Семен Скляренко - Владимир

Побывали в эту зиму в Киеве послы и угорского князя -с ними Владимир утвердил дружбу и любовь, как с родичами отца своего Святослава, отправил князю щедрые дары.

Не было всю зиму ни послов, ни гостей из Болгарии. Это беспокоило князя Владимира. Думая О будущем, он хотел знать, что происходит за Дунаем.

Началась весна, а с нею пришла и новость. Половодьем прибыли из Полоцка гонцы, привезли весть, что у княгини Рогнеды родился сын.

Князь Владимир написал жене грамоту, просил ее, как только потеплеет, приехать в Киев, он, мол, только и ждал весны.

Но весна – это не всегда голубое небо, синие воды, яркое солнце. В одну из ночей месяца цветения, в поздний час, почти на рассвете, князь Владимир услышал шум в покоях княгини Юлии, далекий, знакомый, усиленный ночной тишиной крик ее, потом топот ног, опять крик княгини Юлии и внезапно иной крик – младенческий.

Утром он узнал, что княгиня Юлия родила сына и нарекла его Святополком.

Когда вода в Днепре поднялась, купец-патрикий Феодор стал собираться в дальний путь.

Так поступал он ежегодно: зимой и ранней весной скупал в Киеве и у людей, приезжавших сюда со всех концов Руси, меха, мед, воск, горючий камень, бобровые благовония, зерно – все это за бесценок, за прелые и гнилые константинопольские ткани и украшения, за неполную меру хлеба, потому что зимой бывало голодно в Киеве и на Руси.

Весной Феодор нагружал добром хеландии, спускался к устью Днепра, пересекал под парусами Русское море и приставал в Константинополе, на Суде, где продавал свои товары вдвое и втрое дороже, чем купил сам; потом нагружал хеландии винами, тканями, золотыми и серебряными изделиями и осенью возвращался в Киев, начинал куплю-продажу.

Во время брани между Владимиром и Ярополком Феодор не пострадал, мало кто и знал, что он в какой-то мере к ней причастен. Собственно, кто и в чем мог обвинять купца: он приехал в Киев с василиками императоров, тогда же приехала с ними и царевна Юлия, но не Феодор, а василики уложили ряд с Ярополком; опять же не он, а василики были сватами Юлии.

Купец стоял в стороне. Имея свой двор в Киеве, на Подоле возле торжища, он продавал сукна, бархат, альтабас, вина, благовония, скань, золотые и серебряные украшения Ярополку и его боярам да воеводам; пока князья проливали кровь людей своих под Любечем, в Киеве и в Родне, он успел съездить в Константинополь и привезти оттуда новые товары; когда вокняжился Владимир, купец стал продавать то, что привез с собой, и даже то, что гнило в его склепищах, новому князю, его боярам и воеводам. Кто и в чем мог упрекнуть купца Феодора? Киев не Константинополь, русские люди всегда уважали и не трогали заморских гостей. И сейчас он действовал, как всегда. Осенью и зимой киевские древоделы подняли на крутые берега, законопатили и просмолили его хеландии, а ранней весной спустили их на воду. Недели две после того смерды возили из скле-пищ на торге и грузили на хеландии накупленное им русское добро. Наступил день, когда повеял верхний ветер, и купец, трижды перекрестившись на восток, велел рабам-грекам трогаться в путь.

То было на рассвете. Никто в Киеве не провожал купца -занимался своим делом, город просыпался, думая о наступающем дне. Хеландии сделали полукруг на Почайне, выплыли на середину Днепра, пошли под парусами к скрывавшимся в тумане низовьям.

Купец Феодор стоял на носу одной из передних лодий, вглядывался в даль.

Когда же хеландии отъехали уже далеко от Киева и поплыли мимо безлюдных, одетых молодой зеленой порослью берегов, он спустился вниз и вернулся на палубу вместе с женщиной в темной тунике, с покрывалом на голове.

– Тут нет никого из русов? – спросила женщина.

– О нет, – отвечал купец Феодор, – у меня все рабы – греки, на сей раз я даже не брал у князя дружины.

Женщина подняла покрывало – то была жена князя Яро-полка Юлия.

– А скоро мы будем в устье Днепра?

– Нет, княгиня, не скоро, путь туда продлится не меньше двух недель.

Княгиня Юлия, уставшая, должно быть, сидеть в тесной каморке под настилом, жадно вдыхала свежий речной воз-Дух, всматривалась в даль, где на голубом небе вырисовывались горы, стены города Киева.

– Так лучше, – произнесла она, отвечая, как видно, собственным мыслям. – Нет, я не могла больше оставаться в Киеве… Да и зачем? Очень хорошо, патрикий Феодор, что ты взял меня с собой, они никогда не узнают, где я.

– И все же, княгиня, – сказал купец, – лучше было бы тебе ехать в Константинополь. Я уверен, что тебя достойно встретят и примут в Большом дворце.

– Нет, нет! – решительно возразила она. – Я не хочу быть в Константинополе и не поеду туда… Мы условились, пат-рикий, ты дашь мне в устье Днепра хеландию, на которую я сложу свое добро, дашь надежную охрану, и меня отвезут в город Херсонес.

– Воля твоя, княгиня, – промолвил Феодор. – Я сделаю все, как мы условились. Через две недели ты со своим добром будешь в Херсонесе.

Ветер крепчал, хеландии быстро неслись вперед. Позади уже едва виден был город Киев.

И вот купец Феодор опять в Константинополе. Его нагруженные всяческим добром хеландии остановились на Суде, несколько дней рабы выгружали из них и возили в константинопольское подворье купца Феодора меха, меды, горючий камень.

Но дома он уже не только купец. Узнав о его возвращении, проэдр сразу же приглашает патрикия Борея в Большой дворец, долго беседует с ним.

Проэдр Василий очень интересуется Русью, расспрашивает о Киеве, о землях, городах, князьях.

– Между двумя князьями Руси – киевским Ярополком и новгородским Владимиром – была великая война. Князь Ярополк убит, ныне в Киеве и на всей Руси один князь -Владимир.

– Он сын Святослава?

– Да, сын Святослава и рабыни… Проэдр вздрагивает.

– И пошел, должно быть, в своего отца?

– Очевидно, так… В Киеве христиане молятся тайком, князь Владимир устроил под городом требище всех богов.

– И ему теперь подвластны все земли?

– Нет, проэдр! Война на Руси привела к тому, что некоторые земли отказались платить Киеву дань, и одновременно, как ты, возможно, знаешь, Польша захватила немало русских городов. Там, я слышал, есть и германские рыцари, проповедники папы римского.

– Папа Бенедикт и император Оттон торопятся, – недовольно бормочет проэдр. – Чего мы не смогли сделать, то они уже успели… А что делает Владимир?

– Он собирается идти войной на Польшу, а земли, что отпали, тоже хочет вернуть.

Проэдр отирает шелковым платком потный лоб.

– Наше счастье в том, что они еще будут грызться между собой. О, если бы они ссорились подольше, в этом наше спасенье.

Но он тут же умолкает – не стоит рассказывать купцу обо всем, лучше узнать у него побольше новостей о Руси.