Ине Лоренс - Непокорная [litres]

Подписано: Йоханнес Матеус Карл, имперский граф Аллерсхайма и хозяин Эрингсхаузена».

Когда фратер Амандус закончил читать, Геновева зашипела, словно змея, которой наступили на хвост:

– Безобразие! Польское отродье получит богатое наследство, Матиасу достанется лишь старое графство, а мне придется отправиться в монастырь. Я не признаю этого завещания! Я беременна и через несколько месяцев рожу. Я требую права на наследство для своего ребенка!

Матиас стоял рядом с Геновевой, будто воплощение нечистой совести, не осмеливаясь на нее взглянуть. Лишь когда она толкнула его в бок, он произнес:

– Будучи наследником по основной линии, я получу только Аллерсхайм, в то время как Карлу достанется богатый Эрингсхаузен? Отцу следовало быть умнее и завещать бóльшую часть имущества мне. Карл обошелся бы и более скромным наследством, а такое приданое, как у Йоханны, положено разве что урожденной маркграфине Байрейтской, но никак не дочери мелкого имперского графа!

Фратер Амандус улыбнулся и помахал завещанием, словно флагом:

– Двое из четырех свидетелей умерли прошлой зимой от чумы, а остальные – настоятель Северинус и господин Гюнтер из Камберга – настолько стары, что еле добрались до Аллерсхайма в прошлый раз, когда им нужно было подписать этот документ. Сейчас они почти не покидают своих комнат и вряд ли станут выяснять, что написано в завещании.

– Что вы хотите этим сказать, фратер? – озадаченно спросил Матиас.

– Мой нож подходит не только для того, чтобы взламывать печати. Им можно соскоблить написанное, а затем вписать новый текст.

Йоханна не верила своим ушам; она надеялась, что, услышав это предложение, ее единокровный брат возмутится.

Геновева дернула Матиаса за рукав:

– Фратер Амандус хочет сказать, что он может переписать завещание таким образом, чтобы ты получил то, что заслуживаешь, а я – то, что по праву принадлежит мне и моему будущему сыну!

Ее голос эхом отозвался в большой комнате, и монах поспешил ее вразумить:

– Говорите потише, иначе кто-нибудь заподозрит неладное.

– Чего стоят слова прислуги? – пренебрежительно ответила Геновева.

– Лакей или горничная могут рассказать обо всем близнецам, а те потребуют у отца Северинуса провести экспертизу. Несмотря на то что настоятель стар и дряхл, он с легкостью распознает подделку. Ему-то наверняка известно, под чем он подписался! – ответил монах и начал осторожно соскабливать написанное.

Матиас некоторое время наблюдал за работой Амандуса, а затем покачал головой:

– Пергамент выглядит слишком новым! Никто не поверит, что мой отец написал это два года назад.

– С этим тоже не должно возникнуть проблем, – заявил фратер Амандус с надменным видом. – Как только я соскоблю старый текст, мы протрем пергамент женской мочой, и он снова будет выглядеть, будто старый. Дорогая кузина, не могли бы вы нам помочь?

Геновева кивнула и хотела уже покинуть библиотеку, но двоюродный брат ее остановил.

– Вы хотите пройти с ночным горшком через весь замок? Суеверные слуги могут подумать, будто вы пытаетесь кого-то приворожить.

– Хотите сказать, что я должна сделать это здесь? – возмутилась Геновева.

Вместо ответа монах указал на забытый на полке бокал и самодовольно улыбнулся:

– Вы желаете получить новое завещание или нет?

Геновева повернулась спиной к мужчинам, прямо перед отверстием в стене, в которое подглядывала Йоханна. Девушка с отвращением закрыла глаза.

«Вот бессовестная!» – подумала она.

Закончив, Геновева опустила юбку и поставила почти полный бокал на стол перед родственником.

– Довольны ли вы, почтенный брат? – едким тоном спросила она.

Фратер Амандус кивнул и дружелюбно улыбнулся:

– Доволен, кузина. Теперь говорите, что я должен написать.

– Я в любом случае хочу оставить за собой Эрингсхаузен, – решительно произнес Матиас.

– А я должна остаться ни с чем?! – накинулась на него Геновева. – Я беременна! Неужели ты забыл об этом?

Ее пасынок покраснел:

– Я не желаю лишиться Эрингсхаузена! Пускай лучше остается старое завещание!

– Согласно которому меня следует отправить в монастырь по обвинению в неверности? – Голос Геновевы прозвучал резко; в нем послышалась угроза, вызвавшая у Йоханны удивление.

– Не ссорьтесь! – вмешался фратер Амандус, пытаясь их успокоить. – Если из завещания исключить близнецов, вам достанется приличный куш. Как вам такой расклад: Эрингсхаузен, как и Аллерсхайм, останется во владении господина Матиаса, а вы, моя дорогая кузина, будете получать половину доходов. Это касается и вашего ребенка, если он окажется мальчиком. Если же у вас родится девочка, господин Матиас предоставит ей приданое в десять тысяч гульденов. Такой вариант вас устроит?

– Мы не можем полностью исключить из завещания Карла и Йоханну. Это привлечет ко всему этому излишнее внимание, – отметил Матиас.

– Ладно, я сам решу, что написать, – ответил фратер Амандус, махнув рукой.

Он смочил тряпку в моче и протер ею поверхность пергамента. Затем подержал его над пламенем свечи, пока он не высох, и вытащил из-под рясы перо и чернильницу.

– Это монастырские чернила, которые граф Йоханнес использовал, составляя завещание, – объяснил монах, выводя первые буквы. – К счастью, граф оставил в монастыре достаточно записей, благодаря которым я научился подделывать его почерк.

После этого какое-то время было очень тихо; слышался лишь скрип пера по пергаменту. Близнецы замерли на месте, опасаясь, что их заметят. Они не могли поверить в то, что происходило у них на глазах: с помощью хитрого монаха мачеха и старший брат пытались лишить их наследства. Йоханна еле сдерживалась, чтобы не закричать на эту троицу и не заставить ее признать настоящее завещание. Но если бы Геновева обнаружила, что близнецы подслушивали этот разговор, она приказала бы запереть их в самом глубоком подвале. Что произошло бы после этого, Йоханна боялась даже представить. После увиденного и услышанного только что девушка считала свою мачеху способной на что угодно.

Тем временем фратер Амандус выводил строку за строкой острым почерком графа Йоханнеса; подписи свидетелей и их печати монах оставил нетронутыми.

Наконец он самодовольно посмотрел на Матиаса и Геновеву:

– Вот что гласит новое завещание.

«Написано в 1679 году от рождества Господа нашего Иисуса Христа в Аллерсхайме Йоханнесом Матеусом Карлом, имперским графом Аллерсхайма и хозяином Эрингсхаузена. Бог свидетель, после возвращения к Господу нашему в Царство Небесное я передаю свое земное имущество своим наследникам следующим образом.

Мой старший сын Матиас получает имперское графство Аллерсхайм, а также имение Эрингсхаузен со всем недвижимым имуществом. Тем не менее он должен оставить половину доходов от имения Эрингсхаузен моей третьей жене Геновеве – в качестве содержания. Если Геновева родит сына, он получит в наследство половину имения Эрингсхаузен. Если же моя жена родит дочь, мой сын Матиас обязан предоставить ей приданое в десять тысяч гульденов». – Фратер Амандус снова высокомерно посмотрел на слушателей. – Теперь вы довольны?