Йозеф Аугуста - Из глубин древности

Большинство из них давно уже улетели, компсогнат застал лишь нескольких последних спящих. Он никак не мог оторвать от них взгляд и внимательно наблюдал, как они понемногу воспряли к жизни, как потягивались, расправляя крылья и слегка ими взмахивая, словно желая стряхнуть с себя сонное оцепенение, и как карабкались по веткам, если выбранное для ночлега место не годилось для взлета.

Глаза компсогната запылали огнем алчной жадности. Он весь затрясся в нетерпеливом желании броситься на одного из птицеящеров и впиться зубастой пастью в его кожистое тело. Но птеродактили были слишком высоко, в кроне могучей араукарии, так что допрыгнуть до них у него бы не вышло. Потому-то ящер бешено хлестал длинным хвостом и стегал им куст низких папоротников.

Птицеящеры прекрасно знали о присутствии голодного компсогната. Они внимательно глядели на него своими зелеными глазами, защищенными кругами темных костяных чешуек, но делали это без всякого страха, потому что понимали, что здесь он им не сможет навредить. Один за другим птеродактили улетали, игнорируя беспомощно топчущегося ящера. Когда последний из них, трепеща крыльями, устремился к блестящей глади близкой лагуны, голодный компсогнат несколько раз щелкнул челюстями, а потом тоже побежал к морю. Он знал, где можно проще всего отыскать что-нибудь для утоления голода.

Но компсогнат не был единственным, кто знал об этом.

Еще задолго до прихода ящера здесь охотилась первоптица археоптерикс. Первоптица археоптерикс! Чудо света конца юрского периода, невероятный и великолепный венец творения среди всех тогдашних живых существ!

Первое создание с телом, хвостом и конечностями, покрытыми оперением, первый предвестник будущих покорителей воздушного океана, первый проблеск грядущего буйства красок, первый аккорд зазвучавших в будущем радостных песен!

На теле той первоптицы еще можно было различить много свойственных ящерам признаков. Клюв ее наполняли острые конусовидные зубы. Глазные яблоки прикрывали словно защитный панцирь круги из костяных пластин. Жесткий хвост был длинным и до самого кончика состоял из позвонков, все меньших и меньших по размеру. На каждом из ее крыльев еще имелось по три гибких когтистых пальца. Все эти четкие признаки неопровержимо доказывают происхождение птиц от рептилий. Из-за чего случилась такая перемена — пока еще покрыто завесой тайны. Известно лишь одно — путь к возникновению первой птицы был долгим, столь долгим, что не счесть в годах, как мы, люди, привыкли делать. Но путь этот — замечательный и великолепный.

Многие сотни тысяч лет безвозвратно канули в глубокую пропасть прошлого с той поры, когда некие маленькие нежные проторептилии, обитавшие в конце палеозоя или в самом начале мезозоя в горных или полупустынных областях, где не росли древние леса, но зато имелось в достатке кустарников, научились передвигаться исключительно на задних ногах. Они хорошо умели не только бегать по земле, но и лазать по камням, перескакивать с ветки на ветку и с ветки — на землю. Сперва это были совсем низкие прыжки, проторептилии помогали себе при этом тем, что во время падения раздвигали в стороны короткие и слабые передние конечности. Лишь их потомки из поколений далекого будущего смогли отважиться на более дальнее перескакивание, но и им нужно было остерегаться навредить себе во время падения; их преимущество состояло в том, что чешуйки на передних конечностях, по бокам тела, на бедрах и на длинном хвосте увеличились в размерах, также они освоили первое примитивное планирование, позволявшее осуществить несложный перелет с верхней ветки на нижнюю или с ветки на землю. От тех порхающих проторептилий-протоптиц оставался всего один маленький шаг к настоящим первоптицам; требовалось лишь, чтобы их тела еще больше приспособились к полету, а перья заменили чешую. Подробности того, как и когда произошла эта удивительная перемена, окутаны тайной, нам только известно, что она произошла. Археоптерикс, чудо света конца юрского периода, невероятный и великолепный венец творения среди всех тогдашних живых существ — прямое тому доказательство.

То место на берегу лагуны, куда прибежал компсогнат, давно было охотничьими угодьями археоптериксов. Их дом находился на высокой араукарии, в развилке суковатых ветвей они свили там гнездо — неумело, из грубых прутьев, выстлав его побегами саговников.

Едва пару археоптериксов разбудили рассветные лучи, как они тотчас же начали выслеживать добычу. Их убранство из перьев блестело под ранним солнцем металлическими оттенками, перемежавшихся рядами белых пятен, которые тянулись через крылья и хвост и сменялись белесой полосой под горлом. На их головах не росли перья, они оставались последним местом, где еще сохранилась чешуя.

Они долго высматривали добычу с ветвей араукарии. Но самцу повезло поймать только большого проторогохвоста псеудосирекса, который неосмотрительно сел отдохнуть прямо перед первоптицей.

А потом долго не было никаких успехов в охоте.

Когда ничего съедобного в кронах деревьев больше не появилось, самец решил попытаться отыскать что-нибудь годное внизу — на желтом песке с редко растущими саговниками.

Но о любом своем умысле он должен был известить самку. Потому выпятил грудь, распушил перья на нежном тельце и испустил сквозь ряды острых зубок резкий и грубый крик — единственный звук, который могло издать его горлышко. Далеко еще было до тех времен, когда в ходе эволюции этот резкий вопль превратился в величественное пение, славящее рождающийся день, или в каскады трелей, раздающихся тихими весенними вечерами.

Едва только стих скрежещущий крик, как самец понесся к земле. Самка послушно следовала за ним.

Но и здесь удача не сопутствовала археоптериксам. Напрасно искали они каких-нибудь кузнечиков, тараканов или жуков; не нашли нигде ничего, даже жалкого червяка.

И тогда они решили сменить место охоты.

Первоптицы подскочили к стволу большого саговника, который одиноко высился над своими низкорослыми собратьями, вскарабкались на него до самой кроны, помогая себе когтистыми лапами и пальцами на крыльях, а оттуда, спланировав, достигли окраины араукариевого леса. Снова и снова они карабкались по коре к вершине и вот так, планируя от одного дерева к другому, постепенно добрались до берега лагуны.

Но прежде чем спуститься на землю, древние птицы внимательно огляделись.