Иван Стаднюк - Война

– Не забудь же позвонить, как приедешь!.. Слышишь?

– Слышу! А если не дозвонюсь, передай твоим гостям привет.

– Почему ты сердишься, Федор? – В голосе Ольги просквозила слеза. Не дожидаясь его ответа, она опять заговорила быстро, словно боясь, что он не дослушает: – Не откладывай с нашим переездом! Я уже все продумала, какие вещи отправить багажом, какие взять с собой. Ирина будет готовиться в институт там…

– Ирина дома?

– Ну какой же ты!.. У нее сегодня выпускной вечер!

– А-а, верно… Ну, желаю тебе всего…

– И тебе, Феденька!.. Звони и скорее забирай нас! Целую тебя, милый…

Не дослушав последние слова Ольги, Федор Ксенофонтович повесил трубку и вернулся в комнату, заполнившуюся теплым запахом кофе.

– Поговорил? – спросил Микофин.

– Спасибо, все в норме, – устало ответил Федор Ксенофонтович; он вытер платком влажный затылок и, присаживаясь к столу, придвинул к себе чашку с кофе. – Давай по последней. Стременную, как говорят казаки.

– Стременную так стременную. – Микофин наполнил рюмки и, дружелюбно глядя на своего гостя, прочувствованно изрек: – За твою, Федор, новую судьбу!

– Бойся судьбы тогда, когда она расточает ласки, – с ухмылкой сказал Федор Ксенофонтович и притронулся своей рюмкой к рюмке Микофина.

– К чему это ты? – с удивлением спросил Микофин. – Твоя военная судьба не очень-то щедра. Некоторые наши сокурсники уже армиями командуют.

– Да я так, вообще, – нехотя ответил Федор Ксенофонтович и, взглянув на часы, начал застегивать воротник гимнастерки. – Пора трогаться на вокзал.

– Не торопись, Федя. У подъезда ждет машина, – успокоил Микофин. – Только в машине лишнего не говорить.

– Да обо всем уже переговорили. – Федор Ксенофонтович отхлебнул кофе.

– Так ты полагаешь, что не стоит придавать особого значения словам нашего Нила Игнатовича?

– Нил Игнатович анализирует только события, но он не чувствует атмосферы, в которой эти события происходят. – Микофин со значительностью посмотрел на собеседника: – Нам, кадровикам, наверняка сказали б, как надо напутствовать людей, которых отправляем в приграничные части… Подготовка к войне – это не тайная вечеря. Ее не скроешь.

– В том-то и дело, что Гитлер ведет подготовку на глазах у всего мира.

– Значит, не та подготовка и не с теми намерениями, если Генштаб не бьет тревогу.

Взглянув на часы, Чумаков поднялся:

– Поехали. Люблю иметь запас времени…

Только одни сутки позади, а Ленинград уже казался в далекой временной дымке. И уже для генерала Чумакова вторая дорога после Ленинграда. Поезд Москва – Минск набирал скорость.

Все, что услышал Федор Ксенофонтович в Наркомате обороны и в Генштабе, от Нила Игнатовича и от Микофина, – все это рождало гнетущую сумятицу чувств, далеко отодвинув, сделав мелкими и смешными все иные тревоги. Хотелось быстрее вырваться из душного вагона и оказаться близ границы, в штабе корпуса, в незнакомом городишке Крашаны.

Казалось, что там все станет яснее и не будет томить мучительная мысль о том, что большие войны всегда восходят весной.

В Минске, на перроне, Федора Ксенофонтовича ждала приятная неожиданность. Когда он вышел из вагона, к нему подошли высокий худощавый полковник в танкистской форме, с длинным, слегка морщинистым темноватым лицом, и боец в новеньком синем комбинезоне.

– Товарищ генерал Чумаков? – со сдержанной улыбкой спросил полковник, приложив руку к фуражке.

– Да, – с удивлением ответил Федор Ксенофонтович.

– Разрешите представиться, товарищ генерал-майор. Полковник Карпухин!.. Степан Степанович. – И, чуть подавшись к Чумакову, тихо добавил: – Ваш начальник штаба. А это, – кивнул на бойца, – водитель вашей машины красноармеец Манджура.

Манджура покраснел от смущения, но приосанился, лихо откозырял и звонко щелкнул каблуками сапог.

Федор Ксенофонтович с радостью пожал руки полковнику и красноармейцу.

– Как узнали о моем приезде, Степан Степанович?

– Приехал вчера по делам в штаб округа, зашел к кадровикам, а они сказали, – ответил Карпухин. – Вот и решил встретить. А как же иначе?

Шофер, подхватив чемодан генерала, понес его через вокзальное здание к машине, а Чумаков и Карпухин неторопливо пошли вслед за ним.

Федор Ксенофонтович обратил внимание, что на перроне и в вокзале много командиров, сержантов, бойцов.

– Что за великое переселение? – спросил он, с интересом оглядываясь по сторонам.

– В отпуск мчатся, – ответил полковник Карпухин. – До опровержения ТАСС отпуска были отменены, а сейчас разрешили.

У Федора Ксенофонтовича тоскливо заныло сердце: ему вспомнился разговор с профессором Романовым.

Привокзальная площадь встретила веселым перезвоном трамваев, предвоскресной хлопотливостью людей, ярким солнцем, во всю мочь палившим с голубого и чистого неба.

Был субботний день 21 июня, последний мирный день. Но об этом знали с полной определенностью только по ту сторону границы. Даже томившиеся в лесах от напряженного ожидания немецкие диверсанты, заброшенные на нашу территорию в форме командиров Красной Армии, пограничников и работников милиции, точно не ведали, когда наступит этот тяжкий для советских людей час. Они ждали парольного сигнала по рациям.

Попасть на прием к командующему округом с утра генералу Чумакову не удалось, и он, пренебрегая условностями, начал вместе с полковником Карпухиным хлопотать в разных отделах и управлениях штаба о нуждах формирующегося корпуса. А в середине дня опять направился к командующему – генералу армии Павлову.

В приемной Федора Ксенофонтовича встретил щегольски подтянутый, в сверкающих коричневым блеском ремнях порученец. Почтительно, извиняющимся тоном он сообщил генералу Чумакову, что в кабинете командующего находятся на докладе начальник штаба округа генерал-майор Климовских и начальник оперативного отдела генерал-майор Семенов.

– Подождете или прикажете доложить? – спросил у Чумакова.

– Обожду, пока командующий освободится. – Федор Ксенофонтович повесил на стоячую гнутую вешалку фуражку и, окинув безразличным взглядом обширную приемную, расслабленно опустился на стул. Ему хотелось встретиться с генералом армии Павловым один на один, хотелось по всей уставной форме доложить о своем назначении на должность командира механизированного корпуса и посмотреть, как встретит его однокашник по академии и соратник по боям в Испании.

Испания… Тяжелый, удушливый зной, «наступление огнем» – пальба из окопов без передышки, пока не кончались боеприпасы, а со временем куда более серьезные бои, удачи и поражения.

Чумаков, он же военный советник Иоганн, не раз встречал там на разных участках фронта командира танковой бригады Павлова… Всего лишь четыре года прошло с тех пор! Много это или мало, если командир бригады уже успел стать генералом армии, командующим военным округом, и не простым округом, а особым, одним из самых крупных?.. За это время он, Федор Чумаков, переступил только единственную, хотя и нелегкую ступеньку – от полковника до генерал-майора.