Геннадий Левицкий - Сокровище тамплиеров. Мечта конкистадора

– Воспитанный человек так бы и поступил. Для тебя будет достаточно, если промолчишь, и перестанешь быть посмешищем для дворцовых слуг.

Фульк и сам понял, что его поведение недостойно короля, а потому, умерив свои эмоции, он постарался произнести спокойным голосом:

– Все это хорошо, но только я не просил Гуго де Пюизе заботиться об Иерусалиме, и тем более, о моей жене.

– Граф Яффы… – начала королева, но муж ее перебил:

– Он больше не граф Яффы, если ты имеешь в виду Гуго де Пюизе. Мне не нужны столь нерасторопные вассалы, – сказал свое последнее слово Фульк и направился к выходу. Продолжать бессмысленный спор с королевой не желала даже его ненависть.

Королева поспешила за письменными приборами. Необходимо было предупредить троюродного брата и весьма близкого друга, чтобы на благодарность короля он не рассчитывал, а готовился к худшему.

Фульк же направился к великому магистру ордена Храма. Он надеялся вновь найти в его лице помощника, но выбрал для своего обращения неудачный момент. Тамплиеры только что похоронили Годфруа де Сент-Омера, только закончили молитвы и встали из-за поминального стола. Настроение у всех было тягостное. Фульк был не менее мрачен, только по другой причине. Король даже не знал, что Гуго де Пейн едва похоронил друга, а потому полюбопытствовал:

– У вас что-то случилось? И ты, и братья в печали…

– А разве ты забыл, что мы потеряли под Антиохией Годфруа де Сент-Омера?! Сегодня его тело предано земле, – устало бредущему Гуго де Пейну пришлось вступить в разговор с нетерпеливым королем прямо в коридоре.

– Да, да… Прекрасный был воин, – потупив взор, залепетал король. – Непременно пришел бы на его похороны, если б вернулся чуть раньше.

Магистр промолчал, остановился у дверей своей кельи, но внутрь не пригласил. Фульк был вынужден продолжать речь:

– Годфруа останется в моем сердце благороднейшим рыцарем, готовым прийти на помощь королю и Святой земле. Эх… если б у меня были такие вассалы, как он… Представляешь, граф Яффы отказался мне подчиняться. Из-за таких, как он, и погиб славный де Сент-Омер. Ведь, если б Гуго де Пюизе не отказался участвовать в походе на северные христианские государства, не имелось бы надобности в помощи тамплиеров.

– Что случилось, того не вернуть, – мрачно произнес Великий магистр.

– Но в наших силах сделать так, чтобы подобное не повторилось. Надо всего лишь убрать из Яффы Гуго де Пюизе и на его место посадить достойного вассала, – и тут короля понесло в дебри ненависти ко всему, что связано с графом Яффы: – Он из семейства смутьянов, которое нужно вырвать с корнем. Отец Гуго де Пюизе тридцать лет вел войну против королей Франции Филиппа I и Людовика VI. В союзе с графом Тибо Блуа-Шампанским и английским королем Генрихом I он делал все, чтобы на землях франков десятилетиями не переставала литься кровь. Причем пускали ее не свирепые завоеватели-иноверцы, а братья-христиане, часто связанные с жертвами родственными узами. К счастью для Франции, король Людовик разрушил гнездо змей – замок Пюизе – и отнял все земли графа. Де Пюизе с маленьким сыном бежал на Святую землю. Иерусалимский король по-родственному выделил для беглеца лучший лен королевства – графство Яффы и Аскалона. Старый граф недолго пожил в Палестине, Господь не допустил, чтобы здесь повторились зверства, подобные тем, что он творил на землях франков. Однако мы даже не заметили, как подрос змееныш, достойный буйного отца.

– «Итак, неизвинителен ты, всякий человек, судящий другого, ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя…»

– О чем ты, магистр?

– Это не я… Это Господь гласит устами святого Павла, что не в праве мы судить старого графа де Пюизе. Его давным-давно призвал на свой суд Спаситель, и будет жестоко наказан человек, пытающийся за Господа нашего исполнить суд. И молодого графа не вправе мы судить, ибо есть суд Божий, а от нас требуется только покаяние, но не оправдание себя или обвинение ближнего.

– Ты же сам видел, что в нашем войске не было графа Гуго де Пюизе. Он мог выставить самый сильный отряд рыцарей. Но молодой граф Яффы отказался повиноваться королю. – Фульк промолчал о подозрениях в связи де Пюизе с Мелисендой, полагая, что это откровение совершенно не подействует на магистра, а только добавит королю не очень приятную славу рогоносца.

– Разбирайся, король, сам со своими вассалами. Тамплиеры не наемники, а слуги Господа.

– У меня не достанет сил разобраться с мятежным Гуго де Пюизе, – жалобно промолвил Фульк. – Раздоры поглотят Иерусалимское королевство.

– Извини, король, я очень устал. И больше мне нечего сказать.

Фульк еще что-то хотел рассказать, о чем-то попросить, но Великий магистр зашел в свою келью, и в следующий момент заскрежетала внутренняя задвижка.

Король оказался в сложном положении. Бароны Иерусалимского королевства разделились на два враждебных лагеря, примерно равные по силе. Самое интересное, что наиболее влиятельным сторонником Гуго де Пюизе стала королева Мелисенда, а самыми деятельными приверженцами короля были пасынки мятежного графа: Евстахий – властитель Сидона и Готье – сеньор Цезареи. На стороне графа выступил сеньор Трансиордании – Роман де Пюи. Между королем и графом разгорелась самая настоящая война, причем ни одна сторона не могла взять верх.

Летом 1133 г. враждующие стороны заключили перемирие. Все бароны Иерусалимского королевства устали от бессмысленной вражды; все желали мира, но никто не находил предлога для его заключения. Гордыня баронов отвергала решительно все компромиссы между соперничавшими сторонами, впрочем, это не помешало им собраться за одним столом. Неожиданно, во время пира в королевском дворце, потребовал слова Готье де Гранье – красавец, знаменитый к тому же своей физической силой. Пасынок мятежного графа объявил, что видит только один способ окончить вражду.

Мгновенно среди пирующих наступила тишина. Сын Эммы во всеуслышание обвинил своего отчима в измене королю, покушении на его жизнь и в конце речи вызвал Гуго де Пюизе на суд Божий. Гуго обвинения отверг и принял вызов. Высокий суд королевства назначил день, час и место поединка. В ожидании его Готье де Гранье отправился в Цезарею, а Гуго де Пюизе в Яффу – свой семейный дом. Здесь и решилась его судьба.

Эмма была в панике: смертельный поединок должен был произойти между ее самыми дорогими мужчинами – мужем и сыном. Один из них неминуемо погибнет, но нередки и случаи, когда погибали оба противника, либо второй становился калекой. Она уговорила мужа отказаться от поединка.

В назначенный день Божьего суда Гуго де Пюизе не явился. Этого оказалось достаточно, чтобы он был признан виновным, и от него отвернулись даже друзья. В отчаянии граф совершил еще одну глупость: он бросился во враждебный Аскалон и попросил военной помощи у сарацин. Призыв врага на христианскую землю не прощался.