Ине Лоренс - Непокорная [litres]

Взглянув на товарищей, которые смогли добраться до своих кроватей, казак увидел, что они тоже крепко спят. Чтобы кто-то из них, случайно проснувшись, не догадался, что его кровать пуста, Фадей свернул свой кафтан и накрыл его одеялом. В слабом свете единственного фонаря казалось, будто казак спит в своей постели.

Чтобы сделать картину еще более убедительной, Фадей снял сапоги и поставил их рядом с кроватью. Он также повесил свой ремень с саблей на крючок, а затем прокрался к двери. Если не считать пьяного храпа солдат, повсюду царила тишина.

Стараясь не наступить на людей, лежащих во дворе, Фадей подкрался к дому Османьского. Как и на других постройках в крепости, здесь не было замка, а дверь завязывалась веревкой. В этот вечер Османьский забыл это сделать, и когда Фадей потянул дверь на себя, она тут же беззвучно распахнулась. Казак быстро вошел в дом и закрыл за собой дверь. Учитывая, сколько водки выпил Адам, можно было не бояться, что он проснется. Тем не менее Фадей понимал, что ему следует быть осторожным. Немец, как он называл про себя Карла, во время пьянки вел себя очень сдержанно, а его брата Османьский отправил спать довольно рано.

Дверь Йоханны тоже была не заперта. Фадей осторожно открыл ее, но затем взял лампу, висевшую над столом Османьского, чтобы увидеть больше. Мальчишка лежал в постели, свернувшись калачиком, и тихо бормотал что-то себе под нос. На мгновение Фадей застыл на месте, но поскольку Йоханна не проснулась, схватил ее пояс и решил снять с него саблю. В последний момент казак передумал и вытащил из ножен ее кинжал весьма искусной работы, предназначенный в подарок будущим внукам Жемовитом Выборским. Хотя у Карла был похожий кинжал, этот, несомненно, указал бы на Яна Выборского.

Со злорадной ухмылкой Фадей вышел из комнаты Йоханны и приблизился к кровати Османьского.

Девушка не знала, что именно ее разбудило. Возможно, это был сквозняк, который проник сквозь открытую дверь, или же скрежет, который она услышала, когда Фадей вытащил из ножен ее кинжал. Внезапно сон как рукой сняло и Йоханна села на кровати. Дверь была полуоткрыта, и девушка увидела в свете фонаря движущуюся тень. Это не мог быть Османьский, ведь она слышала, как он храпит. Йоханна встала, схватила пистолет, лежавший рядом с ее подушкой, и взвела курок. Послышался треск.

Фадей вздрогнул, но тут же взмахнул кинжалом, собираясь заколоть Адама. Появившаяся в этот момент Йоханна увидела казака и нажала на курок.

Выстрел разбудил Адама. Он попытался встать, но Фадей придавил его тяжестью своего тела. Из другой комнаты прибежал Карл с саблей и пистолетом.

– Что случилось? – спросил он.

– Я увидел, как над Османьским склонился человек с кинжалом, и выстрелил, – ответила Йоханна дрожащим голосом.

– Но это же Фадей! Как он додумался проникнуть сюда ночью?

– Мы больше не сможем спросить его об этом: он мертв. – Адам в одночасье протрезвел и отбросил труп в сторону. – У него в руке твой кинжал, Ян. Похоже, Фадей хотел меня зарезать, а затем обвинить во всем тебя, – сказал он, освещая фонарем тело казака.

Йоханна хотела забрать свой кинжал, но Адам ее остановил:

– Подожди! Остальные тоже должны это увидеть и убедиться в том, что Фадей был предателем, который хотел лишить меня жизни и обвинить в этом тебя.

– Но зачем? – в ужасе спросила Йоханна.

Она почувствовала, что ее колени дрожат. Девушка с радостью бросилась бы на кровать и разрыдалась, но ей следовало быть сильной, чтобы другие продолжали верить в то, что она мужчина.

Пока Йоханна боролась со своей слабостью, появился Игнаций Мышковский.

– Кто стрелял? – спросил он.

Адам указал на Фадея, неподвижно лежащего у подножья его кровати:

– Эта свинья хотела меня убить. К счастью, Ян вовремя это заметил и застрелил его.

– Это же кинжал Яна! – удивленно воскликнул Игнаций, указывая на оружие, которое все еще сжимали коченеющие пальцы Фадея.

– Он забрал кинжал из моей комнаты, из-за этого я и проснулся.

Йоханне пришлось приложить все силы, чтобы овладеть собой. В то же время она задавалась вопросом, чего хотел добиться Фадей. Одно было ясно: если бы его подлый план осуществился, все решили бы, что это она убила Османьского. После этого ее наверняка прикончили бы на месте или – если бы обнаружили, что она девушка, – изнасиловали бы всем отрядом. При попытке защитить ее Карл тоже бы погиб…

– Жалкий пес! Я с самого начала знал, что ему нельзя доверять, – возмущенно произнесла она.

– Сперва он был верен мне, – возразил Адам. – Но со временем, должно быть, случилось что-то такое, что заставило его измениться.

Игнаций задумчиво потер подбородок:

– Фадея интересовала добыча. Вспомните, он был одержим идеей напасть на торговый обоз и разозлился, когда выяснилось, что это ловушка. Он еще тогда бросил вам вызов.

– Именно поэтому один из его друзей оскорбил вас сегодня, – добавил Карл, – и был разочарован, когда Фадей не стал на его сторону.

– В любом случае это недостойное прощание с крепостью, в которой мы провели столько времени, – ответил Адам с подавленным видом. – Я доверял Фадею.

– Его волновала не честь, а деньги. Я несколько раз слышал, как он говорил, что хочет вернуться на родину с полной сумкой добычи и наказать тех, кто его прогнал, – сказал Игнаций.

Он подошел к двери и позвал всех, кто уже проснулся:

– Взгляните на предателя! Он хотел убить нашего капитана и обвинить в этом Яна Выборского!

Вошел Лешек, опираясь на костыли, – в спешке он не успел прикрепить деревянную ногу к культе. Старый ветеран в ужасе уставился на покойника, а затем приблизился к Йоханне.

– Вот негодяй! – сказал он и обнял ее. – Не горюй! Он получил то, что заслужил.

Адам тоже подошел к Йоханне:

– Спасибо! Если бы не ты, я был бы сейчас мертв.

– Я сделал бы это для любого другого. Кроме того, я вынужден был выстрелить! У этого подонка был мой кинжал, а мне не нравится, когда на меня сваливают вину за убийство, – язвительно ответила она.

Ее тон задел Адама, и он хотел было сказать что-то еще. Однако его дом уже наполнился солдатами; все они громко выражали свой гнев.

– Вынесите его тело наружу и похороните где-нибудь, – приказал Адам. – И не спускайте глаз с его друзей. Я не хочу, чтобы кто-то из них попытался отомстить за смерть Фадея.

– Хорошо, капитан, – ответил Лешек и погладил Йоханну по щеке. – Не унывай, малыш! Все будет хорошо, вот увидишь.

Османьский заметил, как доверчиво Йоханна посмотрела на старика, и почувствовал зависть. Тем не менее он сам во всем виноват: он знал, что перед ним девушка, но это не помешало ему принудить ее к такой жизни.

– Утром мы отправимся в путь! Тех, кто не сможет держаться в седле, нужно будет привязать. Черт побери, и зачем ребята так много выпили?