Жюль Ковен - Осада Монтобана

— Слава богу! — сказал серьёзно граф Робер.

— Батальоны графа Суассонского, — продолжал Арман дю Плесси. — Не могли выступить из Госсели прежде сигнала, а в таком случае они едва успели пройти Нивелль и находятся в одном лье от леса Сеньер-Изаак. Вы должны скакать к ним навстречу, полковник, и растолковать их предводителю, что лучшее средство загладить его вину — это способствовать победе французских войск над отрядом мятежников.

— Стало быть, нам действительно предстоит сражение, монсеньор?

Кардинал проколол несколько точек на карте Бельгии.

— Когда я выехал из Парижа, — продолжал он, — Шатильон известил меня депешей, что он окружён в своём стане между Терваньем и Авейном армией Тома Савойского, превосходящего силами его войско. Австрийский генерал ожидал через четыре дня подкрепления от испанского гарнизона Намюра, чтобы разбить наголову нашего маршала. До этого остаётся около полусуток. Австрийский принц, узнав через лазутчиков наш предполагаемый манёвр, назначил этот срок, желая воспользоваться передвижением войска в направлении к Маастрихту, которое не позволило бы маршалу де Брезе подать помощь корпусу Шатильона. Теперь я должен сказать, господа, что адъютанты, разосланные мной, остановят наш авангард, вышедший из Вавра, и проведут его на Жемблу к Намюру. Центр нашей армии и арьергард её теперь в лесу Сеньер-Изаак, мы отступим к Нивеллю, захватив дорогой отряд графа Суассонского, и пойдём также к Намюру, только на Сомбреж. Возле этого города все наши силы сосредоточатся на одном пункте. Мы пройдём, через Маас под стенами Намюра, всей массой подступим к Навелланге и таким образом зайдём в тыл австрийско-испанской армии, которая перед собою будет иметь маршала Шатильона в Авейне. Мы раздавим неприятеля между молотом и наковальней.

— Великолепный план! — вскричал де Брезе, который с напряжённым вниманием следил за ходом мысли своего знаменитого родственника. — Успех его мне кажется несомненным, — прибавил маршал.

Шёпот удивления всех присутствующих доказал герою Ла-Рошеля, что в нём признавали способности великого полководца, несмотря на его камилавку.

— А, что же подумает принц Фридрих Генрих, когда увидит, что мы не идём к нему навстречу? — спросил маршал де Брезе.

— Штатгальтер не получал вашей депеши ни через меня, ни через младших господ де Тремов, монсеньор, — объявил Лагравер.

Маршал нахмурил свои густые брови.

— Полноте, полноте, — сказал Ришелье, успокаивая его, — это счастливое неповиновение. Закройте глаза на это нарушение дисциплины, любезный зять, и я закрою свои, чтобы оставить вам всю честь предстоящей вам победы под Авейном. Я возвращаюсь в Париж с девицами де Нанкрей и де Трем в отличной карете моего бедного Рошфора. Я поеду следом за армией до союзного нам Люттиха и совершенно безопасно достигну Парижа. Но перед отъездом я хочу составить подробные инструкции к плану, только главные пункты которого я сообщил вам.

— Я его запомню и так! — начал было маршал де Брезе, несколько обиженный тем, что кардинал намерен вести его на поводке.

— Когда я отказываюсь от чести, которую доставит победа, то позвольте мне оградить её от случайностей, — перебил его Ришелье надменным тоном. — Впрочем, мои инструкции послужат вам оправданием в глазах маршала де Шатильона за самовольное распоряжение, так как он один имеет начальство над всей бельгийской армией. Станьте в главе вашего корпуса, я пришлю вам мой план с господином дю Трамбле, которого удержу при себе до выступления полка де Трема. Желаю успеха, любезный зять.

Отосланному таким образом маршалу не оставалось ничего более, как поклониться и уйти в сопровождении своих адъютантов. В комнате остались только три брата де Трема, Валентина. Морис, дю Трамбле, де Жюссак и Поликсен де Рюскадор, который, всеми забытый, сидел на бочонке, закрывая руками своё опалённое лицо.

— Полковник, — продолжал Ришелье, — спешите навстречу графу Суассонскому и привезите мне сюда его ответ. Вы, майор, и вы, поручик, сделайте надлежащие распоряжения для немедленного выступления полка. Лагравер, отведите вашу кузину к экипажу, в котором заперта Камилла де Трем. Жюссак, друг мой, позаботьтесь о том, чтобы карету вывезли на большую дорогу. Я дойду до неё пешком, признаюсь, я не жалую тряску по этой тропинке, пригодной только для коз. Я сейчас набросаю пояснительные инструкции для вашего начальника, дю Трамбле.

По мере того как министр раздавал приказания, тс, к кому они относились, выходили из комнаты, спеша их исполнить. Но по какому-то чуду, тогда как в комнате должны были оставаться кардинал, обер-аудитор и Бозон Рыжий, сокольничего нигде более не было видно. Только плащ, наброшенный сначала на бочонок с порохом, покрывал теперь неопределённую массу гораздо большего объёма. Перед тем как сесть к столу, чтобы написать свою стратегическую записку, кардинал подошёл к окну с целью удостовериться, насколько было возможно, в точном исполнении розданных им приказаний. Он увидел, как Робер вскочил на лошадь и вскоре псчс i за деревьями. Но Анри и Урбен вместо того, чтобы спешить к биваку солдат, приблизились к карете, в которой была заперта их сестра. Морис и Валентина встретились с ними лицом к лицу, когда они подошли к экипажу.

— Мы защитим наши права против всех и каждого. Вы не увидите более ту, которую обесславили! — объявил грозным тоном виконт, становясь между дверцами и Лагравером.

— Мы никогда не примем в зятья сына незаконнорождённого, — с дерзостью сказал в свою очередь Урбен. — Несмотря на кардинала, мы отвергаем постыдный союз с вами, мы оттолкнём его нашими шпагами.

Морису удалось настолько овладеть собой, что он ответил почти спокойным голосом:

— Господа, я никогда не обнажу шпагу против вас.

— Ах так! — вскричал Урбен и занёс руку, чтобы ударить его по щеке.

Валентина хотела броситься между ними, но Морис не дал ей на то времени. Быстрее мысли он схватил руку дерзкого оскорбителя, прежде чем она опустилась на него, и скрутил се как бы железными клещами. Невзирая на свою силу, младший де Трем вынужден был покориться геркулесовской руке, которая заставляла его пригибаться почти что к коленам Лагравера. Анри хотел броситься на помощь брату, когда пронзительный крик остановил его и мгновенно разлучил двух борцов.

Мы уже сказали выше, что сцена эта происходила у экипажа кардинала. В среднем его отделении внезапно опустилось стекло, и встревоженное личико Камиллы показалось в окне.

— Ради бога, Урбен!.. Рада бога, Морис! — кричала она с рыданиями, вне себя от ужаса и огорчения.

— Как скоро наш полк выйдет из леса, я вернусь с Анри на это место; если вы не явитесь сюда для боя на смерть, я при всём войске назову вас подлым трусом.