Роман Гуль - Генерал БО. Книга 1

По «бедекеру» Савинкову показалась самой привлекательной родина немецкого романтизма старая Иена. Где цвел голубой цветок Новалиса и Шлегеля, где дышала и быть может еще дышет „Weltseele" романтиков.

Савинков слез на крохотном йенском Парадиз-вокзале. С чемоданом в руке шел мимо университета, строенного в 16-м веке, мимо «Рацкеллера», блестевшего цветными окнами. Известковые старушки на подложенных под локти подушечках смотрели с подоконников на Савинкова.

Савинков замешался в голубоголовой толпе студентов, корпорантов-норманов. Увидав на необыкновенно высокой пролетке извозчика, подозвал его и сказал, что ищет комнату. Старик закивал головой. При малейшем уклоне он закручивал у козел ручку тормаза и еле тащила пролетку старая, йенская, романтическая кобыла.

Их обогнали студенты в цветных средневековых костюмах с пестрым знаменем на длинном древке. Романтическая кобыла тянула пролртку в гору. Полу-обернув розовое, ребеночье лицо, старик рассказьвал Савинкову что-то непонятное, пока не остановился возле ограды цветущего сада. В саду стоял домик с надписью: „Klein, aber mein“.

Каких только не было портретов в комнате Савинкова. И «старый Фриц» играет на флейте в Потсдамском дворце. И Вильгельм II-й в латах. Все Фридрихи-Вильгельмы. Все их жены. Но из соседнего домика несется дует Моцарта и приятно жить в романтической Иене.

Утром в садике переполненном георгинами, потому что фрау майор фон Торклус состоит в «Обществе любителей георгин», Савинков пьет с фрау майор фон Торклус кофе. Фрау майор рассказывает: муж ее, майор Хорст фон Торклус был дважды в России. Но фрау майор, к сожалению, не была в этой сказочной стране.

— Ах, русские так милы, такие прекрасные манеры, не мелочные, широкие натуры. Какие светские люди! Я сразу вижу в вас эту мягкость манер и эту вашу степную, русскую душу.

Савинков рассказывает, что в кабинете отца рядом с портретом русского императора всегда висит портрет Вильгельма II-го, что он приехал изучать юриспруденцию, а по окончании посвятит себя дипломатической карьере, работая на пути сближения великих монархий.

— Минна, принесите пожалуйста нам апфель-кухен, — говорит фрау майор фон Торклус. И в знак упрочения отношений двух монархий угощает Савинкова.

Над Берлином светило желтое солнце, похожее цветом на скверное пиво. В 12 часов в кафе Бауер на Унтер ден Линден не было никого. Сидели три проститутки, отпаивая усталую за ночь голову кофеем.

Пять минут первого в кафе тучно вошел Азеф. Не смотря по сторонам сел к стене. Заказав кофе, он взял «Фоссише Цейтунг» и стал читать хронику.

Десять минут первого вошел Савинков, одетый по заграничному, вроде туриста. По походке было видно, что жизнь ой любит, нет забот и хлопот. С улицы, сквозь стекло увидал он Азефа.

— Здрасти, садитесь. — Азеф отложил «Фосейше» в сторону и, не подымаясь, подал руку.

— Где вы были?

— В Иене.

— Почему же не во Фрейбурге? Ведь я же сказал вам во Фрейбург.

— А чем собственно Иена отличается от Фрейбурга? В следующий раз поеду во Фрейбург.

— Странно, — сердито сказал Азеф, — вы могли мне понадобиться. Ну, все равно. «Хвостов» не заметили?

— Никаких.

— Уверены?

— Как в том, что передо мной мой шеф, Иван Николаевич.

Азеф отвел в сторону скуластую голову.

Стало быть готовы к отъезду?

— В любую минуту.

— Сейчас, — Азеф вытянул часы, — придут двое товарищей, поедут вместе с вами. А в час, — гнусавым рокотом добавил, — должен быть Каляев.

— Неужели?

— Я не знаю, почему неужели? — сказал Азеф, снова взяв «Фоссише», рассматривая объявления, — говорю, что будет, я его еще не видал.

Азеф разглядывал объявления фирмы Герзон, изображавшие бюстхальтеры. Оторвавшись, сказал:

— Да, ваша партийная кличка, «Павел Иванович». Запомните.

Стеклянное окно на улицу, захватывавшее почти всю стену, было приподнято. Но воскресный Берлин тих. С улицы ни шло даже шума. Монументальный шуцман в синем мундире стоял на углу в бездействии. Изредка были видны поднимавшиеся большие, белые перчатки, повелительницы порядка.

Оглядываясь, в кафе Бауер вошли двое. Азеф шумно отложил газету. Савинков понял, товарищи по работе.

В одном безошибочно определил народного учителя. Бородка клинушком, глаза цвета пепла, жидкая грудь. Был худ, может быть болен туберкулезом.

Другой, смуглый с малиновыми губами, с которых не сходила полуулыбка, был выше и крепче спутника. Его руку Савинков ощутил, как чугунную перчатку командора.

Азеф заказывал обоим, не спрашивая о желаньях. Оба выражали фигурами незнанье языка. Лакей смотрел на них снисходительно. Когда же он ушел, четверо налегли на стол грудями.

— Прежде всего познакомьтесь, — гнусоватой скороговоркой сказал Азеф, — товарищ Петр, Иван Фомич, Павел Иванович.

Товарищ Петр не стер улыбки. Иван Фомич оглядел Савинкова.

— Вам я уже сообщил явки, — обратился Азеф к Ивану Фомичу и Петру, — тебе Павел Иванович, сообщу.

Савинков понял, перейти на «ты» нужно.

— Вы, Иван Фомич, едете завтра вечером через Александрово в Петербург, купите пролетку и лошадь, купите не дрянь и не рысака, а среднюю хорошую лошадку, задача — наблюдать выезды Плеве. Он живет на Фонтанке в доме департамента полиции. К царю ездит еженедельно с докладами. Вы легко сможете установить дни и часы выезда. Они обставлены такой охраной и помпой, что сразу узнаете. У него черная лакированная карета с белыми, кажется, спицами и гербом. За ним едут филеры на велосипедах, лихачах. Все это должны наблюдать точно, сдавать наблюдения Павлу Ивановичу, он будет со мной в связи.

— А вы тоже едете в Петербург? — глухим голосом сказал Иван Фомич.

— Вас не касается, куда я еду, — лениво оборвал Азеф. — Вы держите связь с Павлом Ивановичем. Павел Иванович держит связь со мной и получает все необходимое.

— Товарищ Петр, вы едете послезавтра вечером через Вержболово. В Петербурге в первые дни выправите в полиции патент на продажу в разнос табачных изделий. Обратитесь в полицейский участок. Лучше всего остановитесь в каком нибудь ночлежном доме на Лиговке. Там разузнайте как быстрей, лучше выправить. Выправляйте за взятку, непременно, тогда сомнений не будет. Ивану Фомичу удобнее установить наблюдение непосредственно у Фонтанки. А вам надо попробовать с Балтийского. Плеве ездит с него в Царское. При правильности наблюдений вы совершенно точно установите дни, время и маршрут кареты. Тогда уж метальщики сделают нужное партии дело.

— А разве метальщиками будем не мы? — твердо проговорил Петр.

— Об этом рано говорить, — пророкотал Азеф. — Есть у товарищей ко мне вопросы?

— По моему все ясно, — сказал Савинков.