Бернард Корнуэлл - Арлекин

Зажав рукой рот, Элеонора поспешила вверх по ступеням в церковь, где в свое время лучники торговали захваченными женами и дочерьми горожан. Священники трижды изгоняли из церкви нечистую силу молитвами и святой водой, но здесь все равно царило уныние: статуи были сломаны, окна разбиты. Мессир Гийом преклонил колена перед главным алтарем, потом провел Томаса и Элеонору в боковой неф, где роспись на беленой известью стене изображала спасение святого Иоанна из котла с кипящим маслом, приготовленного ему императором Домицианом. Святой был изображен бесплотным существом, наполовину дымом, наполовину человеком, плывущим по воздуху мимо пораженно смотрящих на него римских солдат.

Мессир Гийом подошел к боковому алтарю и встал на колени у огромной черной плиты. К своему удивлению, Томас заметил, что из единственного глаза француза текут слезы.

– Я привел тебя сюда, – сказал мессир Гийом, – чтобы поведать о твоей семье.

Томас не возражал. Он не знал, что принадлежит к Вексиям, но йейл на серебряном значке предполагал, что так оно и есть.

– Под этой плитой, – сказал мессир Гийом, – покоится моя жена и двое моих детей. Мальчик и девочка. Ему было шесть лет, ей – восемь, а их матери – двадцать пять. Здешний дом принадлежал ее отцу. Он отдал мне свою дочь в качестве выкупа за захваченный мною корабль. Это было пиратство, не война, но в результате я получил хорошую жену.

Слезы полились ручьем, и он закрыл глаз. Элеонора подошла к отцу и положила руку ему на плечо. Томас ждал.

Через какое-то время мессир Гийом спросил:

– Тебе известно, почему мы пришли в Хуктон?

– Мы думали, что прилив увлек вас от Пула.

– Нет, мы приплыли в Хуктон намеренно. Мне заплатили, чтобы я причалил там, – заплатил человек, называвший себя Арлекином.

– Похоже на эллекин, – сказал Томас.

– Это то же самое, только на итальянский манер. Дьявольская душа, насмехающаяся над Богом. Он даже был похож на тебя. – Мессир Гийом перекрестился и протянул руку, чтобы провести пальцем по краю плиты. – Мы отправились в Хуктон, чтобы забрать из церкви реликвию. Ты, конечно, уже понял это?

Томас кивнул:

– Я поклялся вернуть ее.

Ему показалось, что мессир Гийом усмехнулся.

– Я счел это чушью, но в те дни и сама жизнь казалась мне глупостью. С чего бы это жалкой церкви в ничтожной английской деревне хранить драгоценную реликвию? Но Арлекин настаивал, и когда мы захватили деревню, то действительно нашли там реликвию.

– Копье святого Георгия, – сказал Томас.

– Копье святого Георгия, – согласился мессир Гийом. – Я заключил с Арлекином договор. Он заплатил мне небольшую сумму, а остальные деньги отдал на хранение монаху здешнего монастыря. Этому святоше все доверяли, он был высокообразованный, истово верующий человек, о котором говорили, что он станет святым. Но когда мы вернулись, я узнал, что брат Мартин сбежал и прихватил с собой мои деньги. И я отказался отдать Арлекину копье. «Принеси мне девятьсот ливров чистым серебром, – сказал я ему, – и копье твое». Но он не заплатил. Поэтому я оставил копье у себя и держал его в Эвеке. Проходили месяцы, об Арлекине я ничего не слышал и решил, что он забыл про копье. Но через два года, весной, Арлекин вернулся. Он пришел с латниками и захватил мое поместье. Он перерезал всех – всех до единого – и забрал копье.

Томас посмотрел на черную плиту:

– А как вы выжили?

– С трудом. – Мессир Гийом поднял свой черный камзол и показал страшный рубец на животе. – Они нанесли мне три раны – одну на голове, одну на животе и одну на ноге – и сказали, что на голове – за то, что я безмозглый дурак, на животе – за мою жадность, а на ноге – чтобы я ковылял в ад. И оставили меня умирать у трупов моей жены и детей. Но благодаря Мордехаю я выжил.

Он встал и сморщился, опершись на левую ногу.

– Я выжил, – мрачно проговорил рыцарь, – и поклялся найти человека, сотворившего это, – он указал на плиту, – чтобы послать его гнусную душу в преисподнюю. Мне понадобился год, чтобы узнать, кто он такой. Знаешь, как я это узнал? Придя в Эвек, он велел своим солдатам прикрыть щиты черной материей, но я распорол ткань мечом и увидел йейла. Потом я стал расспрашивать людей об этом странном звере. Я спрашивал в Париже и Анжу, в Бургундии и Дофине и в конце концов нашел ответ. И знаешь где? После расспросов по всей Франции я нашел его здесь, в Кане. Один здешний человек знал этот герб. Арлекин – человек из рода Вексиев. Не знаю его подлинного имени, не знаю титула, а знаю только, что дьявол – это и есть Вексий.

– Значит, копьем владеют Вексии?

– Да. И человек, убивший мою семью, убил и твоего отца. – Мессир Гийом словно устыдился на короткое мгновение. – А я убил твою мать. Во всяком случае, думаю, что убил. Она набросилась на меня, а я был зол. – Он вздохнул. – Но это не я убил твоего отца, а убив твою мать, я не совершил ничего такого, чего ты сам не делал в Бретани.

– Верно, – признал Томас. Он посмотрел в глаз мессира Гийома и не смог вызвать в душе ненависти к человеку, убившему его мать. – Значит, у нас один враг.

– И этот враг – дьявол, – сказал мессир Гийом.

Он мрачно перекрестился. А Томасу вдруг стало холодно. Он нашел своего врага, и враг этот был Люцифер.

В тот вечер Мордехай натер Томасу шею какой-то мазью.

– Шея, кажется, почти зажила, – сказал он, – и боль пройдет, хотя, возможно, иногда будет возвращаться, чтобы напоминать, как близко ты был к смерти. – Еврей вдохнул ароматы из сада. – Значит, мессир Гийом рассказал тебе про свою жену?

– Да.

– И ты оказался родственником человека, убившего ее?

– Не знаю, – ответил Томас. – Точно не знаю, но, судя по йейлу, это так.

– А мессир Гийом, вероятно, убил твою мать, а человек, убивший его жену, убил твоего отца, а сэр Саймон Джекилл пытался убить тебя. – Мордехай покачал головой. – Еженощно проливаю слезы, сожалея, что не родился христианином. А то мог бы с оружием в руках присоединиться к этому веселому занятию. – Протянув Томасу бутыль, он велел: – Давай. А кстати, что такое йейл?

– Геральдический зверь, – объяснил тот.

Лекарь фыркнул:

– Господь в Его бесконечной мудрости, создав на пятый день рыб и китов, на шестой создал наземных животных. И, посмотрев на содеянное, Он увидел, что это хорошо. Но недостаточно хорошо для герольдов, которым пришлось к Его неудовлетворительной работе добавить крылья, рога, клыки и когти. – Мордехай усмехнулся. – Это все, на что ты способен? – через минуту спросил он, принимая от Томаса бутылку с мочой.

– В настоящий момент.

– Из грецкого ореха я и то выдавлю больше сока, – проворчал еврей и зашаркал прочь.

Элеонора, видимо, следила за ним, поскольку сразу появилась из-под грушевых деревьев, что росли в конце сада, и указала в сторону ворот на реку. Томас последовал за ней на берег Орна, где они полюбовались на разгоряченную троицу мальчишек, пытавшихся пронзить щуку английской стрелой, оставшейся после захвата города.