Стивен Лохед - Артур

— Может быть, праздничный пир его ободрит.

— Ему нужен не пир, а другой меч.

— Так добудем ему меч.

Мерлин хотел уже ответить, но внезапно замолк. Некоторое время он сидел, склонив голову на бок, и вдруг выпалил:

— Да! Это-то мы и сделаем! Спасибо, Пеллеас! В грядущие годы вся Британия восхвалит тебя!

Прекрасно, но в следующие два дня я пожалел, что раскрыл рот.

Ледяная мгла кутала холмы и плыла над нашими голосами. Мы ехали по длинной, петляющей лощине. Северный ветер, по счастью, дул еле-еле, но и он пробирал до мозга костей. Лошади брели по глубокому снегу, выпуская облачка пара. Я прятал руки под седло, грея их о теплую конскую спину. Артур и Мерлин ехали впереди, с головы до ног закутанные в длинные меховые плащи.

За весь день мы лишь раз видели солнце уже под вечер, когда въезжали на крутой, заросший вереском холм. Облака на западе разошлись, и нам предстал багровый садящийся диск.

Мы были в дороге четвертый день, а не покрыли и половины намеченного пути. Все приуныли, однако свет пробудил надежду: последние умирающие лучи осветили селение внизу, в долине. По крайней мере нам не придется спать на голой земле.

— Мы попросимся на ночлег, — сказал Мерлин. — Давно мне не случалось петь за свой ужин. Уж в эту-то ночь я не намерен оставаться голодным.

Я ничуть не тревожился, зная, что пение Мерлина всегда заслужит награду.

— С голоду не умрем, — мрачно заметил я. — Если ничто другое не поможет, я сам спою!

Артур рассмеялся. Впервые за весь день у нас потеплело на сердце.

Облака затянули просвет, в ложбине стало темно. Ледяной ветер задул сильнее. Мы пустили коней рысью и направились к поселку.

У кучки каменных домишек на берегу чистого ручья нас встретил большой черный брехучий пес. Мы остановили коней и стали ждать, когда кто-нибудь выйдет на лай. И впрямь, вскоре появилась девочка лет шести-семи от роду с каштановыми косами.

Она обняла пса за шею:

— Тише, Тиран!

Пес замолчал, и Мерлин, нагнувшись в седле, обратился к девочке:

— Добрый день, дитя мое.

— Кто вы? — простодушно спросила она, глядя на обернутую в ткань арфу, притороченную к седлу Мерлина. Удивительно, но дети всегда первым делом замечали ее.

— Мы путники, голодные и замерзшие. Найдется нам место у вашего очага?

Девочка не ответила, но бегом бросилась назад в дом. Я услышал ее крик в то мгновение, когда она исчезала за воловьей шкурой, висящей в дверном проеме: "Эмрис! Эмрис здесь!"

Мерлин изумленно покачал головой.

— Неужто до этого дошло? — удивился он. — Даже малые дети знают меня в лицо.

— В здешних местах не так много арфистов, — предположил Артур, указывая на сверток за седлом Мерлина. — А Эмрис и вовсе один.

— Мне не по душе, что весь остров знает о каждом моем шаге.

— Брось тревожиться, — весело отвечал Артур, — беды здесь нет. — Он потянулся в седле и взглянул на быстро темнеющее небо.

Поднявшийся ветер по-волчьи завывал в холмах. — Хоть бы кто-нибудь нами заинтересовался.

Желание его исполнилось. Через мгновенье каменистый двор наполнился людьми. Хозяин дома (его звали Бервах) ласково приветствовал нас.

— Недобрый день для путешествия, государи мои. Садитесь к огню, прогоним холод из ваших костей. Мясо на вертеле, брага в мехах.

— Мы принимаем приглашение, — отвечал Мерлин, слезая с седла, — и отплатим за твою доброту.

Бервах широко улыбнулся щербатым ртом.

— Не говори так! Эмрис не платит за ночлег под кровом Берваха ап Гевайра.

Тем не менее глаза его невольно устремились на арфу, и улыбка сделалась еще шире.

— И все же ты получишь свою награду, — пообещал Мерлин. Он подмигнул мне, я отвязал арфу от седла и взял в руки. Наших лошадей отвели в конюшню.

— Недобрый день для путешествия, — повторил Бервах, когда мы, пригнувшись, входили под низкую крышу. — Ветер пробирает до костей. Заходите, друзья, и будьте как дома.

Артур шагнул к большому очагу, целиком занимавшему стену. Он встал и протянул руки к огню, вздыхая от приятного ощущения тепла.

Бервах мгновение смотрел на Артура, и в глазах его поблескивало любопытство.

— Сдается мне, я должен знать твоего спутника, — сказал он Мерлину, пытаясь таким образом вытянуть у него имя. Когда Мерлин не клюнул на наживку, Бервах добавил: — И все же я вижу его впервые.

Во взгляде Мерлина боролись гордость и осторожность. Он опасался раскрывать имя Артура — мы были в чужой земле, а у юного предводителя еще оставалось немало врагов. С другой стороны, Мерлин хотел, чтобы Артура узнали, понимая, что однажды ему понадобится любовь и уважение народа.

Борьба была недолгой. Победила гордость.

— Коли ты спрашиваешь, — отвечал Мерлин, — я скажу, кто стоит перед твоим очагом: Артур ап Аврелий, предводитель Британии.

У Берваха глаза полезли на лоб.

— Я с первого взгляда угадал знатного господина. — Он медленно кивнул, потом, пожав плечами, вновь повернулся к нам. — Слыхал я о предводителе Артуре, только не думал, что он так молод. Ладно, я загораживаю вам очаг. Встаньте ближе, а я принесу согревающее питье.

Было видно, кто из двоих для Берваха важней.

Мы встали рядом с Артуром. Пламя весело пылало под длинным вертелом, сгибавшимся под тяжестью огромной ляжки. Аромат дичи наполнял просторное помещение. Дым висел густыми клубами и медленно просачивался через плотную тростниковую кровлю. На краю очага пеклись ячменные хлебы.

Жили тут явно в тесноте, да не в обиде. В дом набились соседи со всей деревни, они взволнованно переговаривались вполголоса. Бервах достал роги для питья, а народ все валил, так что казалось, яблоку уже некуда упасть. А люди по-прежнему шли и шли: мужчины, женщины, дети — все население деревни.

Женщины стучали деревянной и глиняной посудой. Переговариваясь вполголоса, они быстро и ловко собрали импровизированный пир. Ясно было, что никто не хочет пропустить посещение Эмриса. Никто и не пропустил.

Бервах ап Гевайр встал по крайней мере на эту ночь вровень с любым из владык Острова Могущественного, ибо сегодня Эмрис спал под его кровом. Все, что случится в эту ночь, будет помниться и обсуждаться, отсюда пойдет отсчет последующих событий. Внукам и правнукам расскажут, что Эмрис проезжал через селение, останавливался в нашем доме, ел нашу пищу, пил наш мед и спал у этого самого очага.

А еще он пел! О да, он пел…

Мерлин прекрасно понимал, чего от него ждут. Несмотря на усталость, желание поесть и забыться сном, он решил уважить хозяев.

Итак, после трапезы — она оказалась не хуже, чем в иных домах побогаче, — Мерлин сделал мне знак подать арфу. Я, конечно, настроил ее и подал ему под возгласы восторга и вздохи удовольствия.

— Будь я король, — объявил Мерлин громко, чтобы все слышали, — мне и то не удалось бы поесть сытнее. Но, раз я не король, то должен по мере сил отблагодарить за гостеприимство.