Филиппа Грегори - Последняя из рода Тюдор

Она говорила слишком невероятные вещи и слишком немыслимые, чтобы я даже попыталась в них поверить. Я точно знаю, что ни мать, ни отец никогда не позволят мне появиться в Тауэре в сопровождении Джона Дадли.

– Я еду домой, – твердо заявляю я и направляюсь к двери. Моя баржа ожидает меня у причала, а моя свита – в приемных покоях. И никто не посмеет помешать мне отправиться домой, с новостями о том, что Дадли лишились рассудка и считают, что могут изменить очередность престолонаследия. Мало того, они хотят отвезти меня в Тауэр!

– Останови ее, – велит леди Дадли своему отпрыску.

Тот делает шаг вперед и хватает меня за запястье.

– Отпусти немедленно! – шиплю я, тут же развернувшись к нему.

На его лице появляется гримаса, словно бы котенок Катерины неожиданно превратился в хищного зверя и расцарапал ему лицо, и он тут же меня отпускает. Я же не упускаю этого шанса и опрометью бросаюсь вон из комнаты, а затем с топотом бегу по настилу пристани.

– Отдать концы! – запыхавшись, произношу я и начинаю счастливо смеяться. Я свободна.

Я осознаю, что мать пребывает в ярости, еще до того, как успеваю войти в покои и хотя бы предпринять попытку объяснить ей, как со мной плохо обошлась леди Дадли. Мать металась по своим покоям под взглядом молча наблюдавшего за ней отца, который просто сидел за столом. Его руки с переплетенными пальцами лежали поверх бумаг, а на лице застыло настороженное выражение.

– Судя по всему, тебе все уже рассказали.

– Леди Дадли сказала, – тихо отвечаю я. – Но я не понимаю. Я приехала, как только узнала, отец.

– Скажи ей! – повелевает мать. – Расскажи ей о том, что сделал Джон Дадли и с чем вы все согласились!

– Королю и всем нам стало ясно, что он не доживет до рождения его собственных детей, – мрачно произнес отец. – Его доктора сомневаются, что он дотянет хотя бы до рождения твоего сына.

– А с отстранением от наследования принцесс Марии и Елизаветы следующей наследницей становлюсь я! – громко объявляет мать.

– Доктора говорят, что ему остались не месяцы, а недели.

– Господь всемогущий! Так скоро? – вырывается у меня.

– Дело о моем праве на корону должно вообще решиться в течение недель, а не месяцев, – рявкает мать.

– Однако король был полон решимости выбрать наследника мужского пола, – продолжил отец, повышая голос, чтобы его было слышно. – Поэтому он счел нужным игнорировать право на наследование твоей матери из соображений блага для государства в пользу следующего поколения. То есть тебя и твоих сестер и поколения после вас. Речь идет о твоем сыне, Джейн.

– Но ты сказал…

– Так что следующей королевой он назвал тебя, чтобы рожденный тобой сын стал новым королем. Поскольку он не может назвать наследником еще не рожденного мальчика, он назвал наследницей тебя.

– Обойдя меня! Просто отбросив меня в сторону! И они ожидают от меня согласия! Они просто пошли к королю и лишили меня права наследования!

– А что еще мы могли сделать в этой ситуации? – спокойно отозвался отец. – Я был настойчив в защите твоих прав, но это было решение самого короля: так он сможет гарантировать пришествие правителя своей крови за одно поколение.

– Да так он возвел на трон внука Джона Дадли! – мать буквально разрывалась на части от ярости. – Это единственная причина, по которой этот проходимец взял на себя труд добиться от Совета такой единогласной поддержки желаний короля! Да он с самого начала это планировал: Джейн коронуют вместо меня, рядом с ней окажется Гилфорд Дадли, и все Дадли станут герцогами королевской крови! В то время как я, дочь королевы Франции и племянница короля Англии, останусь ни с чем! И ты мне еще говоришь, что я должна на это согласиться!

Отец молча смотрел на мать.

– Никто не сомневается в твоих правах крови, – ответил он наконец. – И только они склонили выбор короля на сторону Джейн. Твои права просто переходят к ней, а ты становишься королевой-матерью, второй по значимости и влиянию женщиной при дворе.

– Я хочу помолиться и спросить волю Господа в этой ситуации, – говорю я. – Это решение просто не может быть правильным. У короля есть родные сестры.

– Король уже помолился об обретении мудрости в этом вопросе. И все мы тоже, – сказал отец. – И Господь ответил ему, что только так он может короновать мальчика королевской крови Тюдоров.

– И родить его должна я? – спросила я, думая о таких болезненных попытках Гилфорда. – Именно я должна зачать наследника Тюдоров и родить именно мальчика, несмотря на то, что эта задача оказалась не по силам пятерым королевским женам?

– Если на то есть Божья воля, то это непременно случится, – напомнил мне отец. – А ты станешь главой английской церкви. Подумай об этом, Джейн. Просто подумай.

И я ухожу, чтобы помолиться. Моя младшая сестра Мария находит меня в часовне, коленопреклоненной, смотрящей прямо перед собой ничего не видящим взглядом на белую стену, перед которой стоял пустой алтарь. На побеленных стенах вокруг нас словно призрачные стены проступают образы святых на некогда ярких фресках. Когда эту часовню строили, людям нужны были такие картинки, потому что Библий у верующих тогда еще не было и им было запрещено обращаться к Богу в молитвах напрямую. И я должна сделать все, что в моих силах, чтобы спасти мое королевство от сползания обратно в те времена, когда люди была в полном подчинении у далекого Папы Римского, а людьми правила королева-католичка, потчевавшая ничего не понимавших людей сплошной ложью.

– За тобой послала герцогиня Нортумберленд, твоя свекровь, – прошептала Мария. Она стояла позади меня, коленопреклоненной, и ее голова была на одном уровне с моей. – Она прислала одну из своих фрейлин к нашей матери с распоряжением тебе вернуться в их дом. Она сказала, что ты была непокорна и что, если в нужный момент ты не окажешься в их распоряжении, в этом будем виноваты все мы.

Я поднимаю голову, но из упрямства не двигаюсь с места.

– Я никуда не поеду.

– Наша мать тоже сказала, что ты не хочешь никуда ехать и что тебе можно остаться в нашем доме. На что герцогиня сказала, что в таком случае оставит Гилфорда в родительском доме, а ты будешь объявлена непокорной женой и они от тебя откажутся.

Я поднимаю глаза на свою маленькую сестрицу.

– Я должна повиноваться мужу. Потому что я дала обет быть его женой, – вымученно произнесла я.

Глаза Марии казались огромными на ее бледном личике.

– Наша мать сказала то же самое.

– Так она тоже хочет, чтобы я вернулась?

– У тебя нет выбора, – кивает она. – И мать говорит, что она тоже этого желает.

Я поднимаюсь на ноги. Меня охватывает ощущение усталости и бессилия, словно это я, а не мой кузен, король, борюсь за свою жизнь с болезнью, в то время как все остальные за моей спиной заняты борьбой за власть.