Виталий Полупуднев - Восстание на Боспоре

– Зазнаешься, раб! Забыл вкус ясеневых палок! Да я тебя растопчу, щенка паршивого!.. Дай, мол, возьму верх над царским сыном! Я – сын нищего пелата!.. Ой, смотри, не крепко держится твоя голова на плечах!

– Почтенный наставник, – возражал Савмак с поклоном, но без страха, – ты же видишь сам – царевичу нравится настоящий бой на мечах. Он не младенец, сразу догадается, что мы его обманываем. А за обман, ты сам говорил, наказывают.

– Не просто наказывают, а голову снимают таким, как ты!

– Вот когда меня станут наказывать и голову снимать, я успею рассказать палачам, что ты, дядька Зенон, научил меня обману.

– Ой прыткий какой! – выпучил глаза дядька. – Он скажет на меня! Да кто тебе поверит?

Однако быстро успокоился и однажды сунул Савмаку в руку медную монету. Между ними установилось нечто вроде сговора. Зенон видел, что царевич привык к молодому воину, его учение идет неплохо, и делал все возможное, стараясь угодить царю, а главное – строгой и проницательной Камасарии.

Вскоре Зенон был вызван к царице и вернулся необычно торжественным, вспотевшим, с лилово-красным носом, покрытым фиолетовыми жилками. На его плечах горела всеми цветами радуги полосатая новая хламида из заморской шерсти.

Он высыпал на стол горсть золотых и серебряных монет и стал их пересчитывать с видимым наслаждением.

– Ты, кажется, разбогател? – заметил царевич.

– Нет, преславный наследник, – ответил, прищурясь, Зенон, – я лишь перелистываю страницы книги, в которой золотом и серебром записаны твои богатства. Вот, смотри!.. По этим монетам ты можешь прочесть, чем богаты Спартокиды, что составляет основу благосостояния Боспора. Вот грифон твоего счастья несет в лапах колос пшеницы, в клюве – дротик. Пшеница – главная статья нашей торговли, а дротик обращен острием против врагов царства. Царь Левкон вывозил в Афины до четырехсот тысяч медимнов зерна ежегодно. Попробуй подсчитай – сколько требуется кораблей для такого груза?.. А вот монета с осетром! Рыба – второе твое богатство… Вот статер с головой быка, ибо Боспор торгует с южными странами кожами, шерстью и мясом рогатого скота… А это монеты с ликами богов, покровителей царственного рода Спартокидов…

Следует сказать, что хотя Спартокиды стали называться царями Боспора лишь с Евмела, однако в более позднее время, упоминая о своих предкам, боспорские владыки именовали их только царями, не иначе.

Перисад, слушая дядьку, с гордостью выпрямился и окинул комнату орлиным взором. Он почувствовал себя одним из тех, кто основал и расширил царство Боспорское. При этом заметил, что любопытный Савмак пристально вглядывается не в монеты, а в развернутые свитки, исписанные гекзаметром Гомера, и в древнюю книгу «О симпатии и антипатии живых существ, растений и камней», приписываемую перу великого Демокрита из Абдеры. Несмело юноша протянул руку к стилу и попробовал нацарапать на вощаной дощечке букву. Царевич прыснул от смеха.

– Что ты делаешь? Разве так пишут альфу? Дай сюда!

Он взял стил и быстро стал наносить буквы на дощечку.

– Это вот альфа, а это бета, гамма… омега…

– Да, да, – пробормотал Савмак, – обязательно запомню!

– Чего вы? – рассеянно спросил дядька, пряча под полу деньги.

– Да вот Савмак захотел узнать значение букв, – рассмеялся царевич, – но едва ли ему удалось бы овладеть грамотой, – ведь он сатавк. Слишком груб его мозг!

– И не для чего ему знать буквы. Его дело работать руками и ногами, а не головой. Однако заметь, царевич, что он очень внимательно слушает мои уроки, хотя они не для него. А ты нередко крутишь головой и думаешь бог знает о чем.

Зенон давно заметил, что парень смекалист, а жадность, с которой он внимал рассказам о походах Александра и природе вещей, даже льстила старому наставнику. Перисада же уязвило это замечание. Он испытал чувство ревности, соперничества и, прищурившись, обратился к Савмаку с едкой иронией:

– Ты, Савмак, похож на бродячую собаку, которая, забежав во двор к богатому хозяину, спешит проглотить все съедобное, что ей попадется. Она знает, что надо спешить, а то появится слуга с палкой и выгонит ее на улицу!

Он расхохотался. Савмак вторил ему беззлобно, а Зенон с улыбкой качал головой, как бы восхищаясь остроте ума своего царственного воспитанника.

– То, что этот грубый деревенский парень старается познать, напрягая свою тупую голову, я запоминаю шутя, без трудов, – дополнил царевич спесиво, – ибо во мне течет кровь великих Спартокидов! А в тебе, Савмак, кровь деревенских рабов. А это не одно и то же.

– И Геракл был рабом, а потом стал героем, полубогом!.. Так рассказывал Зенон, – смело ответил Савмак.

– Ого, что ты знаешь! – поднял брови Перисад. – Уж не воображаешь ли ты себя Гераклом?

– Нет, преславный царевич, не воображаю. Но я воин, а не раб. Да и деревенские сатавки не рабы!

– Все рабы перед царем! – поспешно оборвал дядька, хватаясь за хворостину. – Отойди, раб!

– Я не раб! – покраснел Савмак, получив тут же удар хворостиной.

– Будешь еще разговаривать?.. Отойди к двери, не отравляй воздух нечистым дыханием!.. А с тобою, мой юный Александр, мы продолжим чтение Аристобула и Онесикрита, что участвовали в походах великого Македонца и описали их. Учись военному делу по этим книгам!

О, как жадно вслушивался Савмак в эти рассказы и чтения, сидя в углу! О нем забывали, а он все слушал и слушал. На Зенона не обижался, так как угадывал в нем такого же слугу, как и он сам. Да и Зенон показывал строгость больше для вида. Теперь он блаженствовал. Юный Перисад делал хорошие успехи, и на долю учителя перепадало немало подарков и царской ласки.

Обычно Савмак проводил во дворце большую часть дня, а потом и вовсе перестал бывать в казарме. И если не сидел в углу комнаты Перисада, слушая с напряженным вниманием уроки Зенона, то бродил по коридорам, выходил во двор, приглядываясь ко всему, что здесь происходит. Попав в атмосферу дворцовой жизни, Савмак был ослеплен ее великолепием, оно захватило, зачаровало его юную душу.

Эта удивительная жизнь так не походила на серое затворничество школы воинов, а тем более на будни его родной деревни.

И хотя Савмак был полон дружеских чувств к товарищам по школе, а родные места снились ему каждую ночь, он преклонялся перед величием и блеском царского дворца. Ему казалось, что все здесь полно скрытого, какого-то особенного значения.

Бывший деревенский подросток теперь выглядел рослым и сильным воином. С мечом у пояса он ходил вслед за наследником в качестве личного телохранителя. О его способности владеть оружием, его силе и ловкости стало известно Камасарии, и она доверяла ему охрану внука. Савмака видели за спиной царевича в городском театре, где он подавал своему господину кувшин с легким вином, они вместе появлялись на улицах, когда толпа разодетых сынков вельмож окружала царевича, образуя так называемый «комос», то есть веселую компанию, развлекающую Перисада.