Валентин Пикуль - Избранные произведения. III том

— Если, — продолжал Риббентроп, — Квантунская армия выйдет к Байкалу, конец этой войне будет сразу же предрешен…

Гитлер потом звонил в Берлин, спрашивая Риббентропа — чем завершился разговор с японским послом?

— Осима вежливо улыбался, но, судя по его словам, в Токио решили выждать — чем окончится битва за Сталинград. В любом случае до октября Квантунская армия с места не тронется. Сейчас Сталинград — ключ от того сейфа, в котором укрывается результат всей войны.

— Жаль , — отозвался Гитлер. — У меня уже начинает болеть живот каждый раз, когда я думаю о Сталинграде…

Гитлер имел краткое свидание с Муссолини, которому не терпелось, чтобы Роммель перекрыл англичанам шлюзы Суэцкого канала, но при этом дуче был озабочен тем, что англосаксы, кажется, решили покончить с его Африканским корпусом и вполне возможна высадка их десанта в портах стран Магриба.

— Сейчас, — утешал его Гитлер, — англичане способны лишь маневрировать на периферии, чтобы смирить нетерпение Сталина. Но далее обещаний в Лондоне не пойдут. У нас же скоро появится новый превосходный союзник — Турция, и премьер Сараджоглу намерен сожрать Грузию с Арменией сразу, как только танки Клейста перевалят через Кавказский хребет. За это, дуче, мы дадим туркам пососать горючего из нефтяных скважин Баку…

«Он и мне даст… пососать!» — с неприязнью думал дуче.

— Но, — признался Гитлер, — ни японцы, ни турки не выстрелят даже из детской хлопушки до тех пор, пока русские удерживают Сталинград.

Муссолини по-прежнему дрожал за Африку, желая иметь от нее «горсть фиников», но Гитлер не придавал значения возможной высадке десанта Рузвельта и Черчилля в Африке.

— Вместо второго фронта возникнет лишь третий, а потому открытие второго фронта в самой Европе будет опять отложено. Это значит, — здраво рассудил Гитлер, — что пока они там возятся с Африкой, нам нет необходимости держать большое количество войск в Европе, гадая, в каком месте англосаксы могут совершить высадку… Теперь, даже при наличии только третьего фронта, мы можем смело перебрасывать свои войска с Запада на Восток — против России!

13 июля разведка абвера сообщила, что русские образовали Сталинградский фронт, хотя об этом — ни звука в советской печати, и Адольф Хойзингер, как оперативник, сразу и верно предсказал, что русские не собираются отходить далее Волги.

— Это их дело! — отвечал Гитлер. — Но мне иногда начинает казаться, что Паулюс давно наносит удары в пустоту — перед ним лежит голая степь, создать линию обороны Тимошенко не смог. Не понимаю, чего Паулюс там ковыряется? Надо забрать у него Четвертую танковую армию Гота, перенацеливая ее — в помощь Листу — на Кавказское направление. Тех сил, что имеются у Шестой армии, вполне достаточно для занятия Сталинграда… Хойзингер, каковы последние сводки абвера о делах в городе?

— Эвакуированные настроения в Сталинграде проявляются в массовом перегоне скота, но они еще не коснулись демонтажа промышленности. По данным нашей агентуры, паники в городе не наблюдается, в театре русские ставят «Королеву чардаша» Кальмана, которая у них на афишах называется «Сильва». Наверное, это подтверждает мое мнение о том, что жители города еще не испуганы.

— Пора бы и напугать их! — сказал Гитлер. — Сразу после взятия Сталинграда ВСЕХ МУЖЧИН В ГОРОДЕ УНИЧТОЖИТЬ, А ЖЕНЩИН ВЫВЕЗТИ. — Куда вывозить женщин, об этом Гитлер ничего не говорил. — Впрочем, — продолжал он, — я сам напомню Паулюсу об этом, когда повидаюсь с ним в Виннице…

14 июля Франц Гальдер отмечал юбилей — сорокалетие военной службы. Маннергейм и болгарский царь Борис прислали ему дружеские приветы, Кейтель с Йодлем сложились и сообща подарили серебряный поднос. Гитлер, как обычно, проснулся во второй половине дня и пригласил юбиляра «на чашку чая». Гальдер похвастал подарком от Паулюса — роскошным альбомом с видами минувшей битвы под Харьковом в период окружения армий Тимошенко возле Барвенково. Гитлер рассматривал фотографии с большим интересом и, вопреки прежним своим заявлениям, похвально отзывался о русском солдате, как очень крепком и выносливом.

— В техническом отношении, — говорил фюрер, — русские достигли тоже немалых успехов, и качество их вооружения стало намного лучше…

О зубных щетках фюрер более не поминал!

— Впрочем, — сказал он Гальдеру, захлопывая альбом, — лето всегда являлось решающей стадией наших умопомрачительных успехов. Меня беспокоит лишь медлительность Паулюса…

Вечером Гальдер устроил «мальчишник» в лесной гостинице ОКХ, где угощал сослуживцев пивом и бутербродами. Йодль нашел момент, чтобы шепнуть юбиляру на ухо:

— Нашему фюреру много не надо, чтобы он взвился до небес. И он взвился, когда я сказал ему — лучше избрать что-либо одно: или поход на Кавказ, или выход на Волгу.

Гальдер без аппетита дожевал казенный бутерброд:

— Он толкает Паулюса в спину, но это становится… опасно. Если Шестая армия будет продвигаться и далее, то она образует костлявый палец, вытянутый к Волге, и он станет подвержен ампутации. Русские, выпустив Паулюса из большой излучины Дона, могут поступить с его армией таким же образом, как мы весною поступили с ними возле Барвенково.

Йодль благодарил Гальдера за откровенность:

— Но эти мысли держите при себе, чтоб он не взвился.

Гальдер долго и задумчиво вращал перед собою кружку с пивом, потом сказал, что ему жаль Паулюса:

— Я бы не желал ему судьбы маршала Тимошенко…

16 июля с секретного аэродрома Ангербурга фюрер со свитою вылетал в Винницу. Настроенный добродушно, он сказал Гальдеру:

— Пора разобраться с фронтовыми генералами. Ах, чего только не наслушаешься от этой публики… Рихтгофен жаловался рейхсмаршалу Герингу, будто степные суслики выводят из строя электропроводку в навигационных приборах самолетов, а Гот докладывал по радио, что мыши грызут его бедные танки. Мои генералы, наверное, хотят, чтобы я поверил, как им тяжело сражаться с русскими мышами.

Если угодно, читатель, можете прослушать по радио вечернее сообщение сводки Совинформбюро: «В течение 16 июля наши войска вели бои с противником в районе Воронежа. На других участках фронта существенных изменений не произошло».

Вот и всё! Понимай, как знаешь…

Полет до Винницы продолжался 3 часа и 15 минут.

Еще с декабря 1941 года Гитлер обзавелся второю ставкой по названию «Вервольф», что означает «оборотень». Она затаилась от людей в незаметном лесочке под Винницей, близ деревни Стрижавка, подземный бронированный кабель связывал ее с министерствами Берлина. Кольцо неприступных дотов окружало здесь Гитлера, который и сам как бы превращался в зловещего оборотня, чтобы из партийного фюрера сделаться главнокомандующим вермахта.