Эдвард Радзинский - Распутин: жизнь и смерть

И председатель Думы вскипел: Огромный, грузный Родзянко подошел к Распутину и велел ему немедля убираться из собора: «Если не уйдешь, велю приставам вынести тебя на руках». Мужик испугался скандала и пошел к дверям, сказав на прощание: «О, Господи! Прости его грех… « Родзянко с торжеством проводил его до выхода, где казак подал Распутину шубу и посадил его в автомобиль.

Нетрудно представить, что испытала Аликс, когда узнала, как «Нашего Друга» изгнали из собора, куда его позвали они — «цари»…

Затем центр торжеств переместился в Кострому, где 300 лет назад жил юный боярин Романов. Сюда, в Ипатьевский монастырь (где началась династия), всего за четыре года до екатеринбургского Ипатьевского дома (где она закончится) должна была прибыть Царская Семья… Но накануне Джунковскому сообщили, что в городе объявился Распутин и просит билет на костромские торжества. Джунковский не без удовольствия велел отказать.

19 мая толпы людей заполнили весь берег Волги, царская флотилия под грохот салюта, звон колоколов и пенье гимна «Боже, Царя храни!» причалила к особой «царской» пристани у Ипатьевского монастыря. Оттуда Семья направилась в древний Успенский собор.

Вслед за «царями» вошел в собор и Джунковский. Каково же было его изумление, когда в алтаре он увидел… Распутина, который, как оказалось, «был проведен туда… по приказанию императрицы».

Пришлось удивляться Джунковскому и на следующий день, при закладке памятника дому Романовых.

Золотисто-розоватая парча певчих, древние облачения духовенства, мундиры, фраки… Государь в форме Эриванского полка, шефом которого он был… А поодаль… все тот же мужик в шелковой рубашке и шароварах — Распутин.

Перед закладкой памятника с соборе был отслужен особый молебен. И там тоже оказался мужик!

Из показаний Яцкевича: «Во время костромских торжеств… Распутин шел вслед за царской семьей, причем меня… удивило и возмутило то обстоятельство, что Распутин был допущен в собор, где была лишь царская семья и обер-прокурор Саблер!»

А потом торжества перешли в Первопрестольную. И опять шпалеры войск, и море народу, и колокольный звон… Государь на лошади золотистой масти, конвой, императрица и наследник в коляске, великие княгини в каретах, и в отдельном экипаже — Элла и царские дочери…

Из дневника Ксении: «24 мая… Все, слава Богу, отлично прошло. У Спасских ворот все слезли с лошадей и пошли крестным ходом в Архангельский собор… Ники зажег лампаду над могилой Михаила Федоровича».

Над могилой первого Романова загорелась лампада из золота в виде шапки Мономаха — древней короны московских царей. Но многие смотрели не на нее… «Распутин стоял у входа, все его видели кроме меня… такое недовольство и протест среди духовенства… « — продолжала Ксения.

«Все это оставило во мне осадок», — вспоминал Джунковский. Он не понял, что совершил в те дни большую ошибку. Теперь Аликс уже не верила Джунковскому, боялась его агентов. И 12 июня 1913 года министр внутренних дел Маклаков приказал «снять наблюдение за Распутиным и отозвать агентов, находившихся в Тобольской губернии». Полиции запретили следить за ним.

На короткое время мужик остался без постоянных летописцев.

Элла не обольщалась народным ликованием в дни торжеств. Она понимала, что династии уже нанесены тяжелые удары — русско-японской войной и революцией. Тем опаснее для престола становился сейчас мужик, о распутстве которого трубили все газеты.

Из показаний великой княгини Елизаветы Федоровны: «Когда до меня стали долетать слухи о том, что Распутин в частной жизни ведет себя совершенно иначе, чем в императорском дворце, я предостерегла мою сестру. Но она не верила этим слухам, считала их клеветой, которая всегда преследует людей святой жизни».

Все активней действует собравшийся вокруг Эллы кружок распутинских врагов

— «московская клика», как называет его Аликс. И все чаще наезжает в Москву Зинаида Юсупова, ставшая одним из самых непримиримых членов этого кружка.

И Элла теперь частая гостья в подмосковном ее имении — прославленном Архангельском, не уступавшем в роскоши романовским дворцам. «Наблюдать их вдвоем — одно удовольствие. Они обе невозможно как хороши», — вспоминал журналист Д. Регинин.

«Великая княгиня… будет у нас в Архангельском», — не раз напишет Зинаида сыну летом 1912 года.

Союз с Эллой очень пригодился матери Феликса. Тотчас после юбилейных торжеств случилось непредвиденное: уже заканчивались бесконечные переговоры Зинаиды с родителями Ирины — великим князем Александром Михайловичем и сестрой царя Ксенией, как вмешался Дмитрий. Узнав о готовившемся браке,, он вдруг… влюбился в Ирину! В невесту своего ближайшего друга, которого он так боготворил, из-за которого разрушил свой брак с дочерью царя! И не просто влюбился — сам захотел жениться на Ирине!

В эту версию в Петербурге не поверили. Светское общество полагало, что за внезапной любовью великого князя стояло совсем иное… По словам Веры Леонидовны Юреневой, «это была месть Дмитрия Павловича. Великий князь пришел в бешенство, узнав, что Феликс, ради которого он пожертвовал женитьбой на царской дочери, оказывается… преспокойно женится на племяннице царя. Конец их отношениям! И Дмитрий начал сам ухаживать за Ириной. Ой попросту решил разбить этот союз!»

Впрочем, вполне возможно, Дмитрий, которому нравились и кавалеры, и дамы, действительно влюбился в болезненную красавицу… Так или иначе, он попросил руки Ирины. И симпатии Романовской семьи раскололись…

«28 мая 1913 года… Милый мой мальчик… Родители (Ирины. — Э. Р. ) объяснились… Мать не отрицает, что бабушка (вдовствующая императрица Мария Федоровна. — Э. Р. ) за Дмитрия. Но говорит, что она и против тебя ничего иметь не будет, если Ирина о другом слышать не хочет. Мы расстались очень трогательно… Чего я тоже очень боюсь, это того, что будет с твоими отношениями с Дмитрием, так как уверена в его двуличности. Он делает все возможное, чтобы заинтересовать Ирину и от нее не отходит… Боюсь его и рокового мундира. Прямо страшно… «, — писала Зинаида Юсупова Феликсу.

Она уже потеряла старшего сына. Из-за женщины его застрелил офицер — «роковой мундир»…

Но Феликс спокоен. Он знает свою силу.

«Пришлось княжне Ирине выбирать между нами. Мы приняли молчаливое решение не делать и не говорить ничего, что могло бы повлиять на ее выбор, — вспоминал Феликс. — Она ответила, что решила выйти за меня, и никто не заставит ее переменить решение. Дмитрий смирился перед ее выбором… Но это сказалось на наших отношениях… тень, которую женитьба отбросила на нашу дружбу, никогда не смогла рассеяться».