Кен Фоллетт - Избранные произведения. I том

— Ну все, что ли?

— Думаю, да, — ответила супруга. — Пожмите руки в знак заключения сделки.

Батрак и работодатель пожали друг другу руки. Взяв детей, Гвенда с Вулфриком ушли. Было уже совсем темно. Облака закрывали звезды, и пришлось ориентироваться по свету, пробивавшемуся в щели ставней и дверей соседских домов. К счастью, они проделывали этот путь уже в который раз.

Пока жена укладывала мальчиков, Вулфрик зажег лампу и развел огонь. Хотя наверху были спальни — семья все еще жила в большом доме родителей Вулфрика, — спали все на кухне, где теплее. Гвенда уныло подоткнула под ребят одеяла и придвинула мальчиков поближе к огню. Она выросла с решимостью жить иначе, не так, как мать — в бесконечной тревоге и нужде, — стремилась к независимости: пятачок земли, работящий муж, разумный лорд. Вулфрик очень хотел вернуть землю отца. И ничего-то из всего этого не вышло. Сама — нищенка, муж — безземельный батрак, кому хозяин не может платить даже по пенни в день. «Я кончила точно тем же, что и мать», — думала Гвенда. Ей было слишком горько, чтобы плакать. Хозяин дома снял с полки глиняную бутылку и налил эля.

— Пей сам, — покачала головой крестьянка. — Какое-то время ты не сможешь купить себе эля.

Вулфрик размышлял вслух:

— Странно, что у Перкина нет денег. После Натана Рива он самый богатый в деревне.

— Да есть у него деньги. Под печкой кувшин с серебряными пенни. Я видела.

— Тогда почему же он нам не заплатил?

— Не хочет трогать сбережения.

Вулфрик оторопел:

— Так он мог бы заплатить, если бы хотел?

— Конечно.

— Тогда почему я согласился работать за еду?

Гвенда нетерпеливо хмыкнула. Как же он медленно соображает!

— Потому что иначе вообще не было бы работы.

Вулфрик решил, что их надули.

— Нужно было настоять.

— Так чего же ты этого не сделал?

— Но я не знал про кувшин под печкой.

— Господи, да неужели ты думаешь, что такой богач, как Перкин, обеднеет от того, что не продал телегу яблок? После того как он десять лет назад прибрал земли твоего отца, у него земли больше всех в Вигли. Еще бы не было сбережений!

— Да, понятно.

Пока муж допивал эль, Гвенда смотрела в огонь, потом легли спать. Он обнял ее, она положила ему голову на грудь, но большего не хотелось. Злилась. Говорила себе, что не надо валить все на мужа: их добил Перкин, не Вулфрик. Но злилась все-таки на Вулфрика — бешено злилась. Когда тот уснул, поняла, что злится не из-за жалованья. Такие неудачи время от времени выпадают каждому, это как непогода и заплесневевший ячмень. Тогда из-за чего же?

Вспомнила, как Аннет, спускаясь с телеги, оперлась на Вулфрика. За кокетливую улыбку и последовавшее радостное смущение мужа ей захотелось ударить его по лицу. «Я злюсь на тебя, — думала она, — потому что из-за этого пустого, вздорного кокетства ты все еще становишься полным идиотом».

В воскресенье перед Рождеством в церкви после службы состоялся манориальный суд. Было холодно, и сельчане жались друг к другу, кутаясь в плащи и одеяла. Председательствовал Натан Рив. Лорда манора Ральфа Фитцджеральда не видели в Вигли уже много лет. Тем лучше, думала Гвенда. Кроме того, он теперь стал сэром Ральфом и владел еще тремя деревнями, так что вряд ли его будут особенно интересовать бычьи упряжки и коровьи пастбища. На неделе умер бездетный вдовец Альфред Шортхаус, державший десять акров.

— Прямых наследников у Альфреда нет, — довел до сведения сельчан староста. — Его землю хочет взять Перкин.

Гвенда так удивилась желанию Перкина взять еще земли, что, пока подыскивала ответ, ее опередил волынщик Аарон Яблочник:

— Альфред болел с лета. Он не пахал осенью и не сеял озимых. Все это нужно делать. А у Перкина и так много забот.

Натан злобно спросил:

— Ты что, сам хочешь эту землю?

Аарон покачал головой:

— Через пару лет, когда мальчики подрастут, может, и попытаюсь. А сейчас не могу.

— А я могу, — отрезал Перкин.

Гвенда нахмурилась. Было ясно, что Рив хочет передать землю Перкину. Разумеется, тот пообещал ему взятку. Она и так знала, что у хозяина есть деньги. Но зачем обличать его в нечестности? Нужно использовать ситуацию, чтобы выкарабкаться из нищеты.

— Ты мог бы взять еще одного батрака, Перкин, — заметил Нейт.

— Погодите, — вступила Гвенда. — Он не в состоянии платить и нынешним батракам. Куда же ему еще земли?

Тот растерялся, но не мог этого отрицать и промолчал. Рив спросил:

— Ну хорошо, есть еще желающие?

— Да, мы, — тут же ответила батрачка. Нейт удивился. Она быстро прибавила: — Вулфрик работает за еду. У меня вообще нет работы. Нам нужна земля.

Тут же заметила, что несколько человек одобрительно закивали. Никому в деревне не нравились ухватки Перкина, и все боялись в один прекрасный день угодить в такое же положение. Натан понял, что взятка может сорваться.

— Вы не можете уплатить взнос.

— Мы будем выплачивать потихоньку.

Рив покачал головой.

— Заплатить нужно сразу. — Он обвел глазами собравшихся. Никто не вызвался. — Дэвид Джонс?

Сыновья пожилого Дэвида уже сами являлись держателями.

— Год назад я бы взял, но дожди меня подкосили.

В обычной ситуации десять дополнительных акров привели бы к драке между наиболее хваткими сельчанами, но не в такой неудачный год. Однако Гвенда и Вулфрик находились в особом положении. Вулфрик всегда мечтал о своей земле. Хоть акры Альфреда не полагались ему по наследству, это лучше, чем ничего. Им очень нужен надел.

— Дай Вулфрику, Нейт, — поддержал батраков Аарон Яблочник. — Он отличный работник, успеет вспахать. Они с женой заслужили немного удачи, вдоволь намучились.

Нейт помрачнел, но крестьяне одобрительно загудели. Несмотря на бедность, Гвенду и Вулфрика уважали. Обстоятельства складывались так, что они могли получить редкую возможность выбраться из ямы, и, почуяв эту возможность, молодая батрачка разволновалась. Однако староста медлил.

— Сэр Ральф ненавидит Вулфрика.

Тот дотронулся до щеки, на которой остался шрам от меча Ральфа.

— Я знаю, — заметила Гвенда. — Но он далеко.

На следующий день после битвы при Креси умер граф Роланд, и несколько человек поднялись по иерархической лестнице на одну ступеньку. Сыну Роланда Уильяму был присвоен титул графа Ширинга, прямого вассала короля. Кузен Уильяма сэр Эдвард Коргхаус, новый лорд Кастер, получив в управление сорок деревень фьефа, [28] Фьеф — феодальное поместье. в качестве вассала графа переехал в замок Уильяма и Филиппы в Кастереме. Сэр Ральф Фитцджеральд стал лордом Тенчем.

Однако никто из них в ближайшие полтора года не увидел своего нового дома. Подданные Эдуарда не покладая рук били французов, но в 1347 году оказались в тупике. Англичане захватили и удерживали важный порт Кале, однако, помимо этого, за десять лет войны похвастаться было нечем, кроме, разумеется, награбленного добра.