял, рисовал, водил по цехам. Как опытный купец, он не перехваливал свой товар, но со скромным достоинством давал понять, что лучшего они нигде не найдут. И был прав: лучшего не было. Впрочем, не было ни лучшего, ни худшего – тогда Королев еще был монополистом.

После окончания работы устроили совещание. Присутствовали Малышев, заместитель председателя Военно-промышленной комиссии Пашков, заместитель Устинова по ракетным делам Руднев, Королев, Воронцов, несколько проектантов и «люди Вячеслава Александровича» в полном составе. Атомщики считали, что оснащать ядерными боеголовками ракеты Р-1 и Р-2 вряд ли целесообразно – ясно, что на смену им приходят другие, более совершенные ракеты. Р-11 можно приспособить, но небольшая дальность снижает эффективность нового оружия. Ракета большой дальности пока что только намечается, поэтому говорить о ней рано. А вот Р-5, пожалуй, то, что нужно. К тому же испытания ее, по словам товарища Королева, близки к завершению. Разумеется, атомный вариант потребует доработки ракеты, увеличения надежности, но все это задачи вполне реальные.

Вопросов к ракетчикам было очень много. И уже по тому, какие это были вопросы и как они задавались, Королев быстро понял, что Малышев – «энтузиаст», а Пашков, скорее, «сомневающийся». Впрочем, понять Георгия Николаевича было можно. Атомный заряд был в то время штукой весьма капризной, требующей жестких ограничений по температурному режиму, перегрузкам, вибрациям. «Скрещивать» его с ракетой было делом очень ответственным, но плод подобного «скрещивания» был сладок: ракета – не самолет, ее зениткой не возьмешь, от такого оружия защиты нет. Пашков хотел подумать, посоветоваться со знающими людьми...

Задумчивая медлительность Пашкова начинала раздражать Малышева – он был человек быстрый, недаром английские газеты, когда ездил он в Англию в 1956 году, называли Вячеслава Ивановича «человек-динамо».