Валентин Иванов - Необычайные приключения Кукши из Домовичей. Сигурд победитель дракона. Повести древних лет

Странный это был поход. То ли дело походы во времена ярла Хакона! Какое оживление и радость царили в усадьбе, когда викинги возвращались домой! Какие сокровища они с собой привозили! На этот раз они совсем не привезли рабов. А как хорошо было бы привезти их сейчас сюда, прикинуть, сколько за них можно взять, немного развлечься.

Неожиданно Сигурд ударил в ладоши, и дверь в дальнем конце гридницы распахнулась. Все с удивлением посмотрели на него. Двое дружинников внесли клетку. В клетке кто-то шевелился, но пирующие не могли разглядеть, кто там, — в гриднице было недостаточно светло.

— Какой-то зверь, — зашептали люди. — Молодой ярл привез его с запада.

Слуги вынесли клетку на середину гридницы и подняли повыше.

В тот же миг вошла вереница рабов с факелами в руках. Гридница осветилась.

Люди замерли от удивления. В клетке сидела птица. На маленькой головке, словно бусинки, поблескивали глаза. Великолепный хвост отливал всеми цветами радуги.

Он сверкал и переливался от глубокого зеленого цвета до небесно-голубого, как камни на морском дне, освещенные солнцем, пробившимся сквозь толщу воды. Перья на хвосте были такие длинные, что свешивались из клетки до самого пола, хотя воины держали ее на вытянутых руках.

По гриднице прокатился вздох.

— На нашей земле еще никто не видывал такой птицы, — сказал Сигурд. — Это самое дорогое сокровище из всех, какие мы добыли в походе. Я отдал за нее тяжелое серебряное запястье. Эту птицу я дарю своей сестре. Откройте клетку!

Птицу выпустили, и все испуганно отступили. Никто не осмелился приблизиться к ней, издали они наблюдали, как птица важно двинулась по гриднице, распустив хвост, похожий на опахало. Ее оперение чудесно сверкало, переливалось и играло. Волшебная птица! Птица из сказок и преданий!

Не спеша она прошествовала в самый темный угол гридницы. Неожиданно маленькая девочка в светлом платье, которая еще нетвердо стояла на ножка, подбежала к ней. Девочка весело лопотала и тянула ручку к ярким перьям. Все засмеялись. Сестра Сигурда оказалась храбрее взрослых воинов.

«Будущим летом я отправлюсь в торговый поход, — подумал Сигурд, глядя на птицу сияющими глазами. — Нагрузим корабли шкурами и другими товарами и посетим разные торговые города». Он стал раздумывать, как уговорить людей на такой поход. Дружинники скажут, что мужчина создан для войны и сражений. Золото легче добыть грабежом, чем торговлей.

Он махнул рукой старому Ховарду.

— Бьёрн Скальд спьяну уже свалился под лавку, — смеясь, сказал он. — Но ты, Ховард, умеешь не только играть на флейте. Скажи нам стихи, которые остались бы в нашей памяти.

Ховард медленно подошел к очагу. Встал спиной к огню. На бревенчатых стенах плясали тени. Старый викинг произнес такие стихи:

Боги, которым подчинялись солнце, дождь и бегущие облака, в этом году не гневались на людей. Поля золотились налитым колосом, рабы приступили к жатве и молотьбе. Слышалось равномерное постукивание цепов. Зерно, освобожденное от мякины, ссыпали в большие закрома, а оттуда уже оно отправлялось на мельницу.

В гриднице тем временем шли сборы: жена ярла вместе с рабынями укладывала в сундуки платье и постели. Ее маленькая дочь вертелась у них в ногах и вытаскивала из сундуков только что уложенные вещи.

— Перестань! — одергивала ее мать. — Ты должна быть хорошей девочкой. Твоя мама выходит замуж. — Подняв дочку на руки, она крикнула рабыням: — Выносите сундуки! Поставьте их пока в клеть. Да смотрите приготовьте в дорогу хорошее угощение! Меня к Скегги будет сопровождать большая свита.

— Ты непременно хочешь уехать из усадьбы, мама? — спросил Сигурд.

Он сидел на дальней скамье. На колени он посадил сестру. Раньше она казалась ему надоедливой. Теперь он вдруг увидел, какая она хорошенькая, и любовался ею. Девочка, заливаясь смехом, пыталась схватить его за ухо.

— Ты уже большой, Сигурд. Почти взрослый. И ты остаешься не один. С тобой остаются дружинники, Бьёрн Скальд поможет тебе вести хозяйство.

Сигурд прижал к себе сестру.

— Усадьба Скегги лежит не так далеко, — продолжала мать. — Нас будут разделять только Злые Горы.

Сигурд прижался щекой к головке сестры и смотрел в огонь.

— К тому же, ты, того и гляди, приведешь сюда новую хозяйку, — заключила мать.

Сигурд поставил сестренку на пол и вскочил с лавки. Подойдя к очагу, он плюнул в огонь и вышел из гридницы.

Сигурд погладил ствол старого дуба. Потом, ухватившись за ветки, подтянулся и скрылся в зеленой листве. Солнце уже клонилось к западу.

«Что со мной? — думал он. — Все удивительные звуки исчезли. Все чудесное и таинственное ушло из леса. Ворона…» Время от времени он вспоминал о ней. Она была частицей тайны и волшебства этого леса. Но ее больше нет.

И Рейм… Сигурд вспомнил, как они, бывало, сидели в дупле старого дуба. И непривычное чувство, владевшее им тогда: сын ярла и раб. Как хорошо им было здесь, в лесу, вдали от всех глаз. Сигурд посмотрел на свой палец, где осталась метка после братания. На месте пореза сохранился маленький белый рубец.

Теперь все иначе. Он больше не может спрятаться в зелени ветвей и забыть обо всем на свете. Он взрослый. На его плечах лежит хозяйство. От него ждут приказаний. Он ярл.

Последние лучи вечернего солнца, словно языки пламени, вырывались из-за Злых Гор. Сигурд скользнул на землю и поплотнее закутался в плащ. По узкой тропинке он шел к дому рабов на краю болота.

Сигурд пригнулся, входя в низкую дверь. Сперва он ничего не мог разглядеть. Рабы спали. Но появление неожиданного гостя разбудило их.

— Зажгите светильник! — велел Сигурд.

«Им ничего не стоит убить меня», — подумал он. Темнота им на руку. Но сам понимал, что это глупые мысли. Рабы ничего ему не сделают. Они не посмеют тронуть свободного человека.

Послышался голос старой Кумбы:

— Да зажгите же светильник! К нам пожаловал молодой ярл!

Сигурд прижался к двери. Он чувствовал себя неуверенно. Его окружали мрачные, грозные лица. Он старался держаться с достоинством и подыскивал нужные слова.

— На усадьбе наступают новые времена. Орм Викинг взят в плен людьми Иллуги. Теперь вы будете подчиняться другому человеку.

— Кому же? — прошептала Кумба. — Кто теперь будет нас бить, пинать и хлестать плетью за каждое безобидное слово?