Оливер Боуден - цикл Ассасин. Компиляция. кн. 1-7

Я стоял на лесной опушке, и в одной руке у меня было мамино ожерелье, а в другой — амулет отца.

Мысленно я говорил: «Мама. Отец. Я виноват. Я подвел вас обоих. Я хотел защитить наш народ, Мама. Я думал, что если остановить тамплиеров, если уберечь революционную свободу от их влияния, то те, кому я помог, устроят всё правильно. И они устроили правильно — правильно для них. Отец, я думал, что смогу объединить нас, что мы забудем прошлое и создадим лучшее будущее. Тогда я верил, что ты можешь видеть мир таким, каким его вижу я. Но это была лишь мечта. Мне следовало это понять. Неужели нам не дано было жить в мире? Почему? Неужели мы родились, чтобы спорить? Враждовать? Столько вопросов.

Тогда было тяжело, но сегодня труднее. Видеть свои труды извращенными, отвергнутыми, забытыми. Ты скажешь, я сочинил целую историю, Отец. Ты улыбаешься? Надеешься, что я произнесу слова, которые ты жаждал услышать? Соглашусь с тобой? Скажу, что ты был во всем прав? Нет. Даже теперь, когда я стою лицом к лицу с истиной твоих холодных слов, даже теперь я не соглашусь. Потому что я верю — всё меняется. Может быть, я не достигну цели. Ассасины могут еще тысячу лет бороться напрасно. Но мы не остановимся».

Я принялся копать.

«Компромисс. Вот чего все требовали. И я узнал, что это такое. Но в отличие от

большинства, я думал. Теперь я знаю, что потребуется время, что путь предстоит долгий, и идти придется во тьме. Иногда мне захочется свернуть с пути, и я сомневаюсь, что мне хватит всей жизни, чтобы осилить его. И все-таки я буду идти».

Я копал и копал, пока не счел, что довольно: яма была теперь глубже, чем требуется для могилы, и достаточная, чтобы я мог из нее выбраться.

— У меня остается надежда. Перед лицом всех, кто настаивает, чтобы я отступился, я повторяю: вот он, мой компромисс.

Я бросил амулет в яму и при свете заходящего солнца зашвырял ее землей, пока все не сровнялось. А потом я повернулся и ушел.

Полный надежд на будущее, я возвращался к своему народу, к ассасинам.

Пришло время новой крови.

Achilles: Assassin

al-Azm, As’ad Pasha: Ottoman governor, d. 1758

Amherst, Jeffrey: British commander, 1717-97

Barrett, Tom: youngest son of the Barretts

The Barretts: neighbors to the Kenways

Betty: nursemaid, assistant to Edith

Birch, Reginald: senior property manager for Edward Kenway

Braddock, Edward: British soldier, 1695-1755

Church, Benjamin: doctor, 1734-78

Connor: Assassin

Cutter: torturer

Miss Davy: Tessa Kenway’s lady’s maid

The Dawsons: neighbors to the Kenways

Digweed, Jack: Edward Kenway’s gentleman

Douglass, Cornelius and Catherine Kerr: owners of the Green Dragon

Edith: nursemaid

Emily: chambermaid

Fairweather, James: ship passenger

Mr. Fayling: tutor

Harrison, John: Knight of the Order

Hickey, Thomas: associate of William Johnson’s, d. 1776

Holden, Jim: soldier and Haytham’s gentleman

Johnson, William: official, 1715-74

Kaniehti: io (also Ziio):Mohawk woman

Kenway, Edward: Haytham’s father

Kenway, Haytham: writer of these journals

Kenway, Jenny: Haytham’s sister

Kenway, Tessa nee Stephenson-Oakley: Haytham’s mother

Lee, Charles: soldier, 1732-82

Pasha, Raghib: grand vizier in Istanbul

Pitcairn, John: soldier, 1722-75

Scott, Caroline: Jenny’s mother

Mrs. Searle: the Kenway’s housekeeper

Mr. Simpkin: estate executor

Slater: Braddock’s lieutenant

Thatcher, Silas: slaver

Twitch: informant

Varela: Spanish cheesemaker

Vedomir, Juan: Spanish investor

Violet: neighbor

Washington, George: soldier, later commander in chief of the Continental Army, 1732-99

Oliver Bowden

ASSASSIN’S CREED: UNITY

© 2017 Ubisoft Entertainment. All rights reserved. Assassin’s Creed.

