Ольга Гурьян - Мальчик из Холмогор [Повесть]
- Название:Мальчик из Холмогор [Повесть]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Детская литература
- Год:1981
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ольга Гурьян - Мальчик из Холмогор [Повесть] краткое содержание
Вы узнаете также обо всех удивительных вещах, которые Миша увидел в ломоносовском доме, и о забавных и трогательных приключениях Миши и трех его новых друзей в гимназии, куда поместил его дядя.
И самое главное, вы познакомитесь с великим русским ученым — Михаилом Васильевичем Ломоносовым.
Мальчик из Холмогор [Повесть] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Вижу я, сынок, ты уже совсем большой стал, если смеешь задавать матери вопросы, — сурово сказала Марья Васильевна, и Миша смущённо замолчал.
Когда они сели в карбас, Миша попросил:
— Маменька, зачем тебе грести? Меня теперь весельщики обучили.

Но мать ответила:
— Не так ты ещё велик, чтоб я тебе вёсла доверила.
У Шубных их встретили радостно. Все были дома: и старик Фома Иванович, и его племянник Иван Афанасьевич с вдовой матерью Евфимией, с сыновьями, с замужней дочкой.
— Ой, гости дорогие, чем мне вас угощать? — приговаривала бабушка Евфимия, в то время как дочь, невестка и племянница бегали взад и вперёд, неся блюда, миски и кувшины. — Не чаяла я, что сегодня вас увижу. Недаром кошка с утра умывалась и хвост у ней на юг указывал. Куда хвост, оттуда и гость. Надо бы мне, глупой старухе, тут же с утра тесто поставить, пирогов напечь…
Между тем стол был уже накрыт и заставлен обильной едой. На самой середине стояла резная из кости солоница, которую в бытность дома выточил Федот Иванович, младший сын Ивана Афанасьевича. Теперь он уже несколько лет жил в Петербурге.
— Мы тоже хотим по первому снегу послать Мишу в Петербург, в ученье, — сказала Марья Васильевна.
Миша в углу горницы хвастался перед Андрейкой своей силой. Услышав матушкины слова, он ахнул так громко, что все обернулись. Не обращая ни на кого внимания, он бросился к матери и схватился за её сарафан. Марья Васильевна погладила его по голове, но посмотрела строго. Он тотчас присмирел.
— В ученье? Это хорошо! — сказал Фома Иванович. — Превзойдёт там все науки.
— Он у нас уже учён! — похвасталась Марья Васильевна. — Чему могли, всему дома обучили, а дальше и сами не знаем. В Холмогоры в школу отдать бы его, да туда не примут. Все знают: не поповский он сын, а крестьянский. Хоть мы государственные крестьяне, а не барские, не крепостные, всё равно не возьмут. А Михайло Васильевич обещался в Петербурге всему его обучить.
— Ни мы, ни деды наши в школы не ходили, — заговорила бабушка Евфимия. — Наукам не учёны, а живём хорошо, богато. Рыбой, солью промышляем, корабли водим. Чего лучше? А псалтырь читать без школы обучится.
Марья Васильевна не посмела спорить с почтенной старухой, только вздохнула и сказала:
— Он у нас по псалтыри бойко говорит, и писать может, и стихи знает наизусть.
— Стихи знает? Это хорошо, — сказал Фома Иванович. — Скажи, скажи стих! Да погромче, да поотчётливей, пусть и бабушка Евфимия послушает, а то она у нас глуховата стала. — И сам, приложив руку к уху, подвинулся поближе.
Миша растерянно посмотрел на мать, но она шепнула ему:
— Читай, не бойся!
Миша вышел на середину горницы, одёрнул рубашку и, крепко держась руками за поясок, начал:
Науки юношей питают,
Отраду старцам подают,
В счастливой жизни украшают,
В несчастный случай берегут;
В домашних трудностях утеха
И в дальних странствах не помеха.
Тут он запнулся, набрал дыхание и скороговоркой закончил:
Науки пользуют везде —
Среди народов и в пустыне,
В градском шуму и наедине,
В покое сладки и в труде.
