Кен Фоллетт - Избранные произведения. I том

— Добрый день, мистрис [67] Старая форма современного обращения «миссис». , — поздоровался он вежливо. — Где я могу найти сэра Уильяма Сесила?

— Спроси у толстяка, — ответила женщина и ткнула пальцем в сторону дородного, хорошо одетого мужчины, которого Нед как-кто проглядел. — Его зовут Том Парри.

Нед послушался.

— Добрый день, мистер Парри. Я пришел повидать сэра Уильяма Сесила.

— Многие хотят с ним повидаться, — лениво отозвался Парри.

— Если вы передадите ему, что пришел Нед Уиллард из Кингсбриджа, он вам спасибо скажет.

— Да неужели? — Парри недоверчиво хмыкнул. — Из Кингсбриджа, значит?

— Верно. Прямо оттуда.

Парри и не подумал удивиться.

— Пришел, говоришь? Ну да, не прилетел же.

— Будьте добры, известите его обо мне.

— А если он спросит, по какому делу пришел Нед Уиллард, что мне отвечать?

— По важному делу, которое мы с ним обсуждали у графа Ширинга в двенадцатый день Рождества.

— Ладно, сэр Уильям с графом, а ты-то к ним как затесался? — Парри усмехнулся. — Небось вино подавал?

Нед позволил себе улыбнуться.

— Нет. Как я уже сказал, дело важное. И тайное. — Если его и дальше будут столь бесцеремонно допрашивать, он наверняка вспылит, так что пора заканчивать беседу. — Заранее благодарю.

Юноша было отвернулся, но уйти не успел.

— Ладно, ладно, чего взъелся-то? — Парри хмыкнул. — Идем со мной.

Следом за Парри Нед вошел внутрь. В доме было сумрачно и неуютно; да, Елизавета содержала королевский двор, но щедрость короны, очевидно, не распространялась на подновление дворца и смену обстановки.

Парри открыл какую-то дверь, заглянул в нее и произнес:

— Сэр Уильям, вы примете некоего Неда Уилларда из Кингсбриджа?

— Конечно, — ответил мужской голос.

Парри повернулся к Неду.

— Заходи.

Помещение было просторным, но скудно обставленным и напоминало скорее рабочую комнату, с учетными книгами на полках, чем приемную. Сесил сидел за письменным столом, который загромождали перья, чернильницы, бумаги и сургуч. На сэре Уильяме был черный бархатный дублет, слишком теплый на вид для лета; но этот вельможа вел, должно быть, малоподвижный образ жизни и потому мерз, а Нед вдобавок как следует прогрелся на солнышке.

— Как же, как же, помню, — проговорил Сесил, увидев Неда. — Сын Элис Уиллард. — Его тон был не дружелюбным и не враждебным — так, настороженным. — Матушка в добром здравии?

— Она потеряла все свои деньги, сэр Уильям, — честно ответил Нед. — Наши товары были в основном в Кале.

— Она не единственная, кого постигла сия незавидная участь. Мы поступили глупо, объявив войну Франции. Но что привело тебя ко мне? Я же не могу вернуть Кале.

— Когда мы с вами беседовали на пиру у графа Суизина, вы сказали, что ищете молодого человека вроде меня себе в помощники на службе у леди Елизаветы. Матушка тогда ответила вам, что меня ждет семейное дело, а потому я не гожусь. Но теперь никакого дела не осталось. Я не знал, удалось ли вам кого-то найти, и…

— Удалось, — коротко бросил Сесил, и сердце Неда упало. Но Сесил прибавил: — Мой выбор оказался поспешным и неудачным.

Нед снова воодушевился.

— Я сочту за великую честь, если вы решите, что я вам подхожу, — выпалил он.

— Не знаю, не знаю, — задумчиво произнес Сесил. — Это не та должность, на которой можно бездельничать при дворе за деньги. Придется много работать.

— Я не боюсь работы.

