Яныбай Хамматов - Золото собирается крупицами

– Аркашка-то? – Старатель скрутил толстую козью ножку, не торопясь разжег ее, закашлялся, поперхнувшись дымом, вытер сухой темной ладонью заблестевшие глаза. – Его уж тут, почитай, с месяц как нету… Не слыхал разве? И хозяин другой, весь прииск у Галиахмета– бая сразу купил, управляющего своего поставил, штейгера сменил, одного только немца оставил…

– А кто же теперь?..

– Управляющий? Накышев, говорят, но фамилии, а штейгер – Сабитов, свой, мусульманин, стало быть. Сам-то я их не видел, да только сдается мне, что мусульмане своих в обиду не да дут, а как ты думаешь?..

– Не знаю… – ответил Хисматулла.

– Да… – продолжал старатель. – Вот прежний-то, Аркашка, в разведку брал, а потом всех сразу и выгнал! С тех пор без работы хожу… Куда зимой идти? В артель не возьмут, а одному мыть – не лето, вишь, амуниция? – Он показал на телогрейку. – Такие дела, хоть бы научиться травой да ветками, как коза, перебиваться, то-то хорошо стало бы! И хлопот себе никаких – ни работы, ни черта!..

– А на новом участке кто хозяином, старый управляющий?

– Как бы не так! Новый, Рамиев, все те земли скупил у Галиахмета еще до того, как золото нашли!

– Как?

– А вот так! Ты сам-то откуда, часом, не из Сакмаева?

– Оттуда…

– Ну, тогда знаешь, стало быть, живет там у вас такой Хайретдин? Он место нашел, а Галиахмет ему за это много денег заплатил…

– Это вранье!

– За что купил, за то и продаю! – вспылил старатель. – Что ты меня перебиваешь? Если знаешь сам лучше, может, мне расскажешь? – И добавил уже спокойнее, видя, что Хисматулла покраснел и опустил голову: – Галиахмет у того человека бумагу взял, а старый управляющий хотел новому доказать, что это его земля, понял? Идем сядем, а то в ногах правды нету…

Они стряхнули снег с лежавшего поблизости бревна и сели рядом. Старатель опять свернул козью ножку из старой, пожелтевшей бумаги, высек огонь и закурил.

На дороге показался парень, он шел к конторе, держа что-то в руках, и скоро стало видно, что он несет хомут, уздечку и поперечник.

– Эй, Зинатулла! – окликнул его старатель. – Зазнался?

Парень вразвалку подошел к бревну:

– Сайфетдин-агай! А я иду и думаю, кто бы это мог быть?

– В конюхи нанялся?

– За конторскими лошадьми, агай!

– Все норовишь поближе к начальству, – усмехнулся старатель. – Смотри, когда сам начальником будешь, передо мной носа не задирай!

– Зачем смеешься?.. – обиделся конюх.

– Ну, с тобой уж и пошутить нельзя, Зинатулла! Какой ты вспыльчивый. – Сайфетдин рассмеялся. – Давно здесь?

– Порядком уже… А ты все на золоте работаешь?

– Да вот пришел, может, дадут работу. Как говорится, у нового хозяина и рубль новый!

– У кого ж ты просишь? Новый-то в Оренбург укатил!

– Когда? – вскочил Сайфетдин.

– Да дня три будет.

– Ах, я дурак! – старатель с досадой хлопнул себя по лбу. – Старый дурень! И хожу, и хожу каждый день, нет того, чтобы спросить! – Он смял и выбросил папироску.

Старые знакомые разговорились. Хисматулла не вмешивался в их разговор, только время от времени вставал и начинал размахивать руками, чтобы согреться. Сайфетдин и Зинатулла говорили о приисковых делах, о ссоре старого хозяина с новым, о том, как уехал старый управляющий… Скоро конюх ушел.

