Росс Лэйдлоу - Юстиниан

— Друзья мои! Зелёные и Синие сослужили нам хорошую службу, подняв плебс против Юстиниана...

Это был Гай Аникий Юлиан, сенатор, который с момента своего избрания настаивал на подобном сборе. Юлиан происходил из знатной римской фамилии. Аникии бежали из Италии от остготов.

— Однако то, что они устроили, — это просто бунт, который не сегодня-завтра сам сойдёт на нет. Мы же, пока этого не случилось, должны взять всё под контроль и склонить общественное мнение к ...

— Революции?! — в ужасе прервал Юлиана испуганный Мефодий. — Аникий, здесь, на Востоке, так дела не делаются!

Юлиан кивнул.

— Узурпация власти амбициозными политиками и военными — проклятие Западной Империи. В результате нестабильности государство слабеет, открывая путь варварам. Но иногда, для общего блага, узурпация необходима, чтобы избавиться от дурного правителя. Вспомните Нерона, Калигулу или Коммода.

— Но они были тиранами, ужасными и безумными! — возразил один из канцлеров. — Юстиниана вряд ли можно сравнивать с этой поганью.

— Согласен и здесь. Отчасти. Он в какой-то степени хуже — он навязчив. Он строит грандиозные планы строительства и мечтает возродить Запад. Чего это стоит? Огромных денег. И пока он их получает, он не обращает внимания на то, каким образом эти деньги получены и как страдают от этого люди.

— У тебя есть план? — спросил Максентий, земельный магнат, пострадавший от рук головорезов Каппадокийца.

— Да, есть. Сейчас идеальный момент для переворота. Юстиниана ненавидят. Он же слаб. Армии в столице нет — лишь несколько сотен наёмников-германцев да дворцовая стража. Последних вообще можно не считать — игрушечные солдатики, которые к тому же сразу перейдут на нашу сторону, если мы победим. Присоединятся к нам и придворные, и дворцовые сенаторы — все они аристократы. На место Юстиниана есть три прекрасные кандидатуры: три племянника покойного Анастасия, все они сейчас в Константинополе... И все они — настоящие римляне, как и мы с вами. Ипатий, возможно, был бы наилучшим выбором, он популярен в армии, успешный и удачливый полководец. Но нам придётся учитывать лишь одно: сейчас он и его брат Помпей заперты во дворце и наверняка останутся там, пока не стихнут беспорядки. Таким образом, в нашем распоряжении только третий племянник — Проб.

— А сам Проб в курсе, что его ожидает порфира? — сухо спросил один из сенаторов.

— Нет — и не должен об этом знать. — Юлиан пристально оглядел собравшихся, подчёркивая важность момента. — Проб — осторожный человек, он никогда не пойдёт на захват власти. Его нужно возвести на трон, преподнеся это как свершившийся факт. Завтра на Ипподроме мы объявим его императором, и плебс поддержит нас — обязательно поддержит! — а тогда уже Проб не сможет отказаться.

— А ты готов взять на себя роль Нимфидия? [53] Префект, провозгласивший, что Нерон свергнут с престола в пользу Гальбы. — спросил Мефодий.

Аникий скромно поклонился.

— При условии, что большинство из вас одобрит мой план, — да.

— В таком случае я назначаю Гая Аникия Юлиана нашим представителем! — торжественно сообщил Мефодий. — Кто против, поднимите руку.

Не поднялась ни одна рука...

Ипатий и Помпей заплатили отступные

и потеряли Империю прежде, чем

получили её...

В среду, в четырнадцатый день января, восход солнца осветил дымящиеся руины. Вскоре из дворца пришли известия, что гонки на колесницах состоятся и сегодня; император вновь будет на них присутствовать. Изрядно труся, но вместе с тем надеясь, что совет его супруги был верным, Юстиниан, сжимая в руках Евангелие, поднялся по винтовой лестнице в кафизму в сопровождении мандатора и префекта города. На этот раз он и сам чувствовал почти осязаемую враждебность, исходящую от молчаливой толпы. Чуть помедлив, он послал эдитору распоряжение отменить гонки — люди явно были не в том настроении, чтобы развлекаться.

— Боюсь, они будут требовать твоей отставки! — шепнул Юстиниан префекту Эвдемону. — Я вынужден буду согласиться... но не волнуйся, это ишь временная уловка. Как только всё успокоится, я восстановлю тебя в должности.

Демарши приблизились к императорской ложе и повторили свою просьбу: укрывающиеся в церкви Святого Лаврентия должны быть помилованы и отпущены.

— Кроме того, цезарь, мы требуем, чтобы ты уволил троих: Трибониана, который продаёт правосудие, словно торгаш на рынке; Эвдемона, который на требования народа отвечает ударами дубинок; и, наконец, самое главное — Иоанна Каппадокийца, виновного в непомерной жестокости по отношению к римским гражданам. Его жадность и безжалостность разрушили жизнь тысяч добрых людей по всей Империи.

Толпа одобрительно загудела. Юстиниан поднялся со своего места. Сжимая Евангелие левой рукой, он возложил правую руку на Священное Писание и кивнул мандатору:

— Передай им, что я согласен.

Выйдя вперёд, доверенный секретарь провозгласил зычно и торжественно:

— Наш мудрый и милосердный Август услышал ваше ходатайство и согласен помиловать двоих преступников, укрывающихся ныне в церкви Святого Лаврентия! Квестора [54] Официальная должность Трибониана. же и префекта города император отстраняет от их должностей немедленно и прямо сейчас.

Приглушённый вздох, словно рокот далёкого прибоя, прокатился по толпе, и Юстиниан с облегчением решил, что кризис миновал. Молчаливое одобрение людей, несомненно, означает — как это уже бывало и раньше, с другими императорами, — что народ успокоился и возвращается к нормальной жизни...

Тем неожиданнее для него прозвучал громкий и звучный голос:

— Ты лжёшь, свинья! — затем говоривший обратился к толпе. — Не позволяйте себя обмануть! Его обещания ничего не стоят, они даны лишь по принуждению, потому что он слаб. Он нарушит их, едва вы разойдётесь по домам.

Настроение толпы мгновенно изменилось — на смену согласию пришли подозрения. Вчерашняя оргия разрушения отнюдь не утолила их жажды справедливости и обиды на власть имущих. Слова говорившего напомнили им о том, что вчера они властвовали над городом и могут отомстить. По Ипподрому вновь раскатился зловещий гул.

— Давайте изберём нового императора! — продолжал оратор, высокий властный человек, в котором Юстиниан узнал Гая Аникия Юлиана, одного из влиятельных сенаторов и члена римской диаспоры, бежавшей от власти варваров с Запада. — Давайте заменим его на того, в ком сочетаются честность, смелость и стойкость, на племянника покойного императора Анастасия. Граждане Нового Рима, я предлагаю избрать Проба Августа!

Над Ипподромом воцарилась тишина. Все были ошеломлены. Потом над толпой взмыл одиночный крик — и его быстро стали подхватывать ряд за рядом.