— «В покое сладки и в труде». Это хорошо! — сказал Фома Иванович. — Это правильные стихи. Учёный человек нигде не пропадёт, и всем людям он полезен и приятен. Так-то, бабушка Евфимия! А откуда же эти стихи будут?
— Это дяденьки Михайла Васильевича Ломоносова сочинение, — важно ответил Миша.
— А я Михайла Васильевича грамоте обучал, — заговорил Иван Афанасьевич. — Сам-то я с малолетства писать умел, крупно да старательно. Меня иной раз и взрослые мужики звали вместо них в бумагах расписываться. А Михайло Васильевич с отцом на море ходил много раз, а грамоты не знал. Но когда захотел обучиться, то обучился у меня в короткое время совершенно. Охоч был книги читать и притом имел природную глубокую память.
— Глубокую память? Это хорошо, — заговорил Фома Иванович. — А у меня память с чего-то плоха стала. Что вчера было или в прошлом году, того я совсем помнить не стал.
— Год сейчас тысяча семьсот шестьдесят четвёртый, — сказал Иван Афанасьевич, — а месяц кончается август…
— Месяц-то я знаю, — перебил Фома Иванович, — нечего над дядей подшучивать! А годы считать я и вправду забыл. Уж очень много их прожил. Вот, что раньше было, то я всё хорошо помню. Помню, как Михайло Васильевич из отцова дома ушёл в Москву. Я ему сам в том помог…
— Твой дедушка, Мишенька, а наш сосед, Василий Дорофеевич Ломоносов, — начал Фома Иванович свой рассказ, — был к сиротам милостив, с соседями обходителен, только грамоте не учён. Как умерла его жена, матушка Михайла Васильевича, он другой раз женился. А как та жена тоже вскорости померла, он взял за себя третью, Ирину Семёновну, твою бабушку. Всем бы она хороша была, но невзлюбила пасынка. Не по нраву ей пришлось, что он ученью больше был предан, чем хозяйству, что за книгами сидит, а в дому от этого занятия прибыли не видать. И теперь из женского полу многие так считают, а в те времена и подавно, и винить её не приходится.
Стала она возбуждать в Василии Дорофеевиче гнев против сына. От криков и попрёков прятался Михайло и в подклети и на повети [7] Поветь — крыша нежилого строения, скотного двора, хлева; здесь: крыша над всем двором.
. По целым дням сидел за книгами не евши, лишь бы в дом не возвращаться.
А зимой сколько раз видал я на задворках одинокий след! Спрячется, сердечный, где-нибудь подальше от людей. Сидит в амбаре и окоченелыми пальцами страницы перевёртывает.
Тут надумал его отец женить; дескать, женится — переменится. Сговорил за него хорошего отца дочь.
Но Михайло Васильевич не хотел жениться, и стала ему жизнь в отцовском доме непереносима. Кроме того, слыхал он от людей, что учёные книги все по-латыни пишутся, а латыни обучиться ближе Москвы негде.
Михайло Васильевич пришёл к нам за советом, говорит:
«Я отцу в ноги падал, просил меня отпустить учиться добром — он не соглашается. Я решил, потайно уйду».
Я ему говорю:
«Как ты уйдёшь, Михайло, без паспорта да без денег? Тебя, беспаспортного, на Москве поймают и будут на площади палками бить, будто беглого. Одумайся!»
А Михайло Васильевич говорит:
«Я на всё согласен и всякое мученье приму, такая во мне охота к наукам».
Тут, видя его упорство, обещался я ему помочь. У меня в Холмогорах был знакомец, который этими делами ведал. Я с ним поговорил, и он согласился выдать Михайлу Васильевичу паспорт, что он отпущен в Москву сроком на год.
Дал я Михайлу Васильевичу паспорт, дал ему новое полукафтанье, чтобы было в чём в Москве ходить, и ещё заимообразно три рубля денег. Деньги немалые. Если зря не тратить, на них бы ему полгода пропитаться можно.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: