Геннадий Левицкий - Сокровище тамплиеров. Мечта конкистадора

– Все же, Понтий, нам необходимо проверить сведения из книг, которые попали к нам самым чудесным образом. Не хватает сущей безделицы – денег, для того чтобы снарядить корабль, способный доплыть до неведомой земли и вернуться назад.

– На все воля Божья, – смиренно ответил Понтий.

Когда Понтий находился в библиотеке, ничто не могло потревожить его слух, Гуго де Пейну приходилось слегка толкать его, прежде чем произнести приглашение к обеду. На этот раз грохот, стоявший снаружи, заставил Понтия отложить очередной бесценный фолиант и открыть дверь библиотеки, дабы посмотреть, не рушится ли мир за ее пределами.

Мир стоял, как и прежде, но тамплиеры собирались в поход. Рыцари Храма дружно облачались в доспехи, производя этими действиями изрядный шум.

– Я с большинством братьев ухожу с пилигримами, будем защищать их до границы с державой ромеев, – объяснил происходящее Гуго де Пейн. – Ты, Понтий, работай в библиотеке, как и прежде.

– Пожалуй, я подожду твоего возвращения у себя дома, – произнес Понтий. Ему не очень приятно было наблюдать косые взгляды, которые были особенно косыми в отсутствие магистра. И свое решение иудей подкрепил вполне правдоподобным объяснением: – Моим глазам требуется отдых.

Для тамплиера причина не показалась убедительной:

– Одного дня вполне достаточно для отдыха глаз, а потом, надеюсь, ты снова займешься книгами. Как видишь, я не смогу их прочитать в ближайшие десятилетия, и важнейшие сведения могут стать добычей моли или мышей. Ты уже нашел много интересного, и еще больше новостей жду от тебя после окончания моей миссии. – В заключение магистр постарался развеять сомнения иудея: – Все остающиеся братья предупреждены, что ты можешь посещать библиотеку в любое время – хоть ночью. Любой из них будет рад оказать тебе помощь, если потребуется.

– Хорошо. И у меня будет просьба, которую ты, соответственно, должен выполнить.

– Все, что пожелаешь, – поспешил согласиться магистр, – твои просьбы никогда не были обременительны. Более того, они всегда шли мне на благо.

– Ты должен одеть хитон, – произнес просьбу иудей, должным образом подготовив для нее почву.

– Ты в своем уме: столь невероятное сокровище брать в опасный поход! – ужаснулся Гуго де Пейн.

– Так, значит, я не ошибся, ты идешь навстречу опасности, – убедился Понтий в правильности своих выводов. – Поверь, Гуго, именно для подобных случаев и дал Иисус хитон Понтию Пилату. Его надевали все мои предки, когда существовала угроза жизни.

– Я верю в доброту и силу Господа, верю, что Он меня защитит. Но не могу облачиться в одежду, которая была на Спасителе…

– Я тебе объяснил необходимость этого поступка. – Понтий посмотрел на готовых к походу рыцарей и понял, что у него мало времени. Потому не оставил магистру выбора: – Ты обещал исполнить мою просьбу. Не надо говорить, что не знал, о чем будет речь, что я тебя обманул. Тебя никто не заставлял давать согласие. Теперь поздно. Идем надевать!

Во главе паломников стоял нищий рыцарь из Прованса. Он представился магистру Беренгаром и, как полагалось рыцарю, прибавил название деревни, ему принадлежащей. Название ее Гуго де Пейн тут же забыл, а спрашивать второй раз посчитал неудобным. Если б магистр знал, насколько этот рыцарь окажется ему полезным, то был бы внимательнее при первой встрече.

Собственно, внешний вид Беренгара не предполагал уважительного отношения к нему. Наряд его, вероятно, даже в Провансе не слишком отличался от крестьянского, а за время долгого пути к святым местам и вовсе превратился в одежду нищего бродяги. Коня рыцарю пришлось продать в Марселе, когда садился на корабль, так как денег хватило лишь на то, чтобы оплатить собственный проезд.

Из всего рыцарского вооружения при нем имелся только меч, судя по истертой рукояти, произведенный задолго до рождения Беренгара. Зато рыцарь тащил на себе (оруженосца при нем не было и подавно) огромный мешок, наполненный хлебом, сухарями, вяленым мясом, сушеной рыбой.

Хотя если судить по содержимому походных мешков (а именно оно в данный момент имело истинную цену, а не имущество в далекой Франции), то рыцарь без доспехов был самым богатым человеком в этом караване из двух сотен пилигримов. Гуго де Пейну предстояло вести в сторону Европы тех, кто был не в состоянии оплатить место на корабле; отсутствие денег невольно обрекало несчастных на тяжелейший и опаснейший сухопутный путь. У большинства этих мужчин, женщин и детей не осталось средств даже на еду, и надеяться они могли только на чудо. Впрочем, пилигримов не слишком заботило будущее; они поклонились важнейшим христианским святыням и были уверены, что совершили самое главное дело на земле. Дальнейшую свою судьбу пилигримы вручили в руки Господа, потому что сами вернуться на родину уже не могли.

О не имеющих и крохи хлеба заботился рыцарь, который ради товарищей стал беднее тамплиеров, впервые вступивших на землю Палестины. У тех был один конь на двоих, а Беренгар продал доспехи – тем более дорогие, что достались ему от почившего отца – и на все вырученные деньги накупил самой простой еды. Однако сам ел только сущую малость, чтобы поддержать силы, которые нужны были для защиты бредущих рядом пилигримов. В пути он щедро раздавал свои припасы тем, кто не в состоянии был их купить.

Земля Палестины знала много примеров величайшего самопожертвования, но также она видела подлость и алчность. В святых местах все происходило, как и везде в мире, разве что, истинные чувства, движущие людьми, здесь были как на ладони – как будто поступки человеческие имели одежду первых людей Божьих, еще не вкусивших запретного плода.

Вначале дорога пилигримов шла по землям Иерусалимского королевства – собственно, узкой и длинной полоске, прижавшейся к морю. Здесь им на пути встречалось множество городов, недавно отстроенные замки баронов, крестьянские селения, обработанные поля; в общем, все было как во Франции, только, разве что солнце светило ярче и грело жарче. Население благожелательно было настроено к людям, пришедшим поклониться Гробу Господнему. Главное для Гуго де Пейна: дорога была безопасна, и его подопечные могли спокойно любоваться живописными окрестностями. Столь же благополучно караван прошел по землям графства Триполи.

Антиохийское княжество не отличалось тем привычным уютом, что паломники находили в Иерусалимском королевстве: здесь на многие мили не виделось человеческого жилья, движение затруднял сыпучий песок. Хотя княжество было христианским государством, но сами христиане редко встречались на пути каравана. Иногда появлялись сарацины – от одного человека до несколько десятков воинов: возможно, соглядатаи, а может, и разбойники – вооружение у всех было примерно одинаковое. Они не нападали: во-первых, между христианами и мусульманами был заключен мир и обе стороны старались его соблюдать; во-вторых, разбойничьи отряды опасались воинственных тамплиеров, не единожды их бивших. Но вот караван Гуго де Пейна натолкнулся на препятствие, которое не желало уступать дорогу.