Иван Стаднюк - Война

– Майор Птицын!

Ну что за день сегодня!..

Полководец, проигравший сражение, еще долго и не единожды скитается потом страждущей мыслью по извилистым путям складывавшихся обстоятельств и принимавшихся им решений и часто в укор своей недремлющей совести находит более простые и более разумные решения. С особой остротой и чувствительностью постигает он для себя истину, и его начинает преследовать болезненное желание чуда – возвратиться в прошлое и повторить сражение, о котором он теперь думает с иной энергичностью ума, с пониманием причин своего неуспеха.

Нечто подобное в эти июльские дни испытывал Сталин: его нестерпимо мучил вчерашний день, минувший месяц, кажется, болели сами его мысли о том, что Красная Армия за три недели войны вынуждена была отдать на поругание врагу Латвию, Литву, Белоруссию, часть Правобережной Украины и Молдавии. Страшно смотреть на карту: фашисты прогрызли полпути от границы к Москве.

Но сейчас продвижение врага замедлилось и кое-где приостановилось, налажено более или менее четкое управление фронтами, а чтобы еще больше приблизить стратегическое руководство к войскам действующей армии, созданы главные командования на трех стратегических направлениях советско-германского фронта: Северо-Западном, Западном и Юго-Западном, главнокомандующими которых назначены члены Ставки маршалы Ворошилов, Тимошенко и Буденный. Председателем Ставки назначен Сталин, который вскоре по решению Политбюро ЦК стал народным комиссаром обороны СССР, а с 8 августа и Верховным Главнокомандующим. Дан разбег во всем, из чего складывались потребности войны, упрочено после потрясения духовное равновесие в армии и в народе, уяснены конечные цели и тяжкие пути к ним…

В этот день, придя на заседание Политбюро ЦК и Государственного Комитета Обороны, многие обратили внимание, что Сталин выглядел не таким мрачным, каким он был в последнее время, и даже какая-то лукавинка светилась в его золотистых неспокойных глазах. Может, причиной этому было успешное завершение переговоров с английской миссией во главе с послом Стаффордом Криппсом и подписание соглашения между правительствами СССР и Великобритании о совместных действиях в войне против Германии, а может, обнародованные Совинформбюро сведения о том, что за первые три недели войны Германия понесла потери в живой силе убитыми, ранеными и плененными в четыре раза больше, чем Советский Союз? Но верны ли эти сведения?..

В кабинет Сталина вошел Борис Михайлович Шапошников – новый член Ставки Главного командования. Сталин встретил его на середине ковровой дорожки, поздоровался за руку и, всмотревшись в усталое лицо и грустные глаза маршала, снова помрачнел.

Пригласив Бориса Михайловича сесть, Сталин обратился к членам Политбюро:

– Мы вызвали товарища Шапошникова с Западного фронта для участия в переговорах с английской миссией… Сейчас переговоры позади, и мы хотели бы услышать от Бориса Михайловича, как нового члена Ставки, его мнение о положении дел на Западном фронте и вообще на наших фронтах. – Шапошников был один из немногих, кого Сталин изредка называл по имени и отчеству.

Присевший было на стул маршал встал и с несколько растерянной улыбкой ответил:

– Товарищ Сталин, я не готовился к такому докладу.

– Сидите, пожалуйста, – спокойно сказал Сталин, тоже присев за свой письменный стол. – Речь идет, товарищ Шапошников, не о докладе… Вы наш видный военный теоретик… Объясните, пожалуйста, членам Политбюро и Государственному Комитету, почему, на ваш взгляд, Красная Армия так далеко отступила.

– Что я могу сказать… – раздумчиво произнес Борис Михайлович, собираясь с мыслями. Голова его чуть подрагивала от скрытого волнения. – Как вы знаете, неприятель заблаговременно выдвинул к нашим границам три исходные группировки войск: «Север», «Центр» и «Юг». Сейчас эти группировки после трехнедельных боев вышли на линию Пярну – Тарту – Псков

– Витебск – река Днепр и далее: Житомир – Могилев-Подольский. По этой линии мы впервые за время военных действий достигли некоторой стабилизации фронта… Я не беру на себя смелость заниматься анализом причин наших неудач, но, насколько мы осведомлены о замыслах Гитлера, немцы не достигли намеченных ими целей, которые состояли в том, чтобы исходными группировками уничтожить главные силы Красной Армии в приграничных сражениях и открыть пути для беспрепятственного продвижения своих войск к Ленинграду, Москве и в Донбасс. Более того, с вводом в действие наших стратегических резервов и в итоге перегруппировки войск мы, как я уже сказал, несколько стабилизовали положение. – Маршал Шапошников замолчал, всматриваясь в непроницаемое лицо Сталина, в его цепкие, буравящие глаза.

– Продолжайте, – тихо сказал Сталин, и по интонации его голоса было непонятно, как он отнесся ко всему услышанному.

Прокашлявшись, Борис Михайлович продолжил:

– Я не убежден, разделяет ли мою точку зрения Климент Ефремович, с которым мы вместе представляли на Западном фронте Ставку Главного командования… Но с приходом на Западный фронт маршала Тимошенко оперативное руководство войсками заметно улучшилось. Сыграли свою роль контрудары наших механизированных и стрелковых корпусов. Враг понес большие потери, особенно в районах Сенно, Лепеля, на борисовском направлении, под Бобруйском… Серьезный урон нанесла врагу в оборонительных боях, опираясь на сооружения укрепленных районов, армия генерала Ершакова. Хорошо дрались армии Курочкина и Филатова. Стойко защищают наши войска подступы к Смоленску, хотя там очень тяжело… Мне думается, что неприятель уже не сможет вследствие понесенных потерь наступать одновременно на всех фронтах. Его расчеты на «молниеносную войну» не оправдались, и теперь замыслы противоборствующих сторон будут диктоваться реально складывающейся обстановкой. С последовательным вводом в сражение основных сил второго стратегического эшелона советских войск и удлинением коммуникационных линий противника создалось положение, при котором есть надежды достигнуть на главных направлениях равновесия сил, которое немцы могут нарушить только скрытым маневром войск, а также переброской на восток дивизий с Запада. Но при этом надо еще учитывать, что немецкая армия мобильнее нашей… Следовательно… – Маршал запнулся, точно слова, которые он хотел сказать, обжигали его.

– Следовательно, ближайшее будущее не сулит нам… – Сталин умолк, выжидающе глядя на Шапошникова.

– Да, товарищ Сталин, отступать еще придется… – негромко, но очень внятно ответил Шапошников, и голова его дернулась сильнее обычного.

Наступила тишина – внезапная и тревожная, точно после выстрела.