Владимир Положенцев - Белая Бестия

Поручик Одинцов, глядевший на Анну мартовским котом, подправил пальцем маленькие, торчащие в разные стороны усики. Налил в чашку крепкой чайной заварки, добавил кипятка, пододвинул Белоглазовой. Она положила в чашку кусочек желтого рафинада, подняла на Одинцова глаза.

— Один раз вы уже подсунули мне фигу, поручик, пытаетесь проделать это снова?

— Не пойму о чем речь, Анна Владимировна.

— В консервной банке под камушком, где были спрятаны драгоценности Махно, я нашла записку с нарисованным кукишем. До сих пор храню. Ответ за мной.

Одинцов приложил руки к груди:

— Что вы, дорогая госпожа Белоглазова, это не моя придумка. Это всё Грудастый. Его идея. Полезет, мол, Батька за своим награбленным золотом, а там дуля. Ха-ха, смешно.

Никто из сидевших за столом даже не улыбнулся. Бекасов сосредоточенно курил папиросу, стряхивая пепел в пустую малахитовую чернильницу, Тужилин пил очередную чашку чая, потел, но туго затянутого зеленого галстука не ослаблял.

После «покушения» в «Веселом Жуане» его отвезли в больницу, но, не обнаружив ни одной царапины, врачи его отпустили. Осматривавший Тужилина профессор сказал, что в обморок он упал, вероятно, от стресса, а пули, должно быть, прошли мимо. В больницу заглянул полицейский дознаватель, и врач ему объяснил тоже самое. Однако полицейский сказал, что при осмотре места происшествия следов от пуль не найдено, что очень странно. «Вы что же хотите сказать, что я стрелял сам в себя? — задал ему вопрос Юрий Михайлович. На что дознаватель только развел руками — все живы здоровы и ладно, от этих русских можно ждать чего угодно. Тужилин рассказал Анне и Петру, что шепнул ему Одинцов. Долго по этому поводу не размышляли — поручик ищет встречи, иначе он не стал бы так мудрить.

Тем же вечером отправились на Ave Victoria,7, в маленький беленый домик с одним окошком на краю обрывистого холма, но с большим участком, заросшим виноградом. Там их уже ждал Одинцов с горячим медным самоваром на столе. Одет он был по-русски — в холщовую рубаху с косым воротником и широкие казацкие шаровары, заправленные в сапоги, а потому напоминал полового в трактире.

Первым заговорил Тужилин:

— Как вы узнали, что я появлюсь в Ле Руре и загляну к таверньеру? Вас же не было в Ницце, когда меня вызвал Юденич. И вообще вы должны быть в Париже.

— В Париже я был, — ответил поручик, приглашая жестом всех сесть за стол. — Оттуда телефонировал Николаю Николаевичу по делу, которое он мне поручил. Он и сообщил, что вызвал вас из Мантоны. Не трудно было догадаться для чего и куда вы направитесь первым делом, раз в Ле Руре должны были приехать госпожа Белоглазова с «похищенным» из тюрьмы Антиба господином Бекасовым. Хочу сразу расставить все точки на «и» господа. Да, я агент красных.

— Что?! — поднялся из-за стола ротмистр. Но его усадила на место Анна, внимательно слушавшая поручика.

— Да, агент, — подтвердил Одинцов. — Вернее, член красной организации «Немезида». Мне удалось в нее внедриться с помощью игральных карт, через «вист» если точнее. Ободрал одного заезжего в Ниццу студентика из Высшего института механики Парижа. Как всегда решил поиметь от этого выгоду. Познакомился с ним, предложив скостить долг, и выяснилось, что он член какой-то коминтерновской молодежной организации. Сейчас такие общества модны во Франции. Вот я и решил, с позволения Николая Николаевича, разумеется, в нее внедриться. В расчете на то, чтобы через эту «детскую» организацию потом выйти на настоящую, серьезную.

— Ну, и как, вошел, Слава? — спросил Бекасов.

Вопрос Одинцов пропустил мимо ушей. Он видел, что Бекасов верит ему, но сердится на него. Возможно, ревнует к Анне.

— Об этом мы условились с генералом никому не говорить, в том числе даже полковнику Васнецову, — продолжал поручик.

— И мне, разумеется, — ухмыльнулся ротмистр.

— И тебе, Петя, уж извини. Я поставлял через трактирщика Жюля «Немезиде» фамилии и адреса вновь прибывших во Францию офицеров. Чтобы вырасти в глазах руководителей организации. Но это глупости, потому что список фамилий русских эмигрантов есть в каждой мэрии или управы коммуны. К тому же я передавал не точные адреса и фамилии. Словом, делал вид, что выполняю поручения «Немезиды». Со мной регулярно встречается ее представитель, передает мелкие задания. Однако это все ерунда, к терактам «Немезида» не имеет отношения. А вот месье Жюль всё же, думаю, каким-то образом связан с настоящими террористами.

— Двойной агент? — спросил Тужилин. — Почему бы и нет. Очень может быть, он произвел на меня неприятное впечатление. Не пойму только, поручик, для чего вы назначили мне встречу в «Жюане»?

— Хотел сообщить вам то, что сказал сейчас, а потом… пристрелить. Так же, не по-настоящему. Чтобы в газетах появилось сообщение об очередной жертве красного террора в Провансе. Тем самым, я надеялся подняться по служебной лестницы в «Немезиде» на верхние ступени. А вы спутали мне все карты. Но не напрасно. Те же газеты завтра сообщат о покушении на русского полковника в Грасе и о том, что убийца выкрикивал перед тем, как открыть огонь из пистолета: «Привет от «Красной Ривьеры»! Смерть белым провокаторам!» Хорошо придумано. Ну, а заголовок наверняка будет такой, каким озвучил его я: «Еще одна жертва агентов большевиков! Цивилизованный мир должен объединиться!»

Молчавшая Анна, наконец, заговорила:

— Вы хотели спалить нас с ротмистром в доме Лафаров тоже для того, чтобы упрочить позиции в «Немезиде»?

— Да, но я не желал вас убивать. Я был уверен, что вы благополучно выберетесь из дома, после того как я его подожгу. Со мной был соглядатай из «Немезиды» и я не мог поступить по-другому. Накануне вечером я облазил жилище Лафаров и убедился, что люк в подпол приоткрыт, в самом подвале на дверях не заперт висячий замок. Не знаю, почему получилось иначе. Возможно, вы его просто плохо проверили. Словом, я предложил «Немезиде» расправиться с Белой бестией и беглым ротмистром — двойными агентами — и Кремля, и белых генералов. Они согласились, даже выдали мне на эту операцию 500 франков. Завтра из газет они узнают, что Бестия — главарь «Красной Ривьеры», все еще жива и продолжает мстить своим бывшим соратникам по Белому движению.

— Каким образом, меня никто в кафе не видел, — возразила Анна.

— Бекасов же вопил, как ужаленный на всю округу про «Красную Ривьеру». Теперь она прочно связана с вами, Анна Владимировна. Ни у кого не вызовет сомнений, что покушение на подполковника Тужилина — дело рук незабвенной Белой бестии, которая, оказывается, скрывается от полиции в предгорий Альп. Завтра сюда пригонят целый полк жандармов, так что вам нужно срочно изменить внешность и уезжать в Париж.