Ubisoft and the Ubisoft logo are trademarks of Ubisoft Entertainment in the U.S. and/or other countries.

Особенно радуют те моменты, которые не вошли в игру, словно открываешь ранее не замеченную дверь.

Очень рекомендую прочесть до того, как начнете играть… или пройти игру до того, как начнете читать. По-любому сплошное удовольствие.

Эта книга вам понравится, даже если вы не играете в «Assassin's Creed». В ней оживают персонажи, их вымышленные судьбы врастают в реальную историю.

На моем столе лежит ее дневник, открытый на первой странице. Это все, что я сумел прочитать, пока у меня не перехватило дыхание от переполнявших душу эмоций и строки не поплыли от застилающих глаза слез. Они катились по моим щекам бурным потоком, в то время как мысли о ней вновь вспыхнули в моей голове с новой силой. Наши детские проказы и игры в прятки. Маленькая бунтарка, которую я узнал и полюбил во взрослой жизни. Пряди рыжих волос, разбросанные по плечам, и проницательные глаза под темными густыми ресницами. Она обладала грациозностью, присущей опытным танцорам и искусным фехтовальщикам. И везде она держалась уверенно: будь то дворцовый зал, где она скользила по паркету, ловя голодные взгляды мужчин, или поединок.

Но в этих глазах скрывались тайны, которые я собрался разгадать. Я вновь беру ее дневник. Мне хочется прикасаться к страницам и гладить слова, чувствуя: здесь запечатлена часть ее души.

Я продолжаю чтение.

Меня зовут Элиза Де Ла Серр. Имена моих родителей – Франсуа и Жюли. Мы живем в Версале: блистательном, прекрасном Версале с его аккуратными домиками и величественными замками, над которыми простерлась тень громадного дворца. Улицы здесь обсажены деревьями лайма. Версаль знаменит своими сверкающими озерами, фонтанами и садами с искусно подстриженными деревьями.

Мы – аристократы. Баловни судьбы. Привилегированное сословие. Чтобы убедиться в этом, достаточно проехаться до Парижа. Дорога до столицы занимает чуть больше двадцати километров и освещается висячими масляными фонарями – в Версале их можно встретить повсюду. Но парижская беднота пользуется сальными свечами, и дым от фабрик, где вытапливают сало, висит над городом, будто саван смерти, пачкая кожу и вызывая удушье. Одетые в рванье, со спинами, согбенными ношей или тягостными мыслями, бедняки Парижа бредут по улицам, которые, похоже, так и не дождутся появления фонарей. Вдоль улиц прорыты сточные канавы, переполненные грязью и человеческими нечистотами. Содержимое канав пачкает ноги тех, кто несет наши портшезы, из окон которых мы смотрим во все глаза.

Проходит время, и позолоченные кареты везут нас обратно в Версаль. Мы проезжаем мимо фигур на полях. Окутанные туманом, они напоминают призраков. Эти босоногие крестьяне обрабатывают земли аристократии и голодают, если год выдастся неурожайным. Они всецело зависят от землевладельцев. Дома я слушаю рассказы родителей о том, как ночью крестьянам бывает не до сна. Как они гоняют лягушек, чтобы те своим кваканьем не мешали спать господам. Как крестьяне вынуждены есть траву, чтобы не умереть с голоду. Как знать не платит налогов и не несет воинской повинности. Аристократу не грозит corveé , [25] Тяжелая работа, рабский труд (фр.). (Здесь и далее прим. перев.) унизительный труд, где за целый день дорожных работ человек не получает ни гроша.