Эдвард Резерфорд - Русское

Лебедь вздохнула. Она и представить себе не могла, что бы это Кию делать в лесу, и сомневалась, что он мог уйти на реку. Остальные дети вернулись в избу под надзор одной из девиц. Может быть, и он с ними.

– Сходи посмотри, не убежал ли он в деревню, – попросила она.

А поскольку это означало отложить работу, Мал с радостью зашагал прочь.

За жатвой женщины продолжали петь. Лебедь любила эту песню: пусть даже медлительная и скорбная, она была так прекрасна, что, напевая ее, женщина забывала о своих тревогах:

Женщины медленно продвигались вперед длинной чередой, нагибаясь, чтобы срезать тяжелые ячменные колосья. Когда их серпы рассекали буреющие стебли, над полем слышался тихий свист, шуршание и шелест. Тонкая пыль от упавшего ячменя стояла над землей легким, благоуханным облачком. И Лебедь, как это часто бывало, охватило чувство умиротворения и одновременно печали, словно какая-то часть ее души погибла навеки, не в силах вырваться из плена этой медлительной, тяжелой жизни, из великого безмолвия бескрайней равнины: печаль она ощущала оттого, что из монотонного, однообразного этого бытия не было исхода, а умиротворение – оттого, что пребывала среди своих родичей и жила так, как всем от века назначено.

Мал вернулся не скоро. Он улыбался обычной своей глуповатой улыбкой, но ей показалось, что она заметила в глазах его тревогу.

– Он там?

– Нет. В деревне его и не видели.

Как странно! Она-то решила, что Кий ушел с остальными, и тут забеспокоилась. Она снова обратилась к свекрови:

– Кийчик куда-то запропастился. Позволь мне пойти его поискать.

Но старуха только взглянула на нее не без презрения:

– Дети вечно куда-то пропадают. Придет, никуда не денется.

А потом добавила, уже более злобно:

– Пусть твой братец его поищет, что ж ему без дела-то маяться.

Лебедь с грустью наклонила голову.

– Сходи на реку, вдруг он туда убежал, – попросила она.

На сей раз она заметила, что брат зашагал быстрее.

Работа двигалась споро. Женщина знала, что вот-вот наступит время полуденного отдыха. И подозревала, что ее свекровь нарочно задерживает их и не пускает отдохнуть, чтобы никуда она, Лебедь, не ушла. Она оторвалась от работы, подняла голову и устремила взгляд на бесконечный горизонт. Теперь он словно издевался над нею – насмешливо, под стать ее свекрови: «Ничего ты не сделаешь; как боги распорядятся, так и будет». Она снова склонилась над полосой.

На сей раз Мал вернулся быстро. Вид у него был обеспокоенный.

– Нет его на реке.

– Ты уверен?

Он-де столкнулся со стариком, вместе с которым ходит на охоту, и тот все утро пробыл на берегу реки. Уж точно старик бы заметил Кия, если бы он там объявился.

Она почувствовала укол страха.

– Думаю, он ушел в лес, – предположил Мал.

В лес. Он никогда не забредал туда один, только с нею. Она в ужасе уставилась на брата:

– Что ему там делать?

– В толк не возьму.

Он явно лукавил, но было ясно: выспрашивать, почему он обманывает, не стоит.

– В какую сторону он мог пойти?

Мал задумался. Он вспомнил, как опрометчиво сказал мальчику этим утром: «Как туда добраться? Идти на восток. Далеко-далеко на восток. Но я туда и за день доберусь».

– Может быть, он на восток пошел, – покраснев, произнес Мал. – Куда – я и сам точно не знаю.

Она бросила на него презрительный взгляд:

– На, возьми. – Она сунула ему в руки серп. – Жни! – приказала она.

– Да это ведь бабья работа, – запротестовал он.

– Жни знай, дурак! – закричала она на него и зашагала к свекрови, а ее товарки, видевшие эту сцену, расхохотались. – Отпусти меня Кия искать! – снова взмолилась она. – Мой брат отправил его в лес!

Ее свекровь поначалу даже не удостоила ее взглядом, но посмотрела на дальний конец поля. Мужчины там прервали работу, и несколько из них, включая мужа Лебеди и деревенского старейшину, шли по направлению к ним.

– Пора роздыху! – объявила она женщинам, а потом бросила Лебеди: – Можешь идти!

Когда к ним подошли муж и старейшина, Лебедь кратко объяснила им, в чем дело. Старейшина, крупный, седобородый человек с маленькими глазками, в которых словно навеки поселилось нетерпение, не выказал особого сочувствия. Но ее муж, более мягкий и участливый, озабоченно наморщил лоб. Он вопросительно взглянул на старейшину:

– А не пойти ли и мне тоже?

– Мальчишка объявится. Не мог он уйти далеко. Пусть она его ищет, – произнес старейшина скучающим тоном.

Она заметила, как на лице мужа на миг изобразилось облегчение. Она все понимала и не винила его, ведь ему надо было позаботиться о других женах и детях.

– Я пойду, – тихо сказала она.

– Если не вернешься после роздыха, я сам за тобой пойду, – с улыбкой пообещал муж.

Она кивнула и отправилась на поиски.

Как же приятно, как покойно было в лесах! В вышине, в сияющем голубом небе время от времени проплывали пышные белоснежные облака, поблескивая в лучах полуденного солнца. Они пришли с востока, из-за зеленого леса, из неизвестно каких бескрайних, исстрадавшихся без влаги степей. На опушке леса, по которой шагал мальчик, ветер нежно наклонял высокие травы, и они шелестели под его дуновением, словно перешептываясь. С полдюжины коров паслись в тени, то тут, то там перебиваемой солнцем.

Прошло уже немало времени с тех пор, как Кий ускользнул от старух. Сейчас он весело шагал по знакомой тропинке, которая вела в чащу. Опасности он не чувствовал.

Все утро он размышлял о медвежонке. Его дяде Малу было точно известно, где тот прячется – в сказочном царстве далеко-далеко на востоке. И разве он не сказал, что добраться туда может за день? Но Кий, как бы мал он ни был, отчего-то точно знал, что дядя его туда не пойдет. И чем дольше он об этом раздумывал, тем больше убеждался, что знает, как поступить.

По мере того как долгим утром становилось теплее, поле, на котором работали женщины, все сильнее мерцало от жары. Кий бродил без цели туда-сюда, вялый и ко всему равнодушный, пока наконец, как в тумане, словно следуя мановению чьей-то невидимой руки, не побрел прочь и не обнаружил, что шагает в сторону лесов.

Он знал дорогу. «На восток» означало двигаться от реки по тропинке, по которой мать и другие женщины ходили за грибами. А придет время, и снова все отправятся по этой тропинке – по ягоды. Именно с востока приплывали белые облака.

Он не знал, долго ли ему идти; но если его дядя мог добраться туда за день, то и ему это было под силу.

«Ну, может быть, за два дня», – храбро подумал он.