Владимир Москалев - Королева Бланка

И вдруг вдали показалась одинокая фигура всадника. Это дозор. Тибо регулярно посылал лазутчиков во все стороны, дабы знать намерения неприятеля. Всадник скакал прямо туда, где остановились на малое время рыцари. Он мог сообщить только одно: враг наступает и скоро будет здесь, необходимо укрыться в замке. Догадываясь об этом, рыцари стали подниматься с земли и тяжело садиться в седла, как вдруг всадник закричал издали, махая руками, в одной из которых он держал шапку:

– Король! Король! Королевское войско!

Рыцари замерли в седлах, не веря своим ушам. Другие, только еще вложившие ногу в стремя, так и застыли в этой позе, в недоумении глядя на быстро приближавшегося к ним разведчика. А тот, подлетев, круто осадил коня близ графа, спешился и взволнованно доложил:

– Королевское войско, монсеньор! Оно пришло к нам на помощь! Сама королева впереди, я видел, в руках у нее знамя! Их много, целое море!

Тибо отошел в сторону.

– А неприятель? Где враг? – нетерпеливо выкрикнул кто-то.

– Он бежит! Он оставил города! Королева гонит его! Но сражения нет. Граф Булонский удирает, как заяц. Слава нашей королеве! Слава королю!..

И тут он осекся, взглянув на Тибо. Все смотрели, но ни один не проронил ни слова. Тибо стоял молча, неподвижно и глядел на север. Казалось, не человек – изваяние, высеченное из камня, стоит на берегу, неизвестно кем, когда и для чего поставленное здесь.

Клостраль тронул коня, подъехал ближе, взглянул, повернулся и ускакал.

– Ну, что он? Что граф? Сказал что-нибудь? – спросил Плезиан.

– Нет.

– Да что с ним? Не онемел же он! Сейчас подъеду, узнаю…

– Оставь в покое коня и не смотри туда.

– На графа? Но почему?

– Он плачет.

Тибо по-прежнему стоял на месте и смотрел в ту сторону, откуда прискакал всадник. По лицу его бежали слезы. Бланка… Она не забыла его. Она пришла ему на помощь, когда он ничего уже не ждал от судьбы, надеясь только на провидение, на волю Господа; когда, казалось, рушилось здание, воздвигнутое руками его предков. Милая Бланка… какая же ты… К ней! Немедленно к ней!

Он резко повернулся.

– Коня! Все на коней! Скачем туда!

И он указал рукой направление.

Его рыцарям не надо было дважды повторять, и вскоре отряд галопом помчался туда, откуда совсем недавно ползли на его земли полчища врага.

По дороге им попадались бредущие на юг крестьяне и горожане, оставившие свои дома. Они шли под защиту ближайшего хорошо укрепленного города или замка, твердо зная, что неприятеля рано или поздно ждет расплата: граф непременно изгонит его прочь с их земли. Завидев рыцарей, они останавливались, в недоумении хлопая глазами и крестясь: куда же это полетел их граф? Разве с горсткой рыцарей справиться ему с целым войском? Смерть свою мчится искать, не иначе!.. А рыцари кричали им на всем скаку:

– Возвращайтесь в свои дома! Король пришел нам на помощь, и враг бежит!

Лица людей озарялись улыбками, они снова осеняли себя крестным знамением, восторженно глядели вслед рыцарям и с криками радости бросались обнимать друг друга:

– Король! Наш спаситель! Он спас наше графство. Слава королю!

А всадники продолжали гнать лошадей. Уже под вечер, в начавших сгущаться сумерках, они увидели большое войско, стоявшее на излучине Марны, у самых границ графства Валуа. И каким внушительным ни было расстояние, они разглядели орифламму и трепетавшие на ветру синие стяги с королевскими лилиями. Чуть правее – небольшая группа конных; над головами всадников развеваются знамена Фландрии – черный лев на желтом поле.

Отряд графа Шампанского приблизился и резко осадил лошадей. Рыцари – как с той, так и с другой стороны – спешились и бросились пожимать друг другу руки. Ликование было всеобщим, и только потом посыпались вопросы: как? почему? когда? откуда? Тотчас выяснилось, что неприятель не успел продвинуться далеко в глубь территории. За ним бросились в погоню, остановили и именем короля потребовали немедля покинуть пределы графства. Ряды мятежников заволновались. Со всех сторон их окружали лучники, копейщики, рыцари и, самое главное, реявшие на ветру королевские и фламандские знамена. Сражения не произошло. Не ожидавший такого поворота событий, Филипп Строптивый повернул назад.

– Не вздумай натворить глупостей, Филипп! – крикнула с седла Бланка. – В следующий раз я не буду с тобой столь милостивой.

Граф Булонский молчал. Сказать ему было нечего. Рядом с ним Бланка увидела Лузиньяна. Ему она сказала – громко, так, чтобы слышали все:

– Де Ла Марш, убирайся в свое графство! Поход в Лангедок еще не закончен; Раймонда ожидает падение Тулузы и кара за неподчинение власти короля. По пути домой крестоносное войско пройдет огнем и мечом по твоим владениям. Марш станет вторым Лангедоком, а его столицу ожидает участь Безье. И не надейся на помощь Ричарда, – я натравлю на тебя Святой престол и императора Фридриха, своего союзника. Ты понял меня, де Ла Марш? Не попадайся мне больше на глаза!

Лузиньян, отвернувшись и опустив голову, промолчал. До самых границ Валуа королевское войско выпроваживало булонского графа. Пристыженный, понурый, он покидал Шампань, окруженный со всех сторон втрое превосходящей численность его воинства королевской армией и чувствуя на своей спине торжествующие взгляды королевы и ее сына.

Когда они исчезли из виду, Бланка приказала разбить лагерь. Она ждала своего рыцаря. Он обязательно примчится, она знала это, и сердце ее радостно затрепетало в груди, когда она увидела, как прямо на них стремительно мчится конный отряд со штандартом графов Шампанских.

Тибо соскочил с лошади. Бланка ждала его на поляне близ одинокого дуба, начавшего полыхать молодой листвой. Она смотрела на Тибо, видела, как он бежит к ней, не разбирая дороги, и, не вытерпев, пошла навстречу, торопясь, точно боясь не успеть.

Они встретились, взялись за руки и замерли, не говоря ни слова. Они глядели друг другу в глаза, и их взгляды выражали то, что вовсе незачем было произносить губам. Есть ли способ яснее выразить переполнявшие тебя чувства, нежели этот? Не бывает ли иногда немой язык глаз красноречивее всяких слов, слетающих с губ?

Оба улыбались; их дыхание смешивалось. Глаза Тибо выражали восторг перед любимой женщиной. Взгляд Бланки дышал обожанием и нежностью.

– Моя королева… – тихо произнес Тибо, целуя ее руки.

– Мой славный рыцарь… – так же негромко ответила она. – Я знала, что ты приедешь.

– Бланка… Как же ты решилась?

– Ты был в опасности. Могла ли я бездействовать?

– А город? Париж?..

– Главное, любимый, что я сумела помочь тебе.

– Значит, это твоя любовь?..

– В который раз уже она приходит нам с тобой на помощь.

Молчание. И вновь оно – выразительнее любых слов.