Вячеслав Звягинцев - Война на весах Фемиды. Война 1941—1945 гг. в материалах следственно-судебных дел. Книга 2

Свидетели Дуброва (Подлесная) М. М„Дуброва Н.А. и Дереза Ф. Р. рассказали об участии Добробабина в производстве обыска на усадьбе жительницы села Дуброва (Подлесной).

Подтвердили показания Добробабина об организации им конвоя и конвоировании группы молодежи для отправки в Германию свидетели Денисенко С. Д., Костенко В. А., Половик И. П… Половик (Столяр) П.А. и многие другие.

Хотя Добробабин отрицает изъятие коровы у несовершеннолетнего Клименко и доставку последнего к старосте, однако это обстоятельство подтверждается показаниями свидетелей:

— Клименко Д. И. - о применении к нему насилия Добробабиным при изъятии коровы и доставке к старосте. Эти показания он подтвердил 29 декабря 1988 г. на очной ставке с Добробабиным;

— Борисенко В. Н. и Клименко А. А. подтвердили показания Клименко Д.И.;

— Гаховой Л. И. - об изъятии полицейскими коровы, принадлежащей семье Клименко.

Добробабин также отрицал арест красноармейца Семенова подчиненными ему полицейскими. Вместе с тем этот эпизод подтверждается показаниями свидетелей:

— Семенова Т. С., что он, будучи раненым и проживая в доме Косенко, был арестован немецким офицером и полицейскими, в т. ч. Добробабиным, доставлен в полицию и отправлен в лагерь для военнопленных. Аналогичные по содержанию показания дал Косенко Е. Н.:

— Матвеевой С. В„что в 1943 г. она видела в лагере военнопленных Семенова. Со слов матери известно об участии Добробабина в аресте этого военнопленного.

Кроме того, следует отметить, что Добробабин действительно предупреждал некоторых своих близких и знакомых о предстоящих отправках жителей на работу в Германию. Летом 1943 г. он возвратил паспорт Зинченко и предупредил о намерении старосты отправить ее в Германию. По просьбе работника сельуправы Шевченко освободил задержанного жителя села Дудниченко. Однако лояльное отношение Добробабина к отдельным жителям села и предупреждение их о грозящей опасности не могут служить основаниями к его реабилитации. Эти обстоятельства являются смягчающими ответственность.

При определении наказания суд учитывал участие Добробабина в войне как до совершения преступления, так и после него. При наличии обстоятельств, смягчающих ответственность. Военная коллегия Верховного Суда СССР своим определением от 30 марта 1955 г. снизила ему срок наказания до 7 лет лишения свободы в ИТЛ и исключила из приговора поражение прав. За отбытием наказания он из-под стражи освобожден.

Не нашли подтверждения доводы Добробабина, изложенные в его жалобе, о том. что он предупреждал Буля об угоне в Германию и оказании помощи Погорелой сохранить корову и телку от изъятия для нужд немецкой армии. Допрошенные при дополнительном расследовании Буля В. И. и Погорелая А. Г. не подтвердили заявление Добробабина в этой части, после чего последний на допросах также отказался от своих доводов.

Опровергается заявление Добробабина о применении к нему в ходе следствия мер физического воздействия, угроз и запугиваний свидетелей.

Так, бывший следователь военной прокуратуры Харьковского гарнизона Бабушкин З.М. пояснил, что в 1947–1948 гг. он проводил расследование преступления, совершенного Добробабиным. Нарушений законности при проведении следственных действий не допускал. В связи с тем, что обвиняемый в числе 28 героев-панфиловцев принимал участие в бою у разъезда Дубосеково, расследование уголовного дела находилось на контроле ВП Киевского военного округа и Главной военной прокуратуры.

Свидетели Дуброва Μ. И., Денисенко С. П… Кульгавый И. А., Половики Н.П. и П.А. заявили, что на допросах они давали объективные показания о службе Добробабина в полиции. Никаких угроз и запугиваний не допускалось.

На допросах 12 ноября и 29 декабря 1988 г. Добробабин показал, что следователь Бабушкин ему не угрожал и физических воздействий не применял. В основном допросы велись спокойно. Одновременно следователь «обещал, что если я буду говорить неправду, то срок наказания будет увеличен».

Следует обратить внимание, что в отдельных публикациях прессы не «совсем точно» отражена деятельность Добробабина на временно оккупированной немцами территории.

Так, надопросахв 1988 г. Добробабин пояснил, что заявление о реабилитации от 21 июля 1988 г. написано с его слов профессором Куманевым, с которым знаком с 1967 г. С этим заявлением ознакомился «бегло», поэтому отдельные моменты, связанные со службой в полиции отражены неверно. В статье Куманева, опубликованной 18 ноября 1988 г. в газете «Правда» под названием «Судьба Ивана Добробабина — одного из 28 героев-панфиловцев», допущены существенные неточности:

— «В статье указано, что я по предложению старосты Зинченко вынужден был поступить в полицию, причем первоначально якобы не знал, кем буду работать. Это не так… Староста сказал, что может предложить мне службу в полиции. Я согласился… То есть сразу знал куда иду на службу».

— «В статье указано, что в селе располагался сельский пост полиции. Это не совсем точно. В селе Перекоп была организована кустовая сельская полиция».

— «В статье указано, что я только сутки находился в марте 1943 г. под арестом в органах „СМЕРШ". Не пишется и об обстоятельствах, при которых я остался на оккупированной территории. О том, как это происходило, я рассказал и Куманеву. Дал подробные показания и на допросах в этом году. Оказавшись на оккупированной территории вторично, я добровольно вновь поступил на службу в полицию».

— «В статье указано, что в августе 1943 г. я попал в колонну людей, которую гнали эсэсовцы, используя сторожевых собак, открывая огонь по каждому, кто пытался выбраться из нее. Это не так. Я действительно шел в колонне, уходя из мест, где меня знали. Я боялся, что как полицейский буду расстрелян передовыми частями Красной Армии. Колонна, в которой я шел, некоторое время не охранялась. Никакого конвоя из эсэсовцев, никаких сторожевых собак не было».

— «В статье пишется, что следствие по моему делу было ускоренное. Это не так. Следствие по моему делу проводилось около 6 месяцев. Помню, что было допрошено много моих односельчан. Проводились очные ставки».

— «Автор статьи пишет, что легенда о моем преступлении состряпана. Это не так. Я действительно служил в полиции, понимаю, что совершил преступление перед Родиной».

— «В статье Куманева не указано, что во время службы в полиции я занимал посты старшего полицейского, заместителя начальника и начальника кустовой сельской полиции. Имел на вооружении карабин с боевыми патронами к нему, наган. Об, этом я говорил во время беседы с Куманевым. Почему это не отражено в газете, мне неизвестно».

На этом же допросе Добробабин в частности показал: «Кроме того, в. Московской правде“ за 25 октября 1988 г. в статье „Один из двадцати восьми“ автор Игорь Мясников допустил также ряд неточностей. Так. он пишет, что я якобы дал возможность скрыться раненому красноармейцу Семенову. Семенова я не знаю и скрываться ему не помогал… С корреспондентом Мясниковым я встречался в этом году. Он подробно меня расспрашивал о моей судьбе. Видимо он что-то не так понял из нашей беседы, поэтому в его статье и появились неточности. В статье ошибочно указано, что мне якобы удалось оторваться от полевой жандармерии и уйти в колонне советских граждан, гнавшихся оккупантами. Это не так. Я по своей инициативе ушел вместе с отступающими немцами из тех мест, где меня хорошо знали».