Борис Васильев - Ольга, королева руссов

И Ольга на какое-то время потеряла голову, коротко и невпопад отвечая на его вопросы. И поняла, только тогда и поняла, что с детства любила этого необыкновенного человека и воина.

А он достался другой. И она досталась другому.

Но он должен был достаться ей. Хотя бы тайно, хотя бы всего на одну ночь.

Она не думала об этом. Об этом безмолвно кричали все ее женское естество, вся ее женская тоска и неудовлетворенность. Только тогда, только тогда она испытала бы неземное блаженство и стала счастливой хотя бы раз в жизни. Именно поэтому она, повинуясь скорее не холодному разуму, а чувству, и показала Свенельду все тайные ходы и переходы и даже калитку в частоколе.

И – ждала. Безотчетно, даже не думая, кого она ждет.

Но вместо Свенельда заявился законный супруг. И Ольга играла в любовь и преданность, все время видя перед глазами своего Свенди. Свою неосознанную детскую любовь.

– Да, да, Свенельд утром привел иноходку. Благодарю тебя, супруг мой.

Она отвечала торопливо, порою путано, но смятение, охватившее ее, постепенно исчезало. Она освобождалась от него, стремясь как можно скорее перехватить беседу в свои руки.

«Он останется ночевать. Что же делать? Что делать? Сказаться больной?… Сослаться на женское недомогание и попросить прийти через три дня?…»

– Византия боится меня, – говорил тем временем Игорь. – Они-то знают, что я отошел только потому, что не хотел оставлять свои суда под греческим огнем.

– Я уверена в этом, супруг мой.

– Они прислали мне прекрасный подарок… Великий князь вовремя спохватился и замолчал.

– Ромеи очень коварны, супруг мой. Берегись их подарков, они – данайцы по натуре своей.

«Порошок!… – вдруг вспомнилось и обожгло – Дать кубок вина, а потом – приласкать…»

Игорь еще что-то говорил, но Ольга, обожженная внезапно мелькнувшей мыслью, перебила его:

– Челядь слишком долго возится в трапезной. Я сама подам тебе вина, супруг мой.

Не ожидая его ответа, поспешно вышла. Наткнулась на боярскую дочь, шедшую к ней с приглашением оттрапезовать, необдуманно сказала, что трапезовать они не будут, дождалась, пока девушка удалилась, и юркнула в свою спальню. Достала припрятанный там сверток с зельем ведуньи, вернулась в палату.

– Я отослала девушек, мой супруг, – она заставила себя многообещающе улыбнуться. – Но сначала мы выпьем вина.

– У тебя есть доброе вино?

Игорь спросил с оживлением, но не потому, что любил выпить – хотя, скажем прямо, уже начинал испытывать к этому излишнее пристрастие, – а потому лишь, что питье хоть как-то разряжало обстановку. И даже встал, выражая готовность помочь.

– Я сама налью и подам тебе, – сказала Ольга, стоя к нему спиной у открытого поставца.

Она изо всех сил пыталась развязать тугой узел мешочка, но он упорно не поддавался. А она говорила и говорила, больше всего боясь, что он окажется за ее спиной.

– Я никогда не ездила на иноходке, но я справлюсь. Главное, на ней не трясет. Это же обыкновенная кобыла, правда?

– Не знаю. Русские князья ездят только на жеребцах.

Наконец– то узел поддался. Ольга отмерила две щепоти дрожащими то ли от развязывания узла, то ли от страха, что старая ведьма подсунула ей отраву, пальцами. Борясь сама с собой -она очень боялась отравить Игоря, очень! – налила полные кубки густого вина. Кубки были подарены им на свадьбу воеводой Зигбьерном, выглядели совершенно одинаково, и Ольга твердила про себя, что ей надо подать князю тот кубок, который был в правой руке. В правой… В правой…

– Прошу, мой супруг. За нас двоих – до дна. Я так загадала, и гаданье мое, если оно сбудется, обрадует тебя больше любой победы.

«Правый!…» – строго наказала она себе и протянула мужу правую руку.

– Ох, уж эти гадания, – проворчал Игорь. – Перед походом на Византию волхвы нагадали мне легкую победу. Стой поры я как-то не очень верю во всяческие гадания и загадывания.

– Мое загадывание – общее для нас обоих. – Ольга почти не слышала собственных слов из-за гулкого биения сердца. – За него надо, обязательно надо выпить до дна.

Великий князь вздохнул:

– Коли настаиваешь.

И первым осушил кубок до дна. Ольга смотрела на него во все глаза. А сердце ее билось так, как никогда доселе не билось.

– Ну?… – почему-то спросила она.

– Славное вино, – сказал Игорь и вдруг нахмурился, грозно сдвинул брови. – Почему ты не пьешь?

Ольга спохватилась и поспешно, не отрываясь, выпила кубок.

– Это спасет нас, спасет… – задыхаясь от залпом выпитого вина, проговорила она.

– Спасет?… – настороженно спросил он

– Да, да, – забормотала Ольга, перепуганная неосторожно выскочившим словом. – Спасет Великокняжеский Стол, супруг мой. Я так загадала.

– Если бы вино помогало…– недовольно буркнул Игорь

«Умрет или заснет? – лихорадочно думала Ольга. – Что подсунула мне эта проклятая колдунья? Сонную одурь или отраву?…»

– Свенельду легко, у него нет моих забот, – продолжал тем временем разглагольствовать великий князь. – Одна у него забота – война в свое удовольствие…

Что– то он еще говорил -Ольга не слушала и даже не слышала, со страхом ожидая, что сейчас случится: свалится Игорь в глубоком сне или уже без дыхания…

– Мне не нравятся его отношения с древлянами. Добрый человек донес, что он отправил князю Малу какое-то послание. Что…

Это не прозвучало вопросом. Просто оказалось последним словом, произнеся которое, великий князь Игорь вдруг согнулся в кресле и рухнул на ковер лицом вниз.

На следующий день Великий князь Киевский появился на людях с весьма задумчивым лицом. Это было новостью, скорее испугавшей челядь, поскольку она привыкла видеть его по утрам помятым и раздраженным. А тут вдруг – задумчивость и какая-то чересчур уж приметная заторможенность. При этом он не кричал, не гневался, а скорее прислушивался к себе, часто переспрашивая, что именно ему сказали. Это было непривычно, и кто-то из наиболее решительных шепотом доложил о странностях великого князя Кисану.

Озадаченный Кисан прибыл немедленно. Увидев его, Игорь обрадовался, выгнал всех из личной палаты и тихо спросил верного друга и наперсника:

– Знаешь, где я проснулся? На ложе в тереме княгини. И она лежала рядом.

Кисан насторожился:

– А помнишь ли ты, как и когда прилег на это ложе, мой князь?

– Нет, но это меня ничуть не беспокоит. В душе какая-то странная радость и… – Великий князь улыбнулся не одними губами, к чему все, а Кисан в особенности, уже привыкли, а как бы изнутри самого себя. – Умиротворение. Не хочется спорить, не хочется распекать челядь… Да ничего мне сейчас не хочется. Я – сыт, если тебе понятно, о чем я говорю.

– Если бы мой князь спросил о моей первой мысли, мы бы порадовались вместе. Но, мой князь, я умоляю тебя никогда не доверять своей первой мысли. Она всегда – не от разума. Отринь ее и призови на помощь разум.