Оливер Боуден - цикл Ассасин. Компиляция. кн. 1-7

Эцио бы сильно удивился, если бы агентурная сеть Ватикана выяснила, что Борджиа были тамплиерами. Чезаре был главой Ордена, и продолжал им оставаться даже в заточении. Но он оставил свои мысли при себе.

Эцио признал, что дела в Италии обстоят ещё хуже, чем раньше. Сильный Папа у власти предпочел оставить Агостино Киджи банкиром и не стал отказываться от поддержки французов. Король Людовик всё ещё оставался в Италии, отступив на север и, казалось, застрял там на какое-то время. Кроме того, король Франции отдал Неаполь королю Испании Фердинанду Арагонскому.

– Надеюсь на это, Ваше Святейшество.

Юлий проницательно посмотрел на Эцио.

– Послушай, Эцио, я не дурак, и не стоит меня таковым считать. Как ты думаешь, почему я привлек тебя в качестве консультанта? Я знаю, что за городом всё ещё скрываются сторонники Борджиа, а кое-кто из них остался и в Риме. Но в настоящее время у меня есть враги, причиняющие куда больше беспокойства, чем Борджиа.

– Борджиа по-прежнему могут представлять угрозу.

– Я так не считаю.

– Что вы сделаете с остальными врагами?

– Я провел реформу папской гвардии. Ты видел среди новых солдат швейцарцев? Это лучшие наёмники из всех! К тому же они не зависят от Священной Римской Империи и императора Максимилиана уже лет пять-шесть и с удовольствием идут на службу. Они преданы и не очень эмоциональны – не то, что наши дорогие соотечественники. Я намерен сделать один из их отрядов своей личной охраной. Я вооружу их алебардами и другим оружием, а еще собираюсь дать им мушкеты Леонардо, – он помолчал. – Но мне нужно придумать для них имя, – он вопросительно посмотрел на Эцио. – Есть идеи?

– Может «швейцарская гвардия»? – Предложил немного уставший Эцио.

Папа обдумал предложение.

– Не особо-то оригинально, Эцио. Честно говоря, мне больше нравится «юлианская гвардия», но это звучит слишком эгоистично. – Он усмехнулся. – Ладно! Возьму твой вариант! По крайней мере, на первое время сойдет.

По Ватикану прокатился стук молотков.

– Несчастные строители! – Заметил Папа. – Но работа должна быть закончена, – он пересек комнату и подошел к шнурку колокольчика. – Пошлю кого-нибудь попросить их не шуметь, пока мы не закончим. Иногда я думаю, что в руках строителей – величайшая разрушительная сила, которую Человечество не может себе даже вообразить.

Вошел слуга, и Папа отдал ему приказ. Несколько минут спустя они услышали приглушенный звук откладываемых инструментов.

– Что вы делаете? – Поинтересовался Эцио, зная, что архитектура – такая же великая страсть Папы, как и война.

– Заколачиваю апартаменты и кабинеты Борджиа, – ответил Юлий. – Они слишком роскошны. Больше подходят императору Нерону, чем главе Церкви. Ещё я снес все их комнаты наверху замка Сан-Анжело. Разобью там один большой сад. Может, поставлю беседку.

– Хорошая идея, – похвалил Эцио, улыбаясь себе под нос.

Без сомнения, беседка будет местом для свиданий Папы с одним из его любовников – мужчиной или женщиной. Но личная жизнь Папы не интересовала Эцио. Важнее было то, что он был хорошим человеком и преданным союзником. По сравнению с Родриго, порочность нового Папы была слишком незначительна. Кроме того, он продолжил реформу нравственности, начатую его предшественником Пием III.

– Я решил переделать потолок Сикстинской капеллы, – продолжил Папа. – Он такой… скучный! Я поручил многообещающему юному художнику из Флоренции – его имя Микеланджело – нарисовать на потолке несколько фресок. Какие-нибудь религиозные сцены, ты знаешь, о чем я. Я хотел попросить Леонардо, но у него в голове столько идей, что он вряд ли будет серьезно заниматься живописью. Жаль. Мне понравился портрет жены Франческо дель Джокондо…

Юлий оборвал себя на полуслове и посмотрел на Эцио.

– Но ты пришел сюда не для того, чтобы выслушивать мое мнение о современном искусстве.

– Нет.

– Надеюсь, ты не принимаешь всерьез угрозу возрождения Борджиа?

– Я думаю, что мы обязаны отнестись к этому серьезно.

– Эцио… Мои армии возвратили Ватикану большую часть Романьи. Там нет армий Борджиа, способных нам противостоять.

– Но Чезаре всё ещё жив! Он остается номинальным лидером…

– Надеюсь, ты не подвергаешь сомнению мои решения, Эцио! Тебе известны причины, по которым я сохранил ему жизнь. В любом случае, можешь считать его похороненным заживо там, где он сейчас находится.

– Микелетто всё ещё на свободе.

– Ха! Без Чезаре Микелетто никто.

– Микелетто хорошо знает Испанию.

– Я уже сказал, он – никто.

– Он знает Испанию. Он родился в Валенсии. Он незаконнорожденный племянник Родриго!

Папа, не смотря на свои годы бывший крепким энергичным мужчиной в расцвете сил, во время всего спора ходил взад-вперед по комнате. Он подошел к столу, оперся на него руками и угрожающе склонился над Эцио. Это было довольно убедительно.

– Не позволяй худшим опасениям завладеть тобой, – сказал он. – Мы даже не знаем, жив Микелетто или нет.

– Думаю, стоит это выяснить, раз и навсегда.

Папа обдумал слова Эцио, слегка расслабился и сел. Указательным пальцем правой руки постучал по тяжелому перстню на левой.

– Что ты задумал? – Хмуро спросил он. – Не жди от меня подмоги. Мы и так почти исчерпали бюджет.

– Сперва надо найти и уничтожить последних сторонников Борджиа в Риме. Возможно, среди них мы найдем того, кто знает о местонахождении или судьбе Микелетто. Потом…

– Потом что?

– Если он ещё жив…

– Ты убьешь его?

– Да, – сказал Эцио, но подумал: если, конечно, он не окажется более полезен живым.

Юлий откинулся в кресле.

– Я впечатлен твоей решимостью Эцио. Она немного пугает. Я даже рад, что я – не враг ассасинам.

Эцио вскинул голову.

– Вы знаете о Братстве?

Папа скрестил пальцы.

– Я всегда считал, что нужно знать врагов своего врага. Но твоя тайна умрет вместе со мной. Как я уже говорил, я не дурак.

Твои инстинкты не ошибаются. Я буду направлять и оберегать тебя. Но я тебе не принадлежу, и скоро тебе придется отпустить меня. У меня нет власти над тем, кто мной управляет. Я повинуюсь воле хозяина Яблока .

Эцио сидел в одиночестве в своем жилище и держал в руках Яблоко, пытаясь с его помощью отыскать в Риме нужную ему цель, когда снова услышал таинственный голос. На этот раз он не мог с уверенностью сказать: мужской он был или женский, исходил от Яблока или звучал прямо в его сознании. Твои инстинкты не ошибаются . И ещё: У меня нет власти над тем, кто мной управляет. Почему тогда Яблоко показало ему лишь туманные образы, связанные с Микелетто, которых оказалось достаточно лишь для того, чтобы понять – ставленник Чезаре всё ещё жив? И оно не смогло – или не стало – показывать местонахождение Чезаре. По крайней мере, пока что.