Росс Лэйдлоу - Юстиниан

Маленький, толстый и лысый, он совсем не походил на измождённого аскета, которого воображал себе Юстиниан накануне их встречи. Наяву Антемий напомнил ему статуэтку из слоновой кости, виденную им однажды в лавке Месы: пухлый и улыбающийся мудрец Сиддхартха [63] Будда. , восточный святой, живший тысячи лет назад.

— Сотня футов! Масса должна быть непомерна. Такое давление сокрушит любые несущие стены, если не сделать их толще...

— Не совсем так, цезарь. Взгляни! — маленький архитектор снял купол, чтобы показать внутреннее устройство церкви, искусно раскрашенное под мрамор всех цветов.

— Четыре этих мощных контрфорса соединяются на высоте 70 футов, образуя четыре арки, на которых покоится купол.

— Даже так? — в голосе императора звучало сомнение.

— Будь уверен, цезарь, опоры и арки не рухнут. Купол будет построен из лёгких материалов.

— Дерево?! — в голосе Юстиниана прозвучал ужас. — Один удар молнии — и купол вспыхнет!

— Не дерево, цезарь, — Антемий усмехнулся и покачал головой. — Пемза. Такая лёгкая, что даже не тонет в воде. Тем не менее жёсткая и крепкая. Этот материал позволит сделать купол тонким, но прочным; всё будет покрыто мраморной плиткой, разумеется. Представь себе половину яичной скорлупы, покоящуюся на четырёх детских кубиках.

— Чистый гений! — радостно рассмеялся император, в восторге всплеснув руками. — Я сделал правильный выбор, призвав тебя, Антемий, для воплощения моего замысла.

— Цезарь, эта модель слишком мала, чтобы ты мог оценить истинное величие главного здания. С внешней стороны оно будет казаться огромным, малые купола по углам придадут ему особую элегантность. Внутри, однако, всё будет иначе. Стоя в центре нефа, молящийся увидит над собой бесконечное пространство, купол будет словно парить в воздухе... — Он сделал паузу, и тон его голоса изменился на тихий и торжественный. — Словно он спущен с неба на золотой цепи!

С тех пор почти каждый день жители Константинополя, проходя через Аугустеум, могли видеть необычное зрелище: их император в простой льняной тунике самозабвенно бродил в хаосе строительной площадки нового храма, то и дело расспрашивая, проверяя и восхищаясь; его присутствие одновременно мешало и вдохновляло. Никогда Юстиниан не чувствовал себя счастливее...

В том же году Хосро — великий шах Персии (старый Кавад, так долго бывший шипом в боку Империи, умер в прошлом году) — подписал с Римом договор о вечном мире. Всё благоприятствовало Юстиниану; теперь его руки были развязаны, и он мог заниматься возвращением западных провинций Рима — планами, которые он недавно вынужден был отложить.

Какое-то время казалось, что Африка может воссоединиться с Империей бескровно. Король вандалов Гильдерик — внук Гейзериха, захватившего римскую Африку, — по всей видимости, настолько гордился своим римским происхождением, что занял проримскую позицию и был готов на альянс с Империей, будучи одновременно враждебно настроен по отношению к остготам в Италии. Он даже отрёкся от своей арианской веры, чтобы стать католиком: его мать Евдокия, дочь западного римского императора Валентиниана III, была частью добычи, которую Гейзерих привёз в Карфаген после покорения Рима; впоследствии она стала женой сына Гейзериха, и Гильдерик был рождён от этого брака.

Однако всё в одночасье изменилось. Вандалы — вечные противники Рима — испытывали отвращение к самому Гильдерику и его заигрыванию с Римом. Они взбунтовались, свергли Гильдерика и возвели на престол его двоюродного брата Гелимера, который был им гораздо больше по сердцу. Юстиниан вмешался — пока на уровне дипломатии, — заступившись за брошенного в тюрьму союзника, однако получил резкий отказ от Гелимера. Теперь не могло быть и речи о том, чтобы использовать ещё недавно дружественную Африку в качестве плацдарма для вторжения в Италию. Для того чтобы вернуть Гильдерика на престол, следовало сначала завоевать королевство вандалов. «А кто лучше Велизария справится с этой задачей», — думал Юстиниан. Блестящий молодой полководец, чья верность и решительность спасли императора во время Никейского мятежа! Теперь, когда с Персией был заключён мир, император спешно отозвал Велизария от восточных границ.

— На этот раз, друг мой, мы добьёмся успеха! — радостно сказал Юстиниан, хлопая Велизария по плечу. Они стояли на стенах дворца, глядя на флот, который только что благословил престарелый патриарх Епифаний. Корабли бросили якоря в бухте Ормисдаса в Мраморном море. Могучая армада состояла из пяти сотен кораблей; четыреста из них были транспортными судами, остальные — дромонами, лёгкими военными галерами, снаряженными смертоносными таранами; на борту было 6 тысяч солдат, а также 30 тысяч моряков и морских пехотинцев. Никому из этих двоих не надо было напоминать, что последняя попытка освободить Африку от вандалов — 65 лет назад — закончилась катастрофой: обе Империи проиграли, а Западная через 8 лет пала.

— В тот раз, цезарь, Базилиск колебался слишком долго, а некоторые говорят, что он был подкуплен Гейзерихом и потому тянул до тех пор, пока ветер не переменился. Флот выбросило на рифы, а затем вандалы отправили брандеры... — Велизарий выразительно пожал плечами, а затем усмехнулся: — Не волнуйся, я не совершу подобной ошибки. Высадка на захваченном врагами побережье — очень сложная операция, чтобы быть полностью уверенным в успехе. Однако благодаря успехам твоей разведки в Сардинии [64] Секретные агенты, посланные Юстинианом, подняли восстание урождённых римлян против оккупантов-вандалов, вынудив этим Гелимера отправить флот к Сардинии для подавления беспорядков. , цезарь, у меня появился отличный шанс произвести высадку почти беспрепятственно.

Флот поднял паруса всего через полтора года после Никейского мятежа. Дул попутный ветер, и армада без помех вошла в Эгейское море, обогнула Пелопоннес, пересекла непривычно спокойное Ионическое море и пристала к берегу на юге Тауромениума [65] Современное название — Таормина. Дипломатические договорённости с остготами обеспечивали флоту возможность безопасного захода в эти воды. в Сицилии, чтобы пополнить запасы питьевой воды. Там же пополнили и съестные припасы, потому что часть солдат уже успела заболеть из-за заплесневевших сухарей, которые поставил флоту восстановленный в должности Иоанн Каппадокиец.

Пока припасы и воду грузили на корабли, важное разведывательное задание было поручено... никому иному, как Прокопию. Юстиниан не подозревал о его предательстве и высоко ценил молодого амбициозного юриста и начинающего писателя, вследствие чего Прокопий обеспечил себе должность военного историка-хроникёра в африканской экспедиции.