– Вишь как! – Сайфетдин обернулся к Хисматулле и хмыкнул. – Мы спины гнули, чтоб золото найти, а Закиров не гнул, а подцепил! Уж как он перед Аркашкой хвостом вилял, всегда на задних лапках: «Аркадий Васильевич, вы!.. Аркадий Васильевич, ах!» – а потом – хвать! —и ограбил! Вот, должно быть, Аркаша наплакался! Да он все равно, небось, в накладе не остался, что-нибудь да унес за пазухой… – Сайфетдин прищурился: – А ты что молчишь, ни слова не скажешь?

– А что говорить? Меня это не касается…

– Не касается? Ну-ну! А мороз-то хоть тебя касается? Смотри, как он тебе уши оттрепал, все красные! – хохотнул Сайфетдин. – Пойдем-ка пошукаем в бараках, надо место на ночь найти, не в сугробе же устраиваться… Пойдешь со мной утром в старом отвале мыть?

– А как?.. Ведь управляющего нет, кто нам разрешит?

– Ничего, мы пока без разрешения! – усмехнулся Сайфетдин. – Авось раз нет никого, стало быть, и гнать некому! Вставай, а то в сосульку превратишься…

Рано утром Сайфетдин разбудил Хисматуллу, и они пришли к старому отвалу. Сайфетдин сколотил из трех досок желоб, настелил сверху прутья и сказал, не оборачиваясь:

– Вот эти прутья для того, чтобы удержать золото, понял? Вода уносит гальку, камешки, а золото застревает в прутьях, сейчас увидишь. – Он расколотил доской лед, установил у края про руби желоб, закрепил его со всех сторон песком и пустил воду. Вода хлынула в желоб, ударяясь о планки и прутья, брызгая во все стороны. – Это отвал старый, его уже мыли, стало быть, ила тут больше нету, – продолжал Сайфетдин, следя за водой. – Видишь, песок, как крупа, рассыпается? – Он взял на лопату и кинул в желоб. Чистая, звенящая маленькими льдинками вода сразу замутилась, потом стала желтой и, наконец, бурой.

Сайфетдин обернулся.

– Слушай, а что это я тебе говорю? – сказал он. – Ты ведь тут небось не в первый раз, а? Ну, говори, мыл уже?

– Приходилось… – смущенно ответил Хисматулла. Ему стало неловко оттого, что он сразу не сказал об этом Сайфетдину, и получалось так, вроде бы он нарочно не сделал этого вовремя, чтобы посмеяться над старателем. Хисматулла покраснел: – Я потому… Я не хотел… Я думал, что нехорошо перебивать! – выпалил он.

– Я так и подумал, – удовлетворенно кивнул головой Сайфетдин. – Прочисти-ка это, по смотрим, как ты умеешь работать! – И он пока зал на нижний конец желоба, где скопились мел– кие камешки.

Хисматулла выбрал их из желоба и выбросил в яму за отвалом. Сайфетдин, следивший за ним, похлопал его по плечу:

– Все правильно! Продолжай…

Скоро лед нарос на черенке лопаты, и она потяжелела. Поверхность желоба тоже покрылась льдом. Лапти набухли от воды, от холодного ветра у Хисматуллы защипало колени. Но Сайфетдин бросал в желоб лопату за лопатой широкими плавными взмахами, и парню стало стыдно останавливаться, когда пожилой человек еще продолжает работать. Наконец Сайфетдин убавил поток воды, раздвинул прутья и ладонью сгреб песок, оставшийся на дне. Маленькие черные глазки его с надеждой высматривали золото среди гальки, песка и шлихов. Вдруг в середине блеснула, как искорка, желтая крупинка. Негнущимися озябшими пальцами Сайфетдин выловил ее, завернул в тряпицу, положил в карман и опять стал глядеть в желоб, перебирая песок. Затем тяжело вздохнул и поднялся на ноги:

– Зря мучились… Эх, кабы не зима, а лето… Ну да что там, пошли!

– Куда?

– Туда же, куда и вчера…

Они вскинули на плечи лопаты, кайлы и пошли к баракам.