Элисон Уэйр - Джейн Сеймур. Королева во власти призраков [litres]

Отец и Эдвард провели в кабинете всего несколько минут, после чего младший из Сеймуров вылетел наружу, хлопнув дверью, и зашагал к остальным. Он указал пальцем на Кэтрин.

– Прочь из этого дома! – приказал он. – Я ни мгновения больше не потерплю твоего присутствия под этой крышей. Иди и собери свои вещи.

Лицо Кэтрин побелело от страха. Громко всхлипнув, она повалилась на колени:

– Эдвард, умоляю тебя! Пожалуйста, не прогоняй меня. Что станет с детьми?

– А что с ними станет? Тебе следовало подумать об этом, когда ты вступила на путь злодеяний.

– Эдвард, о чем ты?! – закричала мать.

Он повернул к ней перекошенное мукой лицо, рыдания Кэтрин стали громче.

– О Боже, мама, я не знаю, как сказать вам. Это самое тяжкое из всего, что мне приходилось говорить в жизни.

Джейн охватил приступ дрожи. Она не хотела этого слышать. Рядом с ней заливалась слезами Марджери.

– Ты должен мне сказать! – потребовала мать властным голосом, который заставлял утихнуть любого расшумевшегося ребенка или возражающего слугу.

Кэтрин тихонько всхлипывала. Глаза ее превратились в темные омуты ужаса.

Эдвард зажмурился, словно от боли:

– Отец был ее любовником все эти девять лет, почти с того момента, как мы поженились. – Он с трудом проговорил эти слова, голос его звучал сдавленно. – Мальчики, скорее всего, его дети.

У Джейн возникло ощущение, будто ее ударили. Мать, бедняжка, опустилась на скамью, а старшие дочери бросились обнимать ее.

– Нет, – упавшим голосом проговорила леди Сеймур, которую мгновенно покинула властность. – Нет, нет, нет, не Кэтрин, жена его родного сына. Я уже давно догадывалась. Помоги мне Бог, я знала, что у него есть другая женщина, но такого не могла себе даже представить. О Благая Дева, помоги нам! – Она разразилась бурными рыданиями.

Даже Томас смаргивал с глаз слезы.

Джейн была не в силах поверить в такое. Только не отец, их любимый отец, который был защитой и опорой для всего семейства – каменной стеной. Но и камни иногда оказываются слепленными из глины. Как он мог совершить поступок столь низкий и гнусный? И продолжал беспутство целых девять лет? Ведь если Джон – его сын, значит греховная связь началась в тот год, когда Эдвард и Кэтрин поженились.

Она отчаянно пыталась припомнить какие-нибудь намеки на то, что происходило у них под самым носом, и, разумеется, подумав хорошенько, обнаружила кое-какие признаки, сами по себе невинные, но теперь они обрели новый смысл. Конечно, это имело отношение к внезапному отъезду Филлолов в тот злосчастный день. Вероятно, они увидели нечто такое, что возбудило у них подозрения. Или Кэтрин во всем призналась родителям? О Господи, наверное, там, в башне, развлекались они с отцом, и не единожды, судя по тем пятнам! От стыда у Джейн заалели щеки. Она не могла представить себе своего родителя участником такой непристойной сцены. Это было отвратительно.

Однако объясняло его неизменную расположенность к Кэтрин, его злобу на Эдварда и то, что он остался дожидаться окончания разговора невестки с матерью в тот вечер. Наверное, отец тревожился, не выдаст ли любовница их тайну. А когда сам пошел говорить с ней, то, скорее всего, предостерегал от ненужных откровений и убеждал, что лучше обо всем этом молчать. Какая мерзость!

А мать… Она знала, что отец изменяет ей. И при этом сохраняла бодрость духа и вела себя так, будто все хорошо, продолжая, по своему обыкновению, ставить интересы других выше собственных? Такая показная стойкость унизительна, она просто шокировала. Но разумеется, в глубине души Джейн и сама понимала: в доме что-то неладно. Однако, оправдывая себя неопытностью, предоставила матери одной страдать от жизненных перемен.

– Теперь вы понимаете, почему она должна покинуть дом, – сказал Эдвард.

В ответ на это Кэтрин бросилась к нему и обхватила руками его колени.

– Умоляю тебя, не прогоняй меня! – крикнула она. – Прошу! Прошу! Я не могу оставить детей! Эдвард, молю тебя!

Он высвободился из ее объятий, причем не слишком мягко.

– Делай, что я велю, – прошипел он. – Встань. И уходи.

Мир, казалось, переворачивался вверх дном. Джейн не могла вынести мысли о встрече с отцом, когда он покажется из своего кабинета, где трусливо прятался. И что бы ни натворила Кэтрин, Джейн не могла не чувствовать жалости к несчастной женщине.

– Я отвезу тебя к приорессе Флоранс в Эймсбери, – сказала она. – Гарри, ты проводишь нас?

– Непременно, – согласился он.

– Марджери, позаботься о матери, – распорядилась Джейн. – Я постараюсь вернуться как можно скорее. Кэтрин, прошу тебя, встань. Нужно собрать твои вещи.

Томас и Гарри подняли несчастную на ноги.

– Я должна увидеть мальчиков! – закричала она, вырываясь из их рук. – Я не могу оставить своего малыша! Мне нужно видеть его! – У нее началась истерика.

– Нет! – отрезал Эдвард. – Пусть кто-нибудь соберет ее вещи.

– Я сделаю это. – Мать направилась к лестнице; вид у нее был убитый, она как будто разом постарела.

Джейн не удержалась и заплакала. Она легко могла представить, какая это боль и мука – быть разлученной с ребенком и что ощутят Джон и Нэд, когда поймут, что их мама больше не вернется. И это будет только начало.

Тут мать споткнулась о нижнюю ступеньку лестницы и упала.

– К чему все это?.. – сквозь слезы проговорила она. – Я не могу… Все это так ужасно.

Джейн и Марджери поспешили помочь ей.

Гарри отпустил Кэтрин и сжал руку Джейн.

– Я сам отвезу ее в Эймсбери, – сказал он. – А ты оставайся с матерью.

Джейн вытерла глаза, ужасаясь тому, что видит мать в таком состоянии.

– Наверное, так будет лучше, – согласилась она. – Я напишу записку приорессе.

– Пожалуйста, позволь мне увидеться с детьми! – молила Кэтрин, глаза у нее были совершенно дикие.

Она пыталась оттолкнуть Эдварда, но тот держал ее крепко, игнорируя крики. Джейн взяла перо и бумагу, но рука у нее так дрожала, что ей удалось вывести всего несколько неровных строк.

– Я сообщила приорессе Флоранс лишь о том, что ты была неверной женой, – сказала она Кэтрин. – Ни к чему раскрывать всю правду и покрывать позором семью.

– Это мудро, – хриплым голосом заметил Энтони. – Нам всем нужно продолжать в том же духе. Дела и так идут хуже некуда, не стоит усугублять проблему. Представьте, как скажется на нас этот скандал, если вскроется, что тут творилось.

– Ты имеешь в виду, что внутри семьи мы должны вести себя так, будто ничего не случилось? – спросила мать, нетвердо вставая на ноги. – И ты полагаешь, я на это способна?

Бледное красивое лицо Энтони зарделось.

– Мама, я всего лишь пытаюсь оградить вас от дальнейших неприятностей. Если мы не станем разглашать эту тайну, вы сможете без стыда смотреть в глаза друзьям и знакомым. И сказать по правде, что еще вам остается? Мы все обязаны сохранять преданность отцу и слушаться его. Если вы его бросите, общество вас осудит как предавшую мужа жену.