Вадим Каргалов - Юрий Долгорукий

Да и сам Юрий часто приходил к месту храмового строения. Присядет на походный стулец, посмотрит, как хлопочут умельцы Луки Нороватого. При нём и основание храма закладывали из булыжного камня, пролитого известковым раствором с толчёным кирпичом, и стены при нём начали класть из чередующихся рядов булыжного камня и плоского кирпича, связывая швы известковым раствором. С рассвета до заката пылали берёзовые дрова в печах для обжига кирпича и извести.

Снаружи стены затирали розоватой цемянкой, сглаживая неровности.

Пол выкладывали из кирпича, а поверх кирпичей - слой розоватого раствора извести. Гладко получалось, нарядно. Плоскими кирпичами на цементном растворе вымостили и площадь перед храмом.

В стенах - узкие окна в уступчивых нишах. Казалось, невеликими были оконца, но света пропускали много. Хитроумно!

А как увенчали шестистолбный храм барабаном шлемовидной формы, предстала людям Богородица Суздальская во всей своей строгой красоте, гордо и устойчиво, неподвластная времени и стихиям.

Так бы и Ростовскому княжеству стоять — величественно и вечно!

Хоры для княжеской семьи Лука высоко поднял, как и подобает княжескому месту. Верно угадал зодчий невысказанное пожелание князя. Прав был Юрий, доверившись Луке Нороватому.

Освящение храма неожиданно стало для Юрия светлым праздником, на долгие годы памятным. Какое это оказывается счастье - украшать землю дивными строениями!

Стоит Юрий на хорах своего храма, а внизу и пола не видать - только бесчисленные людские головы. От густого дьяконского баса дрожат слюдяные оконницы, струйки сладкого дыма от кадильницы вверх плывут, кольцами свиваются под куполом. Много, много людей, а «Господи, помилуй! Господи, спаси!» - единым вздохом. И, как чудо, не являвшееся ранее Юрию, — ощущение душевного единения со всеми людьми, заполнившими храм. Подобное испытывал Юрий только в тесном кругу ближних мужей, с которыми мысли и желания были едины...

Свои люди в своём храме...

Это неожиданное озарение сопровождало Юрия всю жизнь, порой отступая перед неизбежными земными заботами, но снова возвращаясь в минуты раздумий и поисков путей. Святое дело - строить храмы, кремли-детинцы, новые города. Сие - вечно, а остальное - суетно и тленно.

Может быть, с суздальского храма Успения Богородицы возгорелась в Юрии страсть князя-градостроителя, и многими храмами и градами украсит он Ростовскую землю...

Люди в Ростовской земле благодарили Господа за мир и тишину. Однако если тишина слишком уж затягивалась, становилось тревожно. Не бывает так, чтобы вечно - безмятежность. Богом равно распределяются и радости, и печали. Что-то за тишиной воспоследует? Да и как не обеспокоиться? Это на земле тишина, а в небесах - знаменье за знаменьем. И добрые были знаменья, и угрожающие, но больше непонятные, толковали их по-разному, так и эдак.

В лето от сотворения мира шесть тысяч шестьсот десятое [36] 1102 г. бысть знамение велико по три ночи января, аки пожарное зарево, разлившееся по всему небу. Февраля же шестого дня бысть знамение луны, а седьмого дня бысть знамение в солнце, видимы были около его три дуги хребтами к себе.

В лето шесть тысяч шестьсот одиннадцатое [37] 1103 г. упала с неба великая саранча августа в первый день и многий вред в полях учинила.

В лето шесть тысяч шестьсот двенадцатое [38] 1104 г. бысть знамение на небе, яко окружилось солнце светлым кругом, в середине круга виден крест, а посередь креста солнце, вне круга дуга рогами к северу.

В лето шесть тысяч шестьсот тринадцатое [39] 1105 г. явилась комета с хвостом и видна была целый месяц.

В лето шесть тысяч шестьсот четырнадцатое [40] 1106 г. было затменье солнца, мало его осталось.

В лето шесть тысяч шестьсот пятнадцатое [41] 1107 г. февраля в пятый день в вечернюю зарю бысть землетрясению.

Что-то ещё случится в этом году?

лагостно загудели, сзывая православный люд на молитву, колокола каменного собора Успения Богородицы. Не то что раньше было - не колокольный звон, а так, треньканье.

Поднялись на новых валах крепкие стены из строевого соснового леса — кремлевника. Осиновые лемехи двускатной кровли над стенами уже засеребриться успели, орошаемые дождями и прокаливаемые солнечными лучами.

Вдвое, втрое умножились дворы на посаде, оберегаемом теперь от лихих людей Окольным градом. Валы здесь были пониже, чем в городе, да и вместо крепких рубленых стен - частокол из заострённых брёвен, но всё-таки защита.

Немало ростовских бояр, не говоря уж о княжеских мужах, сочли за полезное завести в Суздале свои дворы. Боярские хоромы постепенно вытесняли за пределы града жилища чёрных людей. Удивляться не приходилось: где князь, там и центр Земли!

У пристаней много ладей: купчишки, поднимавшиеся вверх по реке Нерли, всегда сворачивали в речку Каменку - к княжескому городу. Многолюдный торг - богатство и благополучие города.

Жить бы князю Юрию и радоваться.

Ан нет! Неутолённой жаждой томили его воспоминания о Любечском замке, не умирала детская мечта. Будет, будет у Юрия свой град, куда никому, кроме самого князя и ближних мужей (да и то по выбору!), доступа нет.

Объезжая с постельничим Василием окрестности, Юрий невольно прикидывал, где поставить свой град. Из многих пригожих мест выбрал одно: на берегу реки Нерли, в четырёх вёрстах от Суздаля. Сюда вела от города прямоезжая дорога. А не захочется трястись в седле - плыви в покойной ладье от самого Суздаля по речке Каменке, что впадала в Нерль всего за версту от избранного места.

Называли это место Кидекша, что означало «Покинутое».

Старики рассказывали, что некий князь собирался здесь поставить новый град, но было ему недоброе виденье, и князь отставил своё намерение.

Но как отказаться от эдакой красоты?

Высокий берег Нерли - самое место для града. Сзади подпирают град тёмные сосновые леса, звериные тропы через них чужакам неведомы, а впереди, за Нерлью, до дальних окоемных лесов простирается пологая равнина. Привольно-то как, для взгляда радостно!

И вдругорядь навестил князь Юрий полюбившееся место, и ещё.

Наконец решил:

 Здесь быть граду!

Боярин Василий согласился с ним:

 Так, княже. Лучшего места не сыскать. Приказывай, а мы порадеем...

А про слухи о недобром видении Василий сказал так:

 Сомнительно, чтоб на таком светлом месте недобрые виденья были. Мне другое рассказывали. Будто бы здесь было становище невинно убиенных князей-великомучеников Бориса и Глеба, к сонму святых причисленных. Значит, место это — святое. Вот поставим здесь часовенку в память Бориса и Глеба, никто в святости места не усомнится.