Кен Фоллетт - Избранные произведения. II том

Ребекка Розен, сирота

Семейство Франков:

Людвиг Франк

Моника, его жена (урожденная Моника фон дер Хельбард)

Вернер, их старший сын

Фрида, их дочь

Аксель, их младший сын

Риттер, шофер

Граф Конрад фон дер Хельбард, отец Моники

Семейство Ротманов:

Доктор Исаак Ротман

Ханнелор Ротман, его жена

Ева, их дочь

Руди, их сын

Семейство фон Кессель:

Готфрид фон Кессель

Генрих фон Кессель, его сын

Гестапо:

Комиссар Томас Маке

Инспектор Крингеляйн, начальник Маке

Райнхольд Вагнер

Клаус Рихтер

Гюнтер Шнайдер

Другие:

Герман Браун, лучший друг Эрика

Сержант Шваб, садовник

Вильгельм Фрунзе, ученый

Семейство Пешковых:

Григорий Пешков

Катерина, его жена

Владимир, которого обычно называют Володя, их сын

Аня, их дочь

Другие:

Зоя Воротынцева, физик

Илья Дворкин, офицер НКВД

Полковник Лемитов, начальник Володи

Полковник Бобров, офицер Красной Армии в Испании

Реальные исторические личности:

Лаврентий Берия,глава НКВД

Вячеслав Молотов, министр иностранных дел

Тереза, учительница испанского языка

Семейство Уильямсов:

Дэй Уильямс,«дедушка»

Кара Уильямс, «бабушка»

Билли Уильямс, член парламента от Эйбрауэна

Дейв, старший сын Билли

Кейр, младший сын Билли

Семейство Гриффитсов:

Том ми Гриффитс,политический представитель Билли Уильямса

Ленни Гриффитс, сын Томми

Карла почувствовала, что родители — на грани ссоры. Войдя на кухню, она в ту же секунду ощутила напряжение, словно пробирающий до костей ледяной ветер, свистящий по улицам Берлина перед февральской бурей. Она едва не развернулась и не ушла обратно.

Ссориться им было не свойственно. Обычно они были друг с другом нежны, даже слишком. Карла морщилась, когда они целовались на глазах у посторонних. Ее друзья считали их чудными: их собственные родители так себя не вели. Однажды она сказала об этом матери. Та довольно рассмеялась и ответила:

— На следующий день после свадьбы нас разлучила Великая война [30] Название « Первая мировая война » утвердилось после Второй мировой войны. В период между войнами войну 1914–1918 гг. называли Великой. . — Она была англичанкой, хотя по ней и не скажешь. — Я осталась в Лондоне, а он уехал в Германию и ушел на фронт. — Карла много раз слышала эту историю, но маме не надоедало говорить об этом. — Мы думали, что война продлится месяца три, не больше, но я увидела его вновь только через пять лет. Как я мечтала его обнять все это время! Так что теперь мне это никогда не надоедает.

Да и отец ответил не лучше.

— Я не встречал женщины умнее, чем твоя мама, — сказал он на этой же кухне всего несколько дней назад. — Вот поэтому я на ней и женился. И ни при чем здесь… — он не договорил, и они с мамой хихикнули с таинственным видом, как будто Карла в свои одиннадцать лет ничего не знала о сексе. Ей стало неловко.

Но бывало, что ругались и они. Карла знала, как выглядят признаки приближающейся ссоры. И сейчас буря должна была вот-вот разразиться.

Они сидели друг напротив друга за кухонным столом. Отец был в мрачном темно-сером костюме, накрахмаленной белой сорочке с черным атласным галстуком. Он выглядел, как всегда, элегантно, несмотря на то что волосы у него уже редели, а жилет с золотой цепочкой часов немного выдавался округло вперед. На его лице застыло выражение деланого спокойствия. Карла уже видела его таким. Это бывало, если кто-то из домашних чем-то вызвал его гнев.

У него в руке был еженедельный журнал, который издавала мама, «Демократ». Она вела колонку политических и дипломатических новостей под именем «Леди Мод».

— Наш новый канцлер, — начал читать вслух отец, — господин Адольф Гитлер, начал свою карьеру в дипломатических кругах с работы в приемной президента Гинденбурга.

Карла знала, что президент — это глава государства. Его избирали, но он стоял выше будничных политических склок, выступая в качестве судьи. Главой правительства был канцлер. Хотя Гитлера сделали канцлером, его партия нацистов не имела в рейхстаге — парламенте Германии — подавляющего большинства, так что в настоящее время другие партии могли сдерживать ее.

В голосе отца звучало отвращение, словно ему пришлось упомянуть нечто мерзкое, например нечистоты.

— «В официальном фраке он выглядел неловко».

Мама Карлы пила кофе и смотрела в окно, словно ее заинтересовали спешащие на работу люди в шарфах и перчатках. Она тоже делала вид, что спокойна, но Карла знала, что она просто выжидает удобного момента.

Служанка Ада в передничке нарезала на боковом столике сыр. Она поставила перед отцом тарелку, но тот не обратил внимания.

— «Господин Гитлер, видимо, был очарован изысканной красотой Элизабет Черрути, супруги итальянского посла, явившейся в ярко-розовом бархатном платье, отороченном мехом соболя».

Мама всегда писала, какая на людях была одежда. Она говорила, что это помогает читателю их представить. У нее самой были очень красивые платья, но времена пошли тяжелые, и она уже много лет ничего нового себе не покупала. В это утро на ней было синее кашемировое платье, и она выглядела в нем стройной и элегантной. Платью, наверное, было столько же лет, сколько Карле.

— «Синьора Черрути, по национальности еврейка, пламенная сторонница фашизма, и они проговорили довольно долго. Может быть, она уговаривала Гитлера прекратить разжигание ненависти к евреям?» — отец звучно бросил газету на стол.

«Начинается», — подумала Карла.

— Ты понимаешь, что это разозлит нацистов? — сказал он.

— Надеюсь, — невозмутимо ответила мама. — Если настанет день, когда им понравится то, что я пишу, я брошу это дело.

— Их злить опасно.

Мамины глаза гневно вспыхнули.

— Вальтер, не смей говорить со мной свысока! Я знаю, что они опасны. Именно поэтому я и борюсь против них.

— Я просто не вижу смысла их раздражать.

— Но ты же нападаешь на них в рейхстаге! — Отец был парламентарием от Социал-демократической партии.

— Я участвую в аргументированных обсуждениях.