Жорж Блон - Великий час океанов. Том 2

Обращен мыс не к открытому морю, а к полосе антарктических льдов, отделенных от него только относительно узким проливом. Ветры южной части Тихого океана, которые сила вращения Земли гонит с запада на восток и никакие препятствия не задерживают их на пути в шесть тысяч километров, врываются в эту щель, словно в воронку. Идущие против ветра парусники вступают здесь в поединок с космическими силами. От ледяных полей постоянно отрываются гигантские глыбы льда, там видели айсберги до ста километров длиной. Ничто в тех краях не соответствует человеческим масштабам.

Обогнуть мыс Горн с востока на запад для парусного судна означало не просто миновать определенную точку, а вести на протяжении 1300 морских миль, т. е. 2400 км, непрерывную битву с океаном. Проплыв через всю Атлантику, суда приближались к Американскому континенту, шли вдоль его берегов и направлялись дальше к югу, навстречу бешеным ветрам, чтобы пройти мыс на безопасном расстоянии. Большие парусники плыли вокруг мыса Горн два месяца, бывали случаи – до восьмидесяти трех дней. И никто никогда не подсчитывал, сколько судов исчезло там бесследно.

Магеллан плыл не вокруг мыса Горн. Как мы уже видели, он попал из Атлантического океана в Тихий (ноябрь 1520 года) через скалистый коридор длиною 510 км, именуемый теперь Магеллановым проливом. Дрейк тоже плыл не вокруг мыса Горн. Он отыскал (20 августа 1578 года) вход в тот же самый лабиринт и вышел из него спустя семнадцать дней. 15 июня 1615 года в Южное море, как в то время обычно называли Тихий океан, отплыл с острова Тексел голландский купец Исаак Лемер с двумя кораблями под командованием его соотечественника капитана Виллема Схоутена. Подобно Магеллану, он хотел добраться до Индии, но не через лабиринт, уже усеянный останками потонувших кораблей и запрещенный к тому же испанцами для прохода голландских судов, а обойдя вокруг американского материка. Поэтому экспедиция прошла мимо пролива Магеллана и, потеряв по пути корабль, обнаружила еще один пролив (теперь пролив Лемера). Взяв курс сначала на юго-запад, потом на запад, она миновала (январь 1616 года) южный мыс маленького островка, которому Схоутен дал название Горн в честь своего родного города. По редкой случайности погода в ту пору, в середине лета южного полушария, была для экспедиции сравнительно благоприятной.

Ни Магеллан, ни Дрейк, ни Схоутен с Лемером, ни моряки погибших кораблей не пускались в это опасное плавание из любви к искусству, для одной лишь радости открытия. Чувство, заставлявшее их рисковать своей жизнью в этих суровых краях, было то же самое, что воодушевляло всех открывателей новых земель: желание обогатиться.

В начале 1685 года флибустьеры Черепашьего острова и Сан-Доминго (в большинстве своем французы) и флибустьеры Ямайки (англичане) почувствовали себя обиженными, потому что из-за Нимвегенского мира их правительства собирались запретить им захват испанских судов в Карибском море.

– Ладно, наплевать. Перейдем в Южное море, там уж никакие запреты не страшны.

Они-то и назвали Тихий океан Южным морем, и достаточно взглянуть на карту, чтобы понять, почему это произошло: к северу от Панамского перешейка расположено Карибское море, а к югу простираются воды другого моря, о необъятности которого еще никто не знал.

Чтобы попасть в Южное море, одни флибустьеры, как уже было сказано, прошли через Панамский перешеек, другие поплыли вокруг Южной Америки. Мы не знаем подробностей их пути, потому что у этих уж мореплавателей не было решительно никакого расчета вести судовой журнал, который бы только служил свидетельством их неблаговидных дел.

Судовые документы подделывали почти все французские мореплаватели, ходившие вокруг мыса Горн в конце XVII века и до середины XVIII. В основном это были купцы из Сен-Мало. Они направлялись в Чили и Перу, нарушая королевские указы, запрещавшие вести торговлю там, где уже обосновались испанцы. Так распорядился Людовик XIV с тех самых пор, как его внук Филипп V стал королем Испании. С нарушителей брали штраф 3000 ливров, но одно только плавание давало в сто раз больше. Корабли из Сен-Мало привозили в Чили и Перу самые разнообразные товары, включая бретонское полотно и парижскую галантерею, все то, что очень ценили модницы этих стран – испанки, конечно, а не туземные жители, – а обратно везли в основном металлы, серебро и золото.

Эта торговля, именуемая контрабандой, в принципе запрещенная, но временами узаконенная, принесла такие доходы, что город Сен-Мало смог одолжить безденежному Людовику XIV тридцать миллионов.

Всякий раз, проплывая мимо мыса Горн, купцы встречали американских охотников за тюленями и китами, которые несколько месяцев в году проводили у кромки антарктических льдов в условиях, какие современному европейцу трудно даже вообразить.

1841 год. Американский плотник по имени Джеймс Маршалл увидел на дне калифорнийской речки блестящий камень. Он подобрал его и понес показать знающему человеку. Камень оказался золотым самородком. За один месяц весть эта облетела весь мир. А еще четыре месяца спустя поселок из двух десятков домов, который индейцы называли Йерба-Буэна, превратился в город Сан-Франциско с населением в несколько тысяч человек и растущий с головокружительной быстротой. Десятки тысяч людей в городах и селах Европы и Америки, взяв с собой детей, бросали все и устремлялись к золотым россыпям Калифорнии, новому Эльдорадо [27].

Некоторые из них, переплыв Атлантический океан на паруснике или пароходе, выходили в Чагресе, пересекали Панамский перешеек верхом на мулах и в Панаме снова садились на корабль. Другие, высадившись в Санта-Крусе, пересекали Мексику и Техас. Но больше всего народу плыло вокруг мыса Горн, так как этот путь был намного дешевле.

Корабли, возившие этих охотников за самородками, были деревянные. Английские и американские судовладельцы использовали для этого старые клипперы, возившие прежде чай или опиум, а также построенные по тому же образцу новые суда. Эти клипперы были совсем небольших размеров. «Анна Мак-Ким», например, спущенная на воду в Балтиморе в 1832 году, достигала всего 43 м в длину, а «Мазеппа», шестнадцать лет возивший контрабандный опиум, меньше 28 м.

Корабли эти ставили рекорды скорости и были не только быстроходны, но и очень прочны. Для деревянного судостроения они представляли верх совершенства. Зато большая часть их экипажа, к великому огорчению капитанов, от совершенства была слишком далека. Вспыхнувшая золотая лихорадка сильно повысила спрос на рабочую силу. Профессиональных матросов сразу расхватали, и капитаны, обязанные во что бы то ни стало набирать команду, вынуждены были обращаться к специальным вербовщикам. Найти таких посредников можно было во всех больших портах Северной Америки и Европы. Они получали вознаграждение за каждого нанятого человека. Особенно беззастенчивы были американцы, которые не задумываясь направляли на готовые к отплытию парусные суда всякий сброд, предварительно одурманив этих людей вином или наркотиками. Закоренелые преступники, тупые деревенские парни, в глаза не видавшие моря, все для них было пригодно. Они уверяли капитанов, что весь этот жалкий люд, как только протрезвеет, отлично будет справляться со своим делом. Пассажиры уже толпились на палубе, и судовладельцы поторапливали с отплытием.