— Может, и так. Прости мою откровенность, но из богатых сыночков, для чьих семей настали дурные времена, редко получаются хорошие помощники; они слишком привыкли распоряжаться, и им бывает непросто свыкнуться с тем, что ими командуют, а они должны подчиняться, сразу и беспрекословно. Таким нужны деньги, и только.

— Денег мне мало.

— Вот как?

— Сэр Уильям, две недели назад в Кингсбридже сожгли протестанта. Впервые за все время. — Нед знал, что должен сохранять хладнокровие, но едва сдерживался. — Я видел, как он погибает в муках, и вспомнил ваши слова. Вы говорили, будто Елизавета считает, что никто не обязан погибать за веру.

Сесил кивнул.

— Я хочу, чтобы она стала королевой! — пылко воскликнул Нед. — Чтобы наша страна стала таким местом, где католики и протестанты не убивали бы друг друга. Когда наступит этот миг, я хочу быть вместе с вами и помочь Елизавете взойти на трон. Вот почему я пришел к вам.

Сесил пристально посмотрел на Неда, словно стараясь заглянуть тому в сердце и понять, насколько юноша искренен. После долгого молчания он сказал:

— Хорошо, давай попробуем.

— Спасибо! — От радости Нед едва не расплакался. — Клянусь, вы не пожалеете!

Нед по-прежнему был влюблен в Марджери Фицджеральд, но без раздумий возлег бы с Елизаветой, если бы та его поманила.

Ее нельзя было назвать красавицей: облик портили крупный нос и маленький подбородок, а глаза были посажены чересчур близко друг к другу. Тем не менее она обольщала буквально с первого взгляда — изумительно умная, очаровательная, как котенок, и бесстыдно кокетливая. Исходивший от нее соблазн нисколько не преуменьшали ни властность Елизаветы, ни случавшиеся порой приступы раздражительности. Мужчины и женщины продолжали восхищаться ею, даже если она жестоко их бранила и высмеивала. Нед никогда прежде не встречал никого, хоть отдаленно с нею схожего. Она подавляла и притягивала.

Елизавета говорила с ним по-французски, подшучивала над его слабыми познаниями в латыни и разочаровалась, когда он признался, что не в силах помочь ей лучше освоить испанский. Она позволяла Неду читать книги из своей библиотеки, но при условии, что он станет обсуждать прочитанное с нею. Она задавала ему вопросы по поводу финансов, и из этих вопросов становилось ясно, что в делах она разбирается ничуть не хуже его самого.

Всего через несколько дней Нед узнал два важных обстоятельства.

Во-первых, Елизавета не строила козней против королевы Марии Тюдор. На самом деле измена была для нее отвратительна, и это отвращение казалось Неду неподдельным. При этом Елизавета осознанно и твердо готовилась предъявить свои права на престол после смерти Марии, когда бы та ни случилась. Западня, которую Сесил раскинул в Кингсбридже на Рождество, была частью плана; по этому плану он и прочие советники и соратники Елизаветы посещали важнейшие города страны, чтобы оценить степень поддержки — и силу сопротивления. Нед все больше восхищался Сесилом: этот человек мыслил на много шагов вперед и четко представлял, что будет означать тот или иной шаг для принцессы, которой он служит.

Во-вторых, Елизавета была протестанткой, сколько бы Сесил ни уверял, что она не отдает предпочтения ни одному вероисповеданию. Она ходила к мессе и соблюдала все католические обряды, как от нее ожидали, но все это было показным рвением. Втайне она часто обращалась к эразмовым «Парафразам к Новому Завету». А больше всего принцессу выдавали ругательства. Когда бранилась, она употребляла слова, которые католики сочли бы оскорбительными. На людях, разумеется, она использовала выражения, которые звучали не столь кощунственно: просто «кровь» вместо «клянусь кровью Христовой», просто «раны» вместо «Христовых ран», «чрево» вместо «Приснодева». Но в тесном кругу вела себя свободнее, клялась мессой и частенько упоминала «тело